Игорь Можейко - Аун Сан

• Название: Аун Сан
• Автор: Игорь Можейко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1965

Книга рассказывает о жизни и деятельности Аун Сана, национального героя Бирмы. В 1945 он возглавил восстание против японских оккупантов, и в 1945–47 руководил борьбой за независимость.

---

Аун Сан выучил английский язык. Он не раз говорил, что благодарен английскому языку за то, что тот открыл ему широкие горизонты, за то, что дал ему возможность прочесть книги, которые тогда некому было перевести на бирманский, за то, что познакомил его с жизнью других народов, с суждениями великих людей других стран. Аун Сану всегда был чужд узкий национализм, и он не раз подчеркивал необходимость использовании всего лучшего, что создала цивилизация других народов. Но в то же время он с некоторым, вполне понятным презрением относился к воспитанникам английских школ и даже сказал как-то университетскому другу: «Удивительно, ты патриот, а обучался в английской школе. Там ведь все мысли о свободе, о Бирме высушивают».

В енанджаунской школе этого не было. Она, как и другие подобные ей, с точки зрения английских чиновников была «рассадником смутьянства». И эта точка зрения была вполне оправдана. По литературе школьники проходили поэмы и рассказы бирманских писателей и понимали, что бирманская литература, первые памятники которой насчитывают восемьсот лет, не уступает любой другой литературе. В английских школах этому не учили. По истории школьникам рассказывали о Пагане, великой столице первого бирманского государства, чудесные храмы которого и по сей день стоят на берегах Иравади, об Анорате, который объединил Бирму, о генерале Бандуле, погибшем в войне с англичанами, о Золотом Яуне. В английских школах этому тоже не учили.

А брат Аун Сана Ба Вин, которого теперь называли У Ба Вином и даже Сая Ба Вином (что значит «ученый Ба Вин»), несмотря на его молодость, учил брата и тому, как бороться против англичан сегодня. Он был активным участником университетского бойкота и одним из тех, кто принимал горячее участие в создании Генерального совета бирманских ассоциаций, организации, которая заменила ассоциации буддистов. И своим появлением доказала, что стадия борьбы за культуру кончилась. Подрастали силы, готовые возглавить политическую борьбу.

Увязавшись за братом, Аун Сан пробирался на первые собрания молодых революционеров, вернее не революционеров еще, а реформистов.

Часто в 'комнате брата появлялись книжки, которых не было в городской книжной лавке. Книги нельзя было никому показывать, они были зачитанны и растрепанны. На одной из книжек стояла фамилия автора — Ленин.

А когда Аун Сану стало лет пятнадцать, то его так привыкли видеть на собраниях, что считали за своего, давали ему поручения, посылали к нефтяникам договориться о встрече, пускали на самые секретные совещания. Правда, никто из друзей брата — учителей, клерков, сыновей торговцев — не помышлял еще об открытой борьбе против англичан, о независимой Бирме. Путь к независимости, как казалось им, лежал через постепенное достижение статуса доминиона.

Шли дебаты: оставаться ли Бирме в составе Индии или отделиться? Не поставит ли это Бирму в невыгодное положение, не оторвет ли от более сильных и опытных индийских революционеров, принимать или нет учение Ганди, участвовать ли в послушном англичанам игрушечном парламенте, где адвокаты с хорошим английским произношением упражнялись в риторике, надеясь на место районного комиссара?

А тем временем росло недовольство среди крестьян, потерявших землю или теряющих ее, недовольство налогами, ростовщиками, помещиками, недовольство закупочными ценами на рис, которые все падали, несмотря на то, что рис дорожал на мировом рынке.

Все тяжелее приходилось рабочим на нефтепромыслах. Со многими из них Аун Сан познакомился в Енанджауне, с их сыновьями он учился в школе. Среди рабочих было много индийцев — они приезжали на заработки из Индии, и им платили даже меньше, чем бирманцам, — куда денешься, если дома и за эти деньги работы не найдешь. Нефтяники работали по двенадцать-четырнадцать часов в сутки, жили в хибарах, ни профсоюзов, ни других организаций у них не было. Если кого подозревали в том, что он занимается политикой, — гнали немедленно. А кроме того, хозяева компании отлично владели искусством вносить рознь — бирманцы не доверяли индийцам, которые сбивали зарплату, индийцы боялись бирманцев, и те и другие боялись потерять место.

Совет бирманских ассоциаций был слишком разношерстной и либеральной организацией, чтобы полностью связать свою судьбу с рабочими и крестьянами. А У Ба Вин и его друзья ограничивались в основном просветительской деятельностью и не решались пойти на разрыв с руководством Совета бирманских ассоциаций.

Убедившись, что с советом каши не сваришь, один из его членов, Сая Сан, врач, автор книги по бирманской медицине «Признаки болезней», вышел из него. Он больше года ездил по стране, организовывая отделения совета, и знал поэтому жизнь и настроения крестьянства куда лучше руководителем, сидевших в Рангуне.

Сая Сан знал, что разоренные крестьяне Бирмы близки к восстанию и восстание их, лишенное руководства, будет обречено на поражение. Но не в силах убедить в своей правоте руководителей совета, решил возглавить это восстание, организовать его насколько было возможно.

Аун Сан встречал Сая Сана, когда Сая Сан приезжал в Енанджаун во время одной из своих поездок по стране и выступал перед ассоциацией Енанджауна. Но много в те годы приезжало организаторов из Рангуна, и Аун Сан с трудом вспомнил доктора, когда У Ба Вин разбудил его декабрьской ночью и сказал:

— В Таравади восстание.

— Восстание? Уже? А кто во главе?

— Сая Сан. Помнишь, он приезжал к нам весной?

7

Сая Сана до сих пор ругают английские учебники истории. Он и мятежник, и деспот, и самозванец, и убийца. А тогда в 1930-м от него поспешил отречься совет, дабы власть имущие не заподозрили в нелояльности, его клеймили в Рангуне послушные адвокаты, его ругали последними словами газеты.

В Енанджауне Сая Сана не ругали. Восстание не докатилось до тех мест, но к каждому пароходу снизу приходили толпами нефтяники, школьники, клерки, крестьяне: какие новости? Где сейчас Сая Сан?

Всматривались в лица вернувшихся из Рангуна английских инженеров. Может, Сая Сан уже у Рангуна?

Восстание началось стихийно, неожиданно, на несколько месяцев раньше, чем рассчитывал Сая Сан.

В середине тридцатого года английский губернатор Бирмы уехал в отпуск и оставил за себя бирманца с полубирманским-полуанглийским именем Джо. А Маун Джо. Случилось такое впервые в истории Британской Бирмы, но англичане не волновались. Маун Джо — проверенный лакей, либерализм и мягкость ему чужды. Больше того, ему очень хотелось отличиться, показать, что он полностью достоин оказанной чести. И он немедленно отправился в поездку по стране.

В округе Таравади к нему подошла делегация крестьян с просьбой отсрочить налоги этого года — урожай пропал в наводнении, крестьяне голодали, платить было нечем. И Маун Джо перестарался. Он так грубо выгнал крестьян, так оскорбил стариков, что на следующий день весь округ восстал. Губернатору пришлось бежать в Рангун, под охрану английских пушек.

Повстанцы объявили войну Англии и начали набор крестьян в армию, которую назвали армией галонов. Галон — легендарная бирманская птица, победившая в схватке дракона Нага. Под «Нага» подразумевались англичане. Повстанцы выдвинули лозунг: «Отдать жизнь за религию, нацию и страну».

Сая Сан прибыл в Таравади с организованным им ранее первым отрядом галонов и принял командование восстанием.

Теперь трудно сказать, знал ли он, насколько малы шансы на успех, возможно, и понимал, а может, надеялся, что поднимется вся Бирма. Этого не случилось. Города не поддержали восставших, даже не все округа Нижней Бирмы поднялись по примеру Таравади.

Восстание было неподготовлено, вести о нем слишком поздно доходили до других районов, и англичане успевали подготовиться к подавлению.

Сая Сан объявил себя королем Бирмы, устроил торжественную коронацию в джунглях, созвав для этого астрологов со всей Нижней Бирмы. Он объявил о том, что борется за возвращение к старому — к тому старому, что не смогло поднять Бирму на борьбу уже сорок лет назад. Идея «Старой Бирмы» не могла привлечь на его сторону бирманские города, где молодежь читала Маркса и обсуждала на сходках проблемы национально-освободительного движения, где бирманская буржуазия боролась за место в современном, а не вчерашнем мире.

Сая Сан был бирманским Пугачевым, и восстание его во многих чертах напоминало пугачевское восстание, перенесенное в XX век.

Да и что говорить, Сая Сан часто рассчитывал на самые отсталые слои крестьянства — его солдаты, например, татуировали на груди птицу Галон, потому что верили, что тогда их не возьмет никакая пуля.

А своих ружей, своих пуль у восставших не было. Несколько винтовок и пистолетов было захвачено у убитых полицейских и лесников, да и с ними восставшие порой не умели обращаться. В лесных мастерских ковали мечи и наконечники стрел. А еще чаще приходилось выходить в бой с бамбуковой палкой в руках.