Анатолий Рождественский - На поиски динозавров в Гоби

• Название: На поиски динозавров в Гоби
• Автор: Анатолий Рождественский
• Издательство: Наука
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1969

В своей книге Анатолий Константинович Рождественский рассказывает о работе палеонтологических экспедиций в пустыне Гоби - в Монгольской народной республике и Китае. Экспедиции, организованные в середине прошлого века, увенчались полным успехом. Были обнаружены богатейщие местонахождения отдельных костей, целых скелетов и яиц динозавров, остатки палеогеновых и третичных млекопитающих, черепах, и других вымерших животных, а также растений. Находки пополнили наши знания о далеком прошлом Земли, многие из них стали украшением экспозиций палеонтологических музеев АН СССР и Монголии.

Первая половина книги, рассказывающая о Монгольской палеонтологической экспедиции (1946-49 гг.), перекликается с книгой Ивана Ефремова "Дорога ветров". Оба принимали активное участие в работе экспедиции и опубликовали свои впечатления и воспоминания.

---

19 июня нам пришлось отменить раскопки, так как температура упала до 0 после 35-градусной жары накануне. Со снежных вершин Монгольского Алтая дул пронизывающий ледяной ветер, неся с собой мелкий дождь со снегом. Перемена была настолько разительна, что не могли спасти от холода не только ватники, но и полушубки. Пришлось отсиживаться в палатках. Такой отвратительной капризной погоды в середине лета нам не приходилось еще встречать.

К вечеру 22-го мы закончили раскопки и свернули лагерь, чтобы назавтра перебраться в Юсун-Булак, куда уже мог приехать Ефремов.

Днем Эглон привез новорожденного джейрана, которого он поймал, тихонько подкравшись к нему и накрыв его своей курткой. Теленок, видимо, недавно появился на свет и не в силах еще был следовать за своей матерью, поэтому и затаился под кустом, когда его обнаружили. Это было совсем крохотное существо, однако в нем чувствовался зверь и большая самостоятельность. От сладкого сгущенного молока он отказался. Когда его посадили в кузов машины, он не "замедлил тотчас же выпрыгнуть. После этого его привязали. В красивых глазках, похожих на две черные смородины, как бы стоял недоуменцый вопрос: "Чего вы от меня хотите?"

Древнее хоботное — мастодонт

Ночью теленок звал мать, но напрасно: она ничем не могла ему помочь, даже если была близко и слышала зов своего детеныша. Вокруг колышка, к которому его привязали, была вытоптана круговая дорожка. Теленок, видимо, сильно устал и лежал притихший. Ян Мартынович почувствовал, что губит жизнь невинного существа, и, оставив мысль о приручении, тотчас же решил его отпустить. Однако, когда с теленка сняли веревку, он продолжал лежать на месте. Лишь через несколько минут джейран встал и, качаясь от слабости, медленно побрел прочь. Временами он нюхал землю и двигался точно в том направлении, откуда его привезли. Я был поражен такой силой инстинкта и волей к жизни. Вопрос теперь сводился к тому, кто раньше его встретит — мать или волк? Мы верили в благополучный исход, так как мать должна была быть близко.

Во второй половине дня мы прибыли в Юсун-Булак, благополучно миновав опасный перевал на этот раз. Правда, для безопасности перед перевалом все были высажены из машин (это следовало сделать и в первый раз!). Остались только в кабинах, не считая шоферов, Эглон, Малеев и я. Это было необходимо для поддержания уверенности водителей. Ефремов в Юсун-Булак еще не приехал. Вечером у нас были в гостях аймачный дарга и его заместитель, который оказался очень сведущим человеком относительно "каменных костей". Он рассказал нам, что слышал от аратов о большом скоплении костей в Дзергенской котловине, расположенной отсюда в 300 километрах к западу, близ Больших озер[22].

Мы тут же решили отправиться туда на двух машинах, не дожидаясь приезда Ефремова. По пути мы рассчитывали осмотреть Шаргаин-Гоби, на которую у Ивана Антоновича были почему-то большие надежды. В Юсун-Булаке оставили Петрунина с его "Барсом" и в помощь ему одного рабочего. На трех машинах мы ехать не могли, так как было мало горючего.

24 июня, во второй половине дня, машины взяли курс на Тонхил-Сомон, в направлении которого имелся автомобильный накат. Дорога шла у подножия Хан-Тайшири, огибая его с запада. Через несколько километров мы достигли перевальной площадки, представлявшей место разрыва между хребтом Хан-Тайшири и следующим. Отсюда начался довольно крутой спуск по каменистому руслу. В одном месте его правый берег образовывал высокую кручу, сложенную красноцветными песчаниками с прослоями конкреций, но никаких костных остатков в обрыве не нашлось.

Из сухого русла мы вскоре выехали на плато, по которому продолжали спускаться в огромную котловину Шаргаин-Гоби. Спускались долго, пока не достигли центра котловины, заросшего крупным коряжистым саксаулом, который широкой полосой тянулся на многие километры и на восток, и на запад. Саксаульная роща в поперечнике имела около 20 километров, и пересечь ее стоило немалых трудов. Почва представляла лёссовидные суглинки, и машины, вздымая тучи едкой пыли, добросовестно пересчитывали все промоины и ухабы, так как свернуть было некуда. Кругом был лес, именно лес, настолько были велики деревья саксаула, возраст которых, вероятно, исчислялся сотнями лет.

Новорожденный джейран

После пересечения саксаульной рощи машины выбрались на огромную плоскую черную равнину — это и была Шаргаин-Гоби. Теперь ехали прямо на запад. Справа от нас тянулась саксаульная полоса, которая сменилась дэрисовой, указывавшей, что поблизости есть вода. И действительно, здесь протекала какая-то речка, впадавшая в озеро Шаргаин-Цаган-Нор, расположенное еще дальше к западу. За дэрисом, у подножия гор, виднелись светлые обрывы, которые, вероятно, Ефремов и имел в виду. Но, увы, теперь мы были отрезаны от них. Чтобы попасть к ним, нам пришлось бы вернуться назад, пересечь саксаульную рощу и двигаться близ подножия гор. Это было невозможно из-за недостатка горючего, а также из-за того, что Ефремова я известил об отъезде в Дзергенскую котловину, куда он мог отправиться северной дорогой и тем самым был бы дезориентирован, не найдя нас там в намеченный срок.

Проехав километров 50 по черной пустыне, мы остановились на ночлег. Кругом, насколько хватал глаз, — гладкая, как доска, унылая равнина, непонятно почему названная "желтой" (Шаргаин-Гоби). Справа располагались гряды песков, поросшие крупным саксаулом, а за ними виднелось озеро. На его противоположной стороне можно было различить обрывы.

Утром мы отправились дальше — дорога пошла значительно хуже. Она заводила нас то в саксаульник, то в кочкарник, то в пески. Так продолжалось до первой мелкосопочной гряды. В ущелье, в которое мы въехали, были хорошо видны смятые в складки метаморфические породы — сланцы, мраморы и другие, представляющие типичный комплекс пород Гобийского Алтая.

За этой небольшой горной грядой находился Тонхил-Сомон, расположенный на месте бывшего монастыря. Слева виднелось небольшое высокогорное озеро Тонхил-Нор, отливавшее необычайной синевой. Далее на запад всюду были горы, и среди них резко выделялась белая шапка Цасту-Богдо ("Снежная святая"), имеющая высоту 4226 метров. Это одна из высочайших вершин в Монголии. К ней и лежал теперь наш путь.

После Тонхил-Сомона дорога, извиваясь, поползла в ущелье к перевалу. Здесь тоже оказалось немало виражей и при подъеме и при спуске, но они не были столь страшны, как на перевале Дуту-Даба. Проехав горы, мы очутились в котловине с озером Ихэс-Нур. После Тонхил-Сомона автомобильная дорога кончилась, и нам приходилось ориентироваться на тропу или редкие автомобильные следы, шедшие в нужном направлении. Мы поехали в объезд озера с левой стороны, прижимаясь вплотную к воде, так как кругом были кочки, а выше — непроходимые для машин рытвины и промоины.

Преодолев неприятный участок пути, мы выбрались в зеленую долину, поросшую мелкой акацией. Мягкий зеленый бархат травы был куда приятнее жестких кочек и сухих русел, которые мы только что миновали. Проехав километров 30 по этой долине, мы остановились на ночлег. Слева невдалеке возвышалась величественная Цасту-Богдо, а у ее подножия виднелись красноватые обрывы предположительно пермского возраста. Если это были континентальные отложения, то они представляли большой интерес: в них могли находиться остатки древних позвоночных[23]. Все же мы решили сейчас не останавливаться всей экспедицией, а организовать сюда потом небольшой маршрут из лагеря, поскольку конечный пункт нашего пути был уже недалеко.

Утром мы продолжили наш бездорожный маршрут, держась северо-западного направления, в расчете выйти на автомобильный тракт Улан-Батор — Кобдо. Вскоре показался поселок — это был Дарби-Сомон. До кобдоского тракта оставалось не более 30 километров. Первые две трети пути машины катились по автомобильному накату, проложенному по ровной степи, и мы уже радовались быстрому и легкому выходу на кобдоский тракт, светлая полоса которого хорошо теперь была видна в бинокль, как вдруг автомобильный накат незаметно растворился, и мы очутились в дэрисовом кочкарнике. Выхода не было, и пришлось проламываться напрямик. Это была ужасная езда, пока машины не вырвались на тракт, у самого подножия хребта Бумбату-Хайрхан.

Проехав около 20 километров по кобдоскому тракту, мы увидели юрты и расспросили местных жителей о "каменных костях". Они показали нам в сторону Бумбату-Хайрхана, у подножия которого тянулась полоса желтых и красных обрывов. Но либо жители не знали точно, либо мы не смогли их понять, только местоположение конкретного пункта с костями для нас так и осталось неясным. Мы отъехали два-три километра за юрты и остановились на отдых в маленькой рощице, по которой протекала небольшая речушка с прозрачной холодной водой. Отсюда в бинокль обрывы были превосходно видны, но с какого места начать поиски?