Петр Левин - Око настоящего возрождения

• Название: Око настоящего возрождения
• Автор: Петр Левин
• Жанр: Здоровье
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-064500-8

Эта книга — прикосновение к тайне долголетия и здоровья! Автор в молодости попал в монастырь Тибета, обитатели которого владели знанием об «Оке Возрождения» — практике, дающей долголетие. С пятью упражнениями этой практики читатели могли познакомиться в книге Питера Кэлдера «Секреты омоложения. Древняя практика тибетских лам». Но это лишь видимая часть системы. Сейчас появилась уникальная возможность освоить все упражнения практики. Их семь.

Полная практика тибетских монахов, которая представлена в этой книге, творит настоящие чудеса с нашим здоровьем, дает невиданную энергию, учит открывать «второе дыхание», справляться с любыми нагрузками, не болеть.

---

Уже почти совсем отчаявшись, и не представляя, что мне теперь делать, я, ни на что не надеясь, зашел в очередную лавочку. К удивлению своему увидел там человека европейской наружности.

Глядя на него, я пробурчал сам себе под нос по-русски: «Ну, если и здесь не говорят по-английски».

То, что я услышал в ответ, повергло меня в шок.

— Здесь говорят по-русски, — сказал хозяин лавочки, приветливо улыбаясь мне.

Сначала я просто онемел, все еще не веря, что мне это не мерещится. А потом так обрадовался, что сразу выложил незнакомцу почти все о себе — и как пошел за сувенирами и заблудился, и как жду отпуска, и как тоскую по дому.

Мой собеседник тоже был рад поговорить на родном языке — он оказался русским. Мне он поведал, что его отец до революции 1917 года был купцом, торговал «колониальными товарами», жил в Новосибирске, но и в Китае у него был торговый дом. Когда в России к власти пришли большевики, он сразу понял, что ничего хорошего его здесь не ждет, быстро собрал все самое ценное и с семьей эмигрировал в Китай. Здесь он успешно торговал, дела его торгового дома шли очень хорошо, пока не грянула культурная революция 1965–69 годов. Как и многие тогда, отец моего собеседника пострадал, и от всего дела только и осталась маленькая лавочка, доставшаяся по наследству сыну.

Я выразил сочувствие, но хозяин лавочки лишь махнул рукой — мол, ерунда, и сказал:

— Я доволен своей жизнью. А то, что не очень богат — так это и лучше: легче жить, когда нет лишней обузы.

С самого начала его рассказа о себе что-то мне показалось не так, какая-то была во всем этом неувязка. И тут до меня дошло: моему собеседнику по виду было никак не больше пятидесяти лет, а между тем из его рассказа выходило, что его отец еще до революции владел собственным делом. Может, он оговорился — не отец, а дед?

Но, впрочем, всякое бывает — поздний ребенок, вот и все. Думая, что нашел объяснение, я спросил:

— Вы здесь, в Китае и родились?

— Нет, молодой человек, родился я в России, — улыбнулся мой собеседник. — И родину свою очень люблю, хоть и живу вдали от нее. Хорошо помню ту Россию, прежнюю, дореволюционную, хотя было мне всего семь лет, когда пришлось ее покинуть.

— Как — семь лет? — я опять ничего не понимал, думал, что ослышался.

— Очень просто, родился я в 1910 году, и сейчас мне 81 год. Как видите, возраст свой не скрываю! — собеседник засмеялся молодым, звучным, совсем не старческим смехом.

Я таращился на него во все глаза и не знал, что сказать. Затем, наконец, выдавил из себя:

— Не может быть, — 81? Не может быть!

— Знаете, молодой человек, кстати, как вас зовут?

Я назвал себя, и мой собеседник в ответ попросил называть его Юрием Ивановичем, добавив, что китайцы зовут его просто Ю, но ему приятно слышать, как к нему обращаются полным русским именем.

— Так вот, — Юрий Иванович (которого, впрочем, мне тоже захотелось называть просто Ю) доверительно коснулся моего плеча, — не знаю, как вы, а я-то уверен, что случайностей в жизни не бывает. То, что вы пришли ко мне таким удивительным образом, то, что выведали мой возраст — это все не просто так, это знаки, знаки судьбы.

Я слегка отстранился, на миг подумав, а все ли в порядке с головой у этого странного человека — всякие разговоры о знаках судьбы и тому подобном казались мне подозрительными.

— Не смотрите так, — рассмеялся Ю, — я не сумасшедший, хотя вижу, что вы таким меня считаете!

Я начал было отнекиваться, но Ю перебил меня:

— Считаете, знаю. Думаете, и возраст свой я сочинил, и еще о каких-то знаках речи веду. Но нет, мой друг, я вполне в своем уме. В этом вы можете убедиться сами. Я хочу пригласить вас в небольшое путешествие — в горы, в Тибет. Уверяю вас, вы там найдете то, о чем и не мечтали. И все ответы на любые вопросы получите. В том числе и о том, как повернуть время вспять.

Слова про время, которое можно повернуть вспять, я тогда, каюсь, пропустил мимо ушей. Мой случайный знакомый все больше казался мне сумасшедшим. Да и Китаем я был сыт по горло, хотел только одного — скорее оказаться дома, а потому ни в какой Тибет с ним, конечно же, не собирался.

Вежливо отказавшись, я поспешил закончить разговор, и спросил, наконец, как мне выбраться из этого района города. Юрий Иванович мне подробно объяснил дорогу, на своем предложении о путешествии в Тибет настаивать не стал, лишь добавил:

— Если вдруг все же надумаете — всегда буду рад вас видеть. Я отправляюсь ровно через три недели, в воскресенье. Так что у вас есть время для размышления.

Я ушел в полной уверенности, что тут и размышлять нечего — какой Тибет, с какой стати?

Крах

Вернувшись в гостиницу, я тут же забыл об этой встрече, тем более что меня там ждало письмо. От моей невесты писем не было уже очень давно, я с нетерпением ждал от нее хоть весточки, и думал, что, наконец, дождался. Но письмо было не от нее, а от одного моего приятеля.

Я раскрыл конверт, и оттуда выпала фотография, на которой было запечатлено какое-то свадебное застолье. Я глянул мельком, хотел уже отложить, но тут меня буквально как громом поразило. Невеста, вся в белом, сидела в полупрофиль, с улыбкой глядя на жениха. Жених мне был не знаком. А лицо невесты я узнал бы из тысячи.

Это была моя девушка.

Я зажмурился в надежде, что обознался, что мне показалось — просто от тоски, от того, что скучаю, думаю о ней. Но, открыв глаза, еще раз убедился: это она. Ошибки быть не может.

В порыве злости и отчаяния я порвал фото в клочки и бросил на пол. Затем судорожно развернул письмо, вложенное в конверт вместе с фотографией. Пробежал глазами строчки: приятель интересовался, как я живу, рассказывал о своих делах, работе. И лишь в конце как бы между прочим упоминал: вот, недавно на свадьбе погулял, сочувствую, тебе, старина, да не переживай ты, все они такие.

Какое там — не переживай. Жуткая обида, злость, доходящая до ненависти, буквально разрывала меня на части. Я-то был уверен, что моя девушка — лучшая на свете, что она единственная, неповторимая, не такая, как все. А вот поди ж ты — не дождалась! Вспомнились наши встречи, завертелись в голове ее слова, обещания, клятвы в любви. Все вранье, все ложь! А я-то поверил, поехал, как дурак, в Китай зарабатывать на свадьбу, на квартиру, на будущую благополучную жизнь. Все мечты, все светлые надежды рухнули разом.

Я многого не знал тогда, и потому в мыслях казнил и осуждал свою бывшую невесту как только мог. Я не знал, что она осталась без работы и без средств к существованию. Я не знал, что она потеряла мать, скоропостижно скончавшуюся от инфаркта. А я был далеко, и не мог спасти ее от тоски, одиночества, и чего уж там — от надвигающейся нищеты. И ее скоропалительное замужество казалось ей тогда единственным шансом на спасение, но, как показали годы, счастья ей не принесло.

Но тогда я всего этого не знал, чувствовал себя обманутым и оскорбленным, и жить мне не хотелось.

Две недели, оставшиеся до отпуска, я прожил как во сне, ходил как в воду опущенный, лишь отмахиваясь от недоуменных вопросов коллег, мол, не заболел ли я. А потом вдруг понял, что на родину в отпуск я не поеду. Не хочу. Что мне там делать теперь?

Почти вся первая неделя отпуска прошла совершенно бездарно. Я просто лежал целыми днями на койке в гостинице и смотрел в потолок. А потом вдруг, ни с того ни с сего, мне вспомнился Юрий Иванович, наш странный разговор с ним. Не давая себе времени на размышления, я встал, быстро побросал в рюкзак самые необходимые вещи, и отправился в город. Мне было абсолютно все равно, куда, зачем и с кем отправиться. В Тибет — значит в Тибет. А почему бы, собственно, и нет?

Я иду вслед за Ю

Юрий Иванович нисколько не удивился, снова увидев меня на пороге своей лавочки. Он встретил меня так, будто и не сомневался, что я приду. Спокойно сказал:

— Завтра идем.

И предложил мне переночевать в его доме — это было очень кстати: в гостиницу мне возвращаться не хотелось.

На следующий день, рано утром, мы сели в автобус, направляющийся в Лхасу.

Ехать было долго — почти двое суток. Я все еще находился в нервозном состоянии, поэтому не чувствовал усталости ни от недосыпа (хотя автобус был спальный, с двухэтажными нарами, но нормально спать на них, да еще и в тесноте, духоте я не смог), ни от того, что дорога шла в гору, и все более явно ощущалась разреженность воздуха.

После ночи в дороге я задремал лишь под утро, но почти сразу проснулся, услышав какие-то крики снаружи, и понял, что автобус стоит. Выглянув, я увидел впереди шлагбаум и людей в форме, которые размахивали руками и что-то громко кричали.

Я вопросительно посмотрел на Ю, примостившегося на полке рядом, но он приложил палец к губам, приказывая мне молчать, и посоветовал на всякий случай забраться под полку. Я не понимал, зачем это нужно, но сделал, как он велит. Сам же Ю достал какие-то бумажки и пошел пробиваться к выходу.