Вера Школьникова - Стрела на излете

• Название: Стрела на излете
• Автор: Вера Школьникова
• Жанр: Фэнтези

---

- И вы верите, что пес Хейнара довольствуется простыми предосторожностями?! Гораздо проще убить.

- Это он мог сделать и раньше, без вашего участия. Дознаватели служат справедливости, а справедливость не позволяет карать невиновных. Если есть хоть какой-то шанс избавить мальчика от родового проклятья, мы сохраним ему жизнь. Хотите спасти своего ученика? Растолкуйте книгу. Сейчас мы мечемся в темноте, и страх убьет вашего подопечного куда вернее, чем истина, пусть даже самая печальная.

Лерик молчал, долго, Чанг не прерывал его размышлений, они оба смотрели, как Арлан, достраивает шалаш, поправляет крышу, ветер доносил довольное мурлыканье, мальчик напевал песенку.

- А если окажется, что дознаватель прав?

Теперь настала очередь молчать Чанга, хотя этот самый вопрос он задавал себе снова и снова, и каждый раз приходил к одному и тому же ответу:

- Тогда это произойдет быстро и безболезненно. И вы будете знать, что сделали все возможное.

Принц, закончив игру, быстрыми гребками умелого пловца пересек гладь пруда и вышел на берег, отфыркиваясь. Министр склонился в поклоне перед мокрым обнаженным мальчиком, Лерик торопливо подал полотенце. С золотых волос полуэльфа стекала вода, на щеках горел румянец, под ногтями темнела грязь, а с обгоревшего носа слезала кожа. Хранитель помогал ученику вытереться, подавал одежду, глядя поверх головы мальчика в глаза министру. Чанг не отводил взгляда, и в светло-зеленых, выцветших глазах Хранитель читал искреннее сожаление, и понимал, что слова - это всего лишь слова, а на самом деле Арлан приговорен, и уже нет разницы, что он вычитает в пыльном трактате, Тварь ли король, спит ли в маленьком принце чудовище. И знал так же, что не посмеет отказаться.

***

Возвращение в столицу запланировали на утро. Мебель и утварь перевозили обратно уже всю неделю, комнаты опустели, осталась только кровати, да прихрамывающие кресла и столы, помнившие еще Амальдию. Король не желал ни тратить деньги на меблировку летнего дворца, ни мириться с неудобствами даже несколько недель, потому каждый раз путешествовал с таким обозом, словно собирался провести за городом не три-четыре недели, а всю оставшуюся жизнь. И только в покоях королевы все оставалось неизменным - Саломэ любила старинную мебель, вытертую, усталую, скрипящую тихонько, теплую под ладонью. От модной нынче позолоты и ярко-красной кожи у нее болела голова. Но покои принца каждый раз обставляли заново, и сейчас в огромной спальне стояла только кровать под балдахином.

Ночь выдалась душная, ждали грозу, на небе сгустились тучи, зависли в тягучем молчании, но так и не дождались - на пыльную землю не упало ни капли. Арлан спал беспокойно - жарко, влажная простыня липла к коже, одеяло он скинул на пол, но все равно крутился на кровати, не мог ни толком заснуть, ни полностью проснуться, и задыхался в липком беспамятстве. Сон ускользал, оставляя смутные очертания белоснежных стен, ажурных башен и массивных колонн. Он стоял на верхней ступени лестницы, а она рассыпалась под его ногами мелким серым прахом, ступень за ступенью, пока, наконец, не растаяла последняя, и он повис в пустоте, совершенной, бесконечной, содержащей только его одного. Не было ни страха, ни боли, ни тревоги, он ждал, сам не зная чего, и внезапно из пустоты соткалась фигура его отца. Мальчик протянул к нему руки, их пальцы соприкоснулись, он услышал: "пора". Раздался мерный протяжный удар гонга, король вспыхнул золотым ореолом: золотая волна прошла по нему с головы до ног и перекинулась на Арлана. Он плыл в теплом золоте, вдыхал его, чувствовал сладкий, бодрящий вкус во рту, звенящее напряжение в руках и ногах, а Элиан таял золотистой дымкой, становясь все прозрачнее, пока не исчез без следа.

Арлан проснулся. Он чувствовал себя бодрым и полным сил. Похоже, ночью все-таки разразилась гроза - в комнате пахло свежестью и дождем. Сон забылся. Мальчик потянулся, откинул простынь и замер. Что-то было не так, неправильно, настолько неверно, что он даже не мог понять, в чем же дело. Но он не успел подумать об этом - за дверью раздался шум, люди бегали туда сюда по коридору, то и дело хлопали двери, кто-то кричал, но принц не мог разобраться слов.

Он соскочил на пол, чувство неправильности усилилось. Дверь распахнулась, без стука, в спальню влетела старшая фрейлина королевы, в летнем дворце приглядывавшая за хозяйством наследника. "Ваше вы…" - она не закончила обращение, взвизгнула на высокой ноте, словно ошпаренный поросенок и рухнула на пол без чувств. Арлан кинулся к ней, ничего не понимая, и сделав всего два шага, запутался в собственных ногах и упал рядом с бесчувственной дамой. Лежа на полу, он наконец осознал, что же было неправильно: руки и ноги. Слишком длинные. Ночная рубашка, еще вечером, как положено, доходившая до пола, сейчас не закрывала и колен, а руки торчали из рукавов. Невозможно, немыслимо, но он вырос всего за одну ночь! Арлан медленно сел на полу, подтянул к себе колени, обхватил их руками. Сквозь раскрытую дверь доносились крики придворных: "Король! Король мертв!". Надо было, наверное, заплакать или испугаться, но ужасно хотелось есть.

***

Человек сидел в потертом кожаном кресле, над его головой Луна заливала серебряным светом витраж в высоком сводчатом окне - белое дерево склонило к земле усыпанные плодами ветви. Он листал книгу, маленький томик в красном бархатном переплете, быстро, почти не глядя на страницы. В лунном свете его темные волосы казались вырезанными из черного льда.

Мальчик шагнул вперед, на лунную дорожку, остановился перед креслом. С каждым его шагом из темноты постепенно выступали стены, пустота сгущалась, превращаясь в круглую комнату, заполненную угловатой резной мебелью - стулья с высокими спинками, письменный стол на толстых согнутых лапах, маленький овальный столик-подставка под затейливую курильницу, корявая деревянная лапа-вешалка, на вытянутом когте зацепился короткий серый плащ. В камине, напротив витражного окна бесшумно вспыхнул прозрачный синеватый огонь.

Человек отложил книгу в сторону, Ларион невольно скосил глаза - стихи, странные, всего по три строчки. Луна услужливо высветила текст, и он прочитал:

"А время шуршит

Песчинками в колбе.

Не будет конца".

Мужчина в кресле улыбнулся:

- Вы с ней одной крови, с Саломэ Несчастливой. Она тоже Аэллин, писала стихи, неплохие на самом деле, но никто так и не оценил.

- Я Аэллин? - Переспросил Ларион, особо, впрочем, не удивляясь, и откуда-то точно зная, что это значит.

Его собеседник кивнул и поднялся, подошел к мальчику ближе. Они стояли рядом, Ларион рассматривал лицо незнакомца - на какой-то миг ему показалось, что это Мэлин, сходство поражало, но этот все же был другим. Выше, тоньше, с едва неуловимой неправильностью в чертах. А человек словно читал его мысли:

- Я не он. Но с ним все в порядке, он скоро вернется.

- А кто ты?

Он улыбнулся:

- Ты знаешь.

И Ларион медленно кивнул: знает, всегда знал. И кто этот высокий мужчина в светлой рубашке с расстегнутым воротом, и кто эта рыжая девочка с янтарными глазами, чей портрет в овальной рамке проявился на стене над камином, и зачем он здесь сейчас.

- Я хотел увидеть тебя, перед тем как все случится. Понимаешь, ты другой. Благодаря твоей матери, у тебя есть выбор. У меня - не было. Ты можешь не делать этого. Сказать им всем "нет". И просто жить.

Сказать "нет". Так легко. И уйдет этот отравляющий каждый вздох страх перед неизбежным. Он ни от кого не зависит, никому ничего не должен. А впереди годы и рыжеволосая девочка с портрета, они обязательно встретятся. Всего лишь одно слово. Почему же он не может произнести его? А мужчина смотрит в глаза мальчику и в глубине его черных зрачков сверкает серебристой искоркой надежда. Но Ларион не может понять, надежда на "да" или "нет".

- Что будет, если я откажусь?

- Я не знаю. Никто не знает, даже Семеро. Только Он. А Он никому не скажет. Иначе это уже не свободный выбор.

- Свобода - в незнании?

- Как ни странно. Я всегда верил, что наоборот, - он потер шею, привычным быстрым жестом, и продолжил, - но даже теперь предпочитаю знать. Мне ведь уже не нужно выбирать.

Мужчина кивнул в сторону окна, мальчик подошел, на его плечо приятной теплой тяжестью легла рука. Серебряное дерево растаяло вместе со стеклом.

Два корабля стояли друг против друга, развернувшись боком. Солнце сверкало на жерлах бомбард. Выстрелы, беззвучно, но крошечные фигурки вокруг затыкали уши. Все заволокло дымом. Когда дым рассеялся, картина изменилась - корабли превратились в огромных, покрытых броней монстров, непонятно каким чудом держащихся на плаву. Небо прорезали огненные следы выстрелов, а затем нахлынула огромная, закрывшая весь небосвод волна и подняла огромные суда, как мелкую рыбешку и с силой шмякнула о берег, накрыв сверху.

А на берегу вытянулся вверх город, протыкая облака металлическими шпилями и зеркальными башнями, словно отлитыми из ртути. По улицам шли крошечные человечки. Между башнями клубился смог, коричнево-серый, мрачный, холодное солнце в вышине напрасно пыталось пробиться сквозь пелену. Вдруг человечки забегали, словно муравьи на разоренном муравейнике: кто-то натягивал на лица уродливые маски с длинными хоботами, кто-то бежал вниз по бесконечным самодвижущимся лестницам, кто-то прижимался к стенам, пытаясь слиться воедино с блестящей поверхностью. Он не видел ядер: вспышки пламени, жаркое марево, башни оседали под собственной тяжестью, люди рассыпались жирным пеплом. Серое марево рассекали огненные хвосты диковинных смертоносных птиц. Он увидел женщину, вцепившуюся в металлическую решетку, она горела, словно факел, разинув рот в немом крике, все равно бьющем по ушам, а металл ручейками стекал на ее пальцы. Затем наступила темнота.