Кит Холлиэн - Четыре степени жестокости

• Название: Четыре степени жестокости
• Автор: Кит Холлиэн
• Издательство: АСТ; Астрель; Полиграфиздат
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-071668-5, 978-5-271-37238-4, 978-5-4215-2536-3

Тюрьма строгого режима Дитмарш. Здесь отбывают срок самые опасные и жестокие преступники.

Один из них, девятнадцатилетний Джош Рифф, пытается отдать на хранение надзирательнице Кали Уильямс загадочный комикс «Четыре степени жестокости», написанный его приятелем. Поначалу Уильямс отказывается. Но вскоре автор комикса исчезает из камеры при таинственных обстоятельствах… и Уильямс становится интересно: что стоит за его внешне простенькими рисунками?

Так начинается захватывающая история убийств и обманов, тайных обществ и странных шифров.

Истории, в которой комикс играет роль путеводителя по подлинной, темной и жестокой жизни тюрьмы Дитмарш — места, где нельзя отличить правого от виноватого, а преступника — от хранителя закона.

---

Затем в комнату вошел Руддик. Он по-прежнему был в темной парке с капюшоном и в тяжелых ботинках, и я никогда еще не видела его таким сосредоточенным. Феган, продолжая играть роль гостеприимного хозяина, искренне предложил ему присоединиться к остальным, вместо того чтобы подпирать косяк. Но остальные не последовали его примеру. Руддик положил куртку и ботинки в свой шкафчик и надел форму, в то время как мы пристально наблюдали за ним. Даже я, которая всего несколько ночей назад лежала с ним в одной постели.

Когда Руддик вышел из комнаты, я сказала Стоуну, что вернусь через минуту, и последовала за ним. Я старалась обставить мой уход как можно естественнее, но понимала, что поступаю неправильно.

На разговор с Руддиком ушло совсем немного времени. Мы говорили быстро, как только могут общаться коллеги. Он пожаловался на погоду и сказал о том, как трудно было добраться сюда. Я сообщила, что мне поручили сопровождать репортера: «Это тот самый засранец, который писал обо мне и Шоне Хэдли». Я осторожно дотронулась до кисти его руки и просунула пальцы в его сложенную ладонь. Он кивнул мне, пожелал удачного дежурства и отправился по своему рабочему маршруту.

Когда я вернулась в комнату отдыха, то поняла по царящему там молчанию и брошенным на меня взглядам, что вызвала всеобщее подозрение своей одновременной с Руддиком отлучкой. От всеобщего воодушевления не осталось и следа. С кислым видом я подошла к Стоуну и заставила покинуть компанию его новых приятелей.

— Пойдемте. Кое-кому из нас некогда пить кофе, нужно заниматься делами. И сейчас вы увидите, какими именно.

Мы вошли в главный зал, и я объяснила, как работают основные подразделения и как осуществляется связь между основными корпусами. Показала, где находятся образовательный центр и блоки. Затем я махнула рукой в сторону туннеля, ведущего в лазарет и изолятор, после чего показала выход во двор. Я положила руку на стену «Пузыря» и похлопала по ней, рассказывая, что он является главным центром управления и опорным пунктом в случае серьезных сбоев в системе безопасности. Потом я замолчала.

— Расскажите мне, как это делается, — произнесла я наконец.

— Что вы имеете в виду? — поинтересовался он.

— Если я скажу магические слова «не для прессы», будет ли это означать, что вы не станете писать, о чем мы сейчас говорим?

Стоун улыбнулся, как хитрый бармен.

— Так скажите эти слова.

— Хорошо. Все, что я вам говорила, — информация не для прессы.

Он пожал плечами:

— Как хотите. Вы устанавливаете правила. Но все, что увижу во время обхода, я буду использовать по своему усмотрению.

— Речь шла только о том, что я говорила сейчас. Пока объясняла вам все. Это не для печати.

— Разумеется, — согласился он, и в его голосе не было ни насмешки, ни тревоги.

— Вы ведь писали о моем так называемом столкновении с Хэдли? Кто рассказал вам об этом?

— Репортер скорее сядет в тюрьму, чем выдаст свой источник информации, не так ли?

— Но вы-то уже в тюрьме. — заметила я.

Он рассмеялся.

— Со мной связался адвокат, передал мне письмо от Хэдли.

— Он состряпал хорошую версию, — кивнула я. — Но вам не приходило в голову проверить факты?

Он стоял, горделиво выпрямив спину, и я видела, сколько в нем было нарциссизма, как он пытается казаться крутым парнем и настоящим профи. Ему наплевать на мои переживания.

— У меня был еще один источник.

Какой-нибудь долбаный надзиратель.

— Вы знаете кого-то здесь? — спросила я. — У вас здесь работает брат, или кузен, или приятель по гольфу?

— Я не играю в гольф.

— Вы написали слабый материал. Вы понятия не имели о том, что здесь произошло, а просто сочинили эффектную историю, основываясь на жалобах лживого зэка.

— Поставьте себя на мое место, — парировал он спокойно. — Тюрьма отгорожена от мира толстыми стенами. И я могу узнать о том, что здесь происходит, только если кто-то расскажет мне об этом.

— Но вы поверили в их версию, ведь так?

— Я никому не верю. Если человек сообщает сведения, которыми не должен делиться, значит, у него есть на то причины. И как правило, они прекрасно знают, что произошло на самом деле. Но если ты раскапываешь дерьмо, то скоро и от тебя начинает вонять, как от сточной канавы.

Я вспомнила Мелинду Рейзнер и то, как она оправдывала необходимость работы с информаторами.

— У меня такое ощущение, что вам абсолютно все равно, что я вам покажу и как буду себя вести. Вы в любом случае напишете то, что сочтете нужным.

Он намекнул, что пора заканчивать со вступительной речью и приступать к обходу, а все разногласия уладим позднее. Я только рассмеялась. Это было даже лучше, чем послать его.

Я отвела его в изолятор, где все зэки послушно сидели в своих камерах. Однако наш приход взбудоражил их. Некоторые даже вскочили и приникли лицом к окошечкам на дверях. Меня это насторожило. Кто-то из них крикнул:

— Спроси меня, если хочешь знать, что здесь на самом деле происходит!

У меня сложилось впечатление, что им было известно, кто такой Стоун. Но как они могли это узнать? Вариантов множество: дыры в стенах, телепатические способности, болтливые надзиратели.

— Ты хочешь знать правду? — крикнул другой голос.

В четырех камерах от нас через окошко выплеснулась какая-то жидкость. Я замерла на месте.

— Что-то мне это не нравится. — Я схватила Стоуна за его толстую, крепкую руку и потащила к выходу. Своим поспешным уходом я показала свой страх перед заключенными. Это противоречило нашим правилам, но я не могла поступить иначе, поскольку несла ответственность за безопасность гражданского лица. Я должна была вывести этого красавчика отсюда в целости и сохранности.

Я взяла рацию и попросила открыть дверь, но мне никто не ответил.

«Проклятие». — подумала я.

Между тем крики и улюлюканье стали громче. Я сосчитала до трех и повторила запрос. Послышался щелчок, я толкнула дверь и вытащила Стоуна. Стальная дверь показалась мне особенно тяжелой, прочной и неподатливой.

— Отличное представление, — заявил Стоун таким тоном, словно это я все организовала. — Вы хоть днем их выпускаете?

— Они могут гулять на огороженных решетками площадках в течение часа, но не больше трех человек сразу. Так что мы не такие уж и жестокие. А хотите, покажу место, где мы рассматриваем их дерьмо?

Я отвела Стоуна в комнату для улик и показала специальные перчатки, которые лежали в специальных стеклянных ведерках для сбора кала заключенных.

— Вы и правда перебираете эту грязь руками? — удивился он.

— Но кто-то же должен этим заниматься, — ответила я. — Если вы хотите, чтобы люди всё поняли, напишите об этом. Я могу в деталях описать, как это делается.

Я думала отвести его в лазарет, показать больных и увечных, живущих как растения, которые никто не поливает, но мне не хотелось уходить далеко от «Пузыря». По возможности я должна была оказаться там, когда Руддик передаст Фентону наркотики, и убедиться, что все в порядке. Поэтому мы по коридору прошли в главный зал.

— Вам ведь интересно узнать, чем я занималась, если бы вас здесь не было?

Это надменное дерьмо кивнуло и позволило мне продолжить.

— Согласно инструкции, при совершении обхода я должна проверять все камеры в блоке. За ночь я делаю обход пять раз и пересчитываю всех по головам. Правда, замечательно? В обшей сложности я прохожу расстояние длиной в милю.

— Наверное, это непросто, — буркнул он.

— Я бы так не сказала. Если только не произойдет непредвиденное.

— А что может случиться?

Настал мой черед пожимать плечами.

— Какой-нибудь зэк повесится. У кого-то возникнет передоз или другие проблемы со здоровьем. Тебе могут плеснуть в лицо какой-нибудь дрянью. Это особенно противно. Глаза щиплет невыносимо. Иногда зэки устраивают потасовки. Поножовщина. Изнасилование Наркотики. Ты можешь потратить полсмены на то, чтобы успокоить тех, кто накурился или нанюхался чего-нибудь. Происшествие в одном блоке может «завести» другой. Трудно даже представить, как быстро здесь распространяются новости. Ребята хорошо усвоили язык жестов и обмениваются записками с помощью бумажных самолетиков, Но если перехватишь такой самолетик, то не сможешь понять, что там написано. И уж подавно тебе не удастся расшифровать значение жестов. Но ты понимаешь: в скором времени что-то должно произойти. Иногда ночи выдаются спокойными, и ты благодаришь за это небо. Но если заступаешь на смену в полной уверенности, что ничего не произойдет, то этой же ночью в тебя обязательно стрельнут из рогатки дротиком, зараженным СПИДом, иди пропустишь самоубийцу, который спал как младенец, когда ты проходила мимо его камеры.

— Похоже, вам, надзирателям, не всегда удается держать ситуацию в своих руках.