Сергей Мартьянов - Дозоры слушают тишину

• Название: Дозоры слушают тишину
• Автор: Сергей Мартьянов
• Издательство: Жазушы
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1965

Минуло двадцать лет, как смолкли залпы Великой Отечественной войны. Там, где лилась кровь, — тишина. Но победу и мир надо беречь. И все эти годы днем и ночью в любую погоду пограничные дозоры чутко слушают тишину.

Об этом и говорится в книжке «Дозоры слушают тишину», где собраны лучшие рассказы алма-атинского писателя Сергея Мартьянова, уже известного казахстанскому и всесоюзному читателю по книгам: «Однажды на границе», «Пятидесятая параллель», «Ветер с чужой стороны», «Первое задание», «Короткое замыкание», «Пограничные были».

В сборник включено также документальное повествование «По следам легенды», которое рассказывает о факте чрезвычайной важности: накануне войны реку Западный Буг переплыл человек и предупредил советское командование, что ровно в четыре часа утра 22 июня гитлеровская Германия нападет на Советский Союз. Автор восстанавливает картину тех драматических событий и прослеживает дальнейшую судьбу их героев.

Действие повествования и рассказов происходит в Белоруссии, Закарпатье, Грузии, Азербайджане, Казахстане, на берегах Балтийского моря, где неоднократно бывал автор, тесно связанный с границей. Прекрасное знание материала, искусное владение сюжетом, точность языка — вот что отличает книгу Сергея Мартьянова, утверждающую подлинную романтику границы.

---

Моя болезнь вновь обострилась. Горбунов остался рядом со мной: отвез в Москву, приглядывал за мной в гостинице, доставил в больницу, сдал врачу. И только убедившись, что я в надежных руках, он уехал в свой Ярославль.

А тайна перебежчика так и осталась неоткрытой. Жив ли он? И кто еще остался в живых из тех, кто видел перебежчика в ту роковую ночь?

Но вот мне принесли в больницу письмо, присланное из села Благословенка Оренбургской области Михаилом Мефодьевичем Журавлевым. Перед войной он служил в Волчинской погранкомендатуре, той самой, куда входила и застава Горбунова.

«В субботу, 21 июня, — вспоминает Михаил Meфодьевич, — в комендатуре появился человек, который с большим трудом и риском пробрался с вражеской стороны. Он сообщил командованию, что все подступы к границе забиты германскими войсками и боевой техникой и что у него имеются точные сведения: в четыре часа утра 22 июня начнется вторжение гитлеровской армии.

Это был, — заключает Журавлев, — безвестный герой, который, рискуя жизнью, проявляя чудеса храбрости, спешил предупредить нашу Родину о смертельной опасности».

К сожалению, и Журавлев больше ничего не мог добавить об этом человеке. Во втором часу ночи 22 июня перебежчика увезли на машине в город Высоко-Литовск, и все…

Так появился еще один свидетель тех событий! А это — уже драгоценнейшая находка. Потом по моей просьбе Михаил Мефодьевич пришлет подробное описание своей встречи с перебежчиком (хотя опять без имени и фамилии) и очень интересные воспоминания о своей удивительной партизанской судьбе.

Между тем одно за другим я получаю из Брестской области два письма: от офицеров-пограничников Александра Сергеевича Турчина и Исаака Григорьевича Мадфиса. В каждом из них указывалось, что Буг переплывал Павел Калистратович Дудко и что о нем сейчас ходят легенды в пограничных селах. Упоминается еще один человек — Иосиф Бадзынский, но о дальнейшей судьбе его ничего неизвестно, а Дудко жив и здоров.

Вот что говорилось о нем в письме офицера Александра Сергеевича Турчина:

«Житель польского местечка Старый Бубель гражданин Дудко Павел Калистратович 19 июня 1941 года был в деревне Новоселки на нашей стороне и сообщил местным жителям о том, что немецкое командование мобилизовало всех польских жителей, проживающих вблизи границы, на рытье окопов и траншей, но на заставу побоялся идти.

21 июня гражданин Дудко оставил в местечке Старый Бубель свою семью (жену, сына и дочь), переплыл Буг, пришел на заставу и сообщил, что немецко-фашистские захватчики 22 июня в 4 часа утра начнут войну против Советского Союза. Затем гражданина Дудко доставили в Брест.

В настоящее время Павел Калистратович в возрасте 67—68 лет вместе с семьей проживает по адресу: Ленинградская область…»

Неужели это тот самый мельник? Неужели упорные поиски в течение года увенчались успехом! Да это же лучшее средство для исцеления от моей чертовой гипертонии! Прямо в палате пишу ему письмо и с нетерпением жду ответа. Врачи, конечно, ничего не подозревают, иначе бы запретили всю мою переписку: бессонница вновь одолела меня. Лежу всю ночь с открытыми глазами и гадаю: он или не он? Ответит или не ответит?

И вот пришел ответ: да, он, Павел Калистратович Дудко, действительно предупреждал советских пограничников. Он удивлен: ну и что из этого? Каждый на его месте поступил бы так же. Откровенно говоря, он даже перестал вспоминать об этом. Но если я хочу с ним встретиться, то он будет очень рад.

Из письма, однако, было видно, что Дудко совершил свой подвиг не совсем так, как об этом написал Аркадий Сергеев, рассказал Горбунов и было сообщено в письме офицера Турчина. Через Буг на наш берег он не переплывал, а крикнул с середины реки. На заставе никогда не был, всю оккупацию провел в Старом Бубеле. Но ветряная мельница у него была, это верно. И тем не менее… «Может быть, вы имеете в виду не меня, а кого-нибудь другого?» Да, нужно встретиться и все выяснить, как говорят, с глазу на глаз.

Прошло недели две. Я выписался из больницы, приехал в Иваново, к себе на родину. О поездке в Ленинград пока не могло быть и речи. Стоял дождливый холодный июнь. Я сидел дома, читал. В дверь постучали. Я открыл. На пороге стоял человек в шляпе, с маленьким чемоданчиком в руке.

— Я Дудко, — сказал он, улыбаясь и пристально разглядывая меня.

Мне чертовски повезло! Павел Калистратович приехал по делам в Москву, пришел в больницу проведать меня, узнал мой адрес и махнул в Иваново. И вот теперь сидит передо мной человек, с риском для жизни предупредивший нашу страну о войне. Он выглядит молодо, энергичен, подвижен, говорит с заметным украинским акцентом.

Да, он украинец, и вся деревня Старый Бубель, где он родился и жил, сплошь населена украинцами — они появились здесь еще в незапамятные времена.

Сам Павел Калистратович бывал в Советской стране, много рассказывал о ней своим односельчанам, вел среди них революционную пропаганду. Поэтому нет ничего случайного в том, что он совершил 21 июня 1941 года.

Вот как об этом рассказывал мне сам Павел Калистратович.

— Днем двадцать первого июня, часов так в двенадцать, пришел до меня из села Гнойного двоюродный брат Иосиф Ярощук.

«Кум! — сказал он, — Я только что был в деревне Барсуки, у брата Антона, так тот говорит, что война будет, война! Пьяный немецкий офицер, что стоит у них на квартире, хвастался: русским капут! Завтра начнут в четыре часа утра…»

Брат ушел, а я часов в пять или шесть вечера взял с собой одиннадцатилетнего сына Ваню и пошел с ним к Бугу. Там мы встретили дядю моего, Ивана Копытюка. Он косил сено. Я все рассказал дяде, и мы решили действовать. Подождали, пока немецкий патруль прошел в деревню, послали Ваню в кусты следить, не появится ли новый патруль, а сами разделись и вошли в воду — дескать, будем купаться. Дядя остался плескаться у берега, я же осторожно, без шума поплыл к советскому берегу. Подплыл к нему на тридцать-сорок метров, смотрю: два советских пограничника идут, службу справляют. Я крикнул им: «Товарищи! Передайте своему командованию, что немцы готовятся ударить войной на Советский Союз. Будьте готовы!»

Пограничники чуть повернули головы в мою сторону и так же медленно продолжали свой путь, но я понял, что они услышали и передадут начальству мои слова. И поплыл обратно, и тут мне стало страшно, впервые страшно за себя: «А вдруг немцы слышали и меня сейчас схватят! Дома жена, дочка, их тоже не пощадят».

Но все обошлось…

На второй день, когда началась война, мы видели, как на советском берегу, в деревне Новоселки, героически сражалась пограничная застава, как бой не утихал там до самого вечера и фашисты привезли оттуда много своих убитых и раненых солдат и офицеров.

Так он рассказывал мне то сидя, то вскакивая со стула и прохаживаясь по комнате, порывистый, увлекающийся и очень искренний. И я, и приехавшая ко мне жена Милита Николаевна, и сестра моя Ольга Николаевна Кораблева, у которой я жил, были очарованы гостем. Нет, ему невозможно было не верить! Человек с таким открытым, мужественным лицом, с такими ясными добрыми глазами мог так поступить. Мог!

Всю оккупацию Павел Калистратович провел в родном Старом Бубеле, не раз помогал советским бойцам, бежавшим из гитлеровского плена, а после войны переехал в Советский Союз и сейчас живет под Ленинградом, работает на фабрике. Жена, Анна Васильевна, тоже работает, а сын Иван, который помог отцу предупредить советских людей, в 1951 году был призван во флот и служил на подводной лодке.

Прожив у нас два дня, Дудко заторопился домой: на фабрике его ждали дела.

— Павел Калистратович, а может быть, вы все же переплывали через Буг и были на заставе?

— Нет, чего не было, того не было, Сергей Николаевич.

— А может, вы запамятовали?

— Того забыть не можно.

— Значит, переплывал и разговаривал с Горбуновым кто-то другой?

— То правда…

— Но кто?

— Чего не знаю, того не знаю.

И он уехал, а тайна перебежчика так и осталась нераскрытой.

До встречи с ним все было ясно-понятно: житель Старого Бубеля, владелец мельницы Павел Калистратович Дудко переплыл реку, был доставлен на заставу, рассказал Горбунову о приготовлении немцев, потом его отвезли в Волчин, в комендатуру, и там его видел Михаил Журавлев, живущий ныне в Оренбургской области. И вдруг сам же Дудко подтверждает только первую половину, и даже не половину, а треть той истории, а все остальное начисто отвергает, ни на йоту не приписывая себе того, что утверждают другие. Офицер Александр Сергеевич Турчин, например. Не мог же он свое авторитетное письмо высосать из пальца! Все стало запутанным и неясным…

Может быть, помогут польские друзья? Еще в Москве я написал для журнала «Край рад», выходящего стотысячным тиражом, корреспонденцию под громким названием «Тайна Старого Бубеля». Вскоре после отъезда Дудко мне прислали авторский экземпляр журнала, корреспонденция была напечатана под названием «Накануне войны», но с броским, интригующим рисунком. Я стал терпеливо ждать откликов из Польши. «Если кроме Дудко был еще кто-то другой, — рассуждал я, — и этот другой или его родственники живут в Польше, то наверняка они прочтут журнал и откликнутся». Но шли недели, месяцы, я успел съездить по своим делам в Кишинев и снова в Москву, пожить немного дома в Алма-Ате, провести месяц на берегу Черного моря и побывать в Днепропетровске, а ни одного письма из Польши не поступило. Тайна Старого Бубеля не прояснилась.