Дмитрий Лесной - Русский преферанс

• Название: Русский преферанс
• Автор: Дмитрий Лесной
• Издательство: Издательский Дом «РЦБ»
• Жанр: Развлечения
• Год: 1998
• ISBN: 5-900552-02-0

Под одной обложкой собран богатейший материал по теории, истории и культурологии популярнейшей карточной игры российской интеллигенции. Впервые за почти двухвековую историю преферанса написан полный и подробный учебник ― с анализом технических приёмов розыгрыша, сборником великолепных и малоизвестных этюдов и задач, с привлечением теории вероятностей и большого опыта профессионального игрока. Исторический очерк дополнен галереей портретов: Некрасова, Белинского, Толстого, Тургенева и др. В книгу включены шесть произведений русской литературы, посвящённых исключительно преферансу. Привлекательной частью книги является описание шулерских приёмов, коллекция «пляжных историй» и шулерских баек. Редкие иллюстрации на тему игры собраны по музеям и частным коллекциям. Книга предназначена для широкого круга читателей.

---

Поводом для гонения и обнаружения шаек петербургских шулеров послужило следующее обстоятельство. На углу Гороховой и Малой Морской, в собственном доме жила княгиня Голицына, мать тогдашнего генерал-губернатора, известная в высшем обществе под названием «Princesse moustache». Она имела у себя первого в Петербурге повара француза, обеды у неё считались самыми гастрономическими и нередко на них присутствовали высочайшие особы. В таких случаях княгиня обыкновенно приказывала сервировать обед на серебре, подаренном императором Петром I одному из предков княжеского дома. Раз, когда высокопоставленное лицо должно было обедать у княгини, вошёл к ней дворецкий и, став на колени, со слезами заявил, что исторический сервиз не будет подан к обеду, потому что он заложил его в ломбарде и не имеет возможности выкупить; причиною этого поступка было, по словам виновного, то, что он, производя какую-то коммерцию, проторговался, закладом этим хотел поправить свои дела и тогда выкупить сервиз. Княгиня тотчас же распорядилась о выкупе, и сервиз к обеду был готов, дворецкий был замещён другим, более надёжным лицом, а вместе с тем стало известно, что он никакой торговли не производил, а играл в карты и был обыгран шулерами; тогда же узнали, что игра производилась в особых комнатах трактира «Вена», напротив дома княгини Голицыной.

Нестерова Наталья «Канаста». 1983 г. Холст, масло 120 × 100 см. Новокузнецкий музей советского изобразительного искусства

Описание одного петербургского игорного дома находим в воспоминаниях В. Н. Гетуна; последний, ещё молодой человек, был введён туда одним из приятелей; там метал 25-тысячный банк известный в то время игрок грек Полукучи; против него пункировало более двадцати человек, и все, как и надо было ожидать, оставались в проигрыше. Этот картёжный дом содержал некто Смагин; тайны этого притона открыл Гетуну некто майор Гарновский, который за большую картёжную игру был выслан из Петербурга и проживал в Твери под надзором полиции. Этот Гарновский впоследствии испросил разрешение возвратиться в Петербург, с обязанием его подпискою, чтобы он впредь в карты не играл; он признавался Гетуну, что он хотя в доме Смагина не бывает, а барыши от игры получает; он уверял, что между картёжниками существует своего рода честность и одного к другому доверенность, без чего компания их не могла бы существовать. В Москве и в Петербурге, лет пятьдесят тому назад, существовало три аристократических картёжных дома — это были в Петербурге дома гг. Ж. и Р. и в Москве Б. По рассказам, если в Петербурге Ж. и Р. не успели обыграть кого-нибудь вконец, то в Москве Б. пускал его просто по миру, так велико было его искусство в азартной игре.

Шулера в старину жили широко и открыто; многочисленные наши ярмарки были поприщем их подвигов и богатою жатвою. Шулера ездили артелью, знакомились с богатыми помещиками, питали также особенную привязанность к ремонтёрам и казначеям. В конце сороковых и начале пятидесятых годов особенно часты были проигрыши казённых денег; так, много шуму наделал в своё время в Петербурге проигрыш 300 000 казённых денег, сделанный чиновником Управы Благочиния, действительным статским советником Клевенским. Правда, часть этих денег он проиграл не в азартную игру, а в преферанс; в выигрыше от него участвовали лица, прикосновенные к сфере блюстителей благочиния, и были не кто иные, как полицмейстеры 2 и 3 отделений города Петербурга, полковники Трубачеев и Ломачевский. Клевенский был предан военному суду и приговорён к лишению всех прав состояния и отдаче в арестантские роты, что были тогда в городе Нарве.

Сезанн «Игроки в карты». 1890–1892 гг. Холст, масло 81 × 65 см. Нью-Йорк, Музей Метрополитен

Другой случай проигрыша казённых денег был сделан тайным советником Политковским; про роскошную жизнь последнего рассказывали просто невероятные вещи; по богатству его называли петербургским Монтекристо. Вид этого господина не представлял ничего особенного; Политковский был брюнет, низенького роста, довольно тучный, с манерами в высшей степени самоуверенными. Он держал танцовщицу Волкову на содержании. Тогдашнее общество не допытывалось до источника дохода этого барина; все полагали, что тут главную роль играли карты. Политковский долго гремел своим богатством. Вдруг в одно прекрасное утро сделалось известным, что в инвалидном капитале оказалось похищение нескольких миллионов рублей. В действительности украдено было 1 100 000 рублей. В тайне похищения участвовали чиновники счётного отделения: Путвинский, Рыбкин и Тараканов; довереннейшим лицом Политковского, собственно, был первый чиновник, страшный гуляка и забубённая голова. Дело, как ходили слухи, началось с 10 тысяч, которые при первой поверке инвалидной суммы на лицо не оказались. При известии об этом Политковский заболел и спустя несколько дней умер накануне ревизии. Слухи носились, что он отравился.

После проигрыша казённых денег Политковским особенно строго стали следить за игорными домами и картёжниками; с этого времени известная в Петербурге местность, угол Тюремного переулка и Офицерской улицы, прозванная в шутку игроками «Le passage des Termopiles», не стала уже по вечерам гореть огнями в двух угловых домах и манить проезжающих по улице то направо, то налево. По рассказам, в этих двух домах всевозможные приманки и соблазны были собраны для посетителей: груды золота, прелестные женщины, дорогие вина и роскошные яства, всё было к услугам посетителей. Игра здесь шла самая ужасная, самая адская. Известно, что все игроки суеверны, а эта местность — ввиду тюрьмы, Литовского замка, и жилища палача — считалась самою благополучною для игры. Как известно, ещё во времена процветания Венецианской республики таким суеверием не брезгали, и на небольшой площадке, против самого дожевского дворца, где возвышаются колонны св. Марка и св. Феодора и где между этими колоннами предавались казни повешением все неполитические преступники, там-то и было единственное счастливое место, где шла азартная игра и стояли золотые столы с грудами золота, за которыми совершенно спокойно сидели банкомёты с картами в руках, не пугаясь царством палача.

О крупных проигрышах, близких к нашим дням, мы могли бы рассказать целую книгу. Много ещё сравнительно не так давно говорили о большом выигрыше одного страстного игрока И., что взял в час миллион рублей с одного одесского грека. Про этого героя зелёного поля рассказывали, что он держал у себя даже управляющего имением, тоже страстного игрока. Когда этот барин проигрывался, то посылал приказы в деревню к управляющему стричь овец. И раз на такой приказ долго не получал ответа. Когда же пришёл ответ, то оказалось, что ни шерсти, ни овец уже не существует и всё проиграно управляющим; на такую телеграмму была послана другая, лаконичная — «Кому?». Злые языки уверяли, что когда барин узнал имя счастливца, то поспешил сам приехать в деревню и в один час отобрать от него всё им выигранное и вдобавок заполучить и за беспокойство довольно крупную сумму. Я думаю, ещё живы старожилы в Варшаве, помнящие проигрыш целого города Д-ны, поставленного на одну карту князем Л-м, или в Петербурге проигрыш миллиона рублей г. А-ою М-ву, или выигрыш князя В. с графа Ш. 225 000 руб., в прихожей, в шубе, при возвращении домой после проведённого вечера за зелёным столом.

Заканчивая нашу статью, мы не можем не сказать, что страстные игроки были везде и всегда. Но нигде карты не были в таком употреблении, как у нас.

В русской жизни карты, как говорит поэт Вяземский, — одна из непреложных и неизбежных стихий. Но мы здесь говорим о мирной, так называемой коммерческой игре, о карточном времяпровождении, свойственном у нас всем возрастам, всем званиям и обоим полам. Одна русская барыня говорила в Венеции:

— Конечно, климат здесь хорош; но жаль, что не с кем сразиться в винт.

Другой наш соотечественник, который провёл зиму в Париже, отвечая на вопрос, как доволен он Парижем, отвечал:

— Очень доволен: у нас каждый вечер была своя партия.

Карточная игра в России есть часто оселок и мерило нравственного достоинства человека. «Он приятный игрок» — такая похвала достаточна, чтобы благоприятно утвердить человека в обществе.

Приметы упадка умственных сил человека от болезни и от лет не всегда у нас замечаются в разговоре или на различных поприщах человеческой деятельности; но начни игрок забывать козыри — и он скоро возбуждает опасение своих близких и сострадание общества. Карточная игра имеет у нас свой род остроумия и весёлости, свой юмор с различными прибаутками и поговорками.

ШКОЛА ИГРЫ В ПРЕФЕРАНС

Предисловие к учебнику

Дорогой читатель!

Я заранее приношу вам свои извинения за то, что самонадеянно назвал эту часть книги учебником. Вероятно, эта работа должна была бы называться как-нибудь иначе, например «Рассуждения по поводу некоторых встретившихся автору преферансных раскладов с привлечением достижений теории вероятностей» или «Систематическое изложение приёмов розыгрыша в игре преферанс на открытых и на закрытых картах». Но, во-первых, длинные и витиеватые названия книг давно уже стали архаизмом, а во-вторых, каким бы длинным ни сделать название, исчерпывающе описать одной фразой содержание книги всё равно не удаётся. Поэтому примите, за неимением лучшего, название «учебник» и представьте себя на время школяром.