Анатолий Афанасьев - Ужас в городе

• Название: Ужас в городе
• Автор: Анатолий Афанасьев
• Издательство: Мартин
• Жанр: Боевик
• Год: 2001
• ISBN: 5-8475-0062-9

Небольшой российский город захвачен криминальными структурами: пытки, страдания, массовое зомбирование, смерть…

Кто прервет этот ад?

На сей раз в жестокую схватку с мафией вступают не элитные силы спецназа, а "обыкновенные" местные жители…

---

Спиридонов, слушая похвальбу приятеля, совсем закручинился и в забытьи осушил очередную стопку. Самое обидное, что проклятый телевизионный кукушонок, по всей вероятности, абсолютно прав. Пора, пора менять амплуа неистового разоблачителя, борца за справедливость пароль доброго дядюшки-дарителя. Но как? Газета не экран, и слова, напечатанные на бумаге, не сунешь читателю в зубы, как сникерс.

– Теперь возьмем твою проблему, – будто подслушав его мысли, продолжал Осик. – Недавно у нас побывала забавная девчушка из Федулинска. Такой заштатный подмосковный городишко, гнилой и никому не нужный. Население что-то около ста тысяч. В основном ученая братия, бывшие оборонщики, а уж это, сам знаешь, совки из совков, ржавые гвозди. Публика совершенно никчемная, их уже не переделаешь. Девчушка мне, однако, понравилась, и я ее сперва, как положено, оприходовал в кабинете на предмет невинности. И вот между делом она рассказала кое-что любопытное про этот Федулинск. Якобы там до того разумно устроена жизнь, что нет никаких волнений, беспорядков, голодовок и даже преступлений.

То есть тишь и гладь да Божья благодать. Все довольны всем, каждый день как праздник.

– Такого не может быть!

– Допустим, не может, – согласился Осик. – Допустим, это плод больного девичьего воображения. Тем более она мне показалась какой-то немного заторможенной.

И раздевалась как-то медленно. Никаких вопросов не задавала. Зато уж как начала щебетать, еле остановил… Хорошо, пусть бред, но что тебе мешает съездить и посмотреть? Я дам ее адрес. Потолкуешь с ней, оглядишься. Если хоть сотая доля ее фантазий правда, то вот она – твоя суперсенсацил. Что-то приукрасишь, отретушируешь… Генушка, это же клад!..

Утром на похмельную голову Геня Спиридонов вяло перебрал два-три сюжета, которые мог бы предложить в номер: четырнадцатилетняя спидоносица, заразившая за вечер десятерых мужчин; депутат, застреленный в объятиях чернокожего любовника; взрыв на Сущевке, снесший половину девятиэтажного дома – двадцать трупов и сколько-то раненых; авария на Окружном шоссе: пьяный водитель "мерседеса" врезался в автобусную остановку, четыре покойника, а на виновнике происшествия ни царапины, и прочее такое, рутина, – действительно скулы сводит от скуки, притом товарец, разумеется, не первой свежести, за вечерними теленовостями не угонишься.

И тут всплыл в памяти вчерашний разговор с Осиком: собственно, почему бы и нет?

Не долго думая, Геня позвонил в редакцию и предупредил, что уезжает в срочную командировку, вернется поздно вечером. Заодно узнал у всеведущей секретарши главного последние новости: кадровая чистка не началась, но в редакции тихо, как на кладбище, слухи самые ужасные, сотрудники не вылезают из кабинетов и на всякий случай никто ни с кем не здоровается.

Через час Спиридонов сел в электричку на Ярославском вокзале, еще через полтора часа ступил на дощатую платформу города Федулинска. День будничный, электричка шла полупустая, и Геня в дороге немного подремал, хотя поминутно отрывали от сна крикливые, настырные поездные торгаши, подсовывающие под нос всякую дрянь – от залежалых никому не нужных бульварных романов до ситцевых трусов китайского производства. И все за смешную цену.

В Федулинске его приятно поразило отсутствие кислых запахов и нелепой сутолоки, присущей всем подмосковным станциям, а также то, что все надписи, указатели и даже рекламные щиты были сделаны на русском языке. И воздух здесь был такой, словно, отъехав на шестьдесят километров от Москвы, оказался на морском побережье.

У стенда с расписанием Спиридонов выяснил, что последняя электричка на Москву уходила после двенадцати ночи, и здесь же познакомился с первым федулинским аборигеном, красномордым алкашом лет шестидесяти в брезентовой робе, который мирно сидел на скамеечке и, держа в одной руке красный гладиолус, сосал пластиковую бутылку "пепси". Для наметанного взгляда Спиридонова сцена совершенно противоестественная, он подошел поближе:

– Привет, землячок! Зачем лакаешь такую гадость?

Не лучше ли пивком оттянуться, а? Я бы и сам не прочь.

Мужчина понюхал гладиолус и обратил на него какой-то странный, болезненно-невинный взор.

– Что вы, господин! Раньше десяти вечера никак нельзя.

Спиридонов поглядел на часы: без пятнадцати час.

– А почему раньше нельзя?

В глазах аборигена ответное удивление.

– Как почему? Медицина, брат. Кто рано пить начинает, долго не живет.

– А гладиолус зачем?

– Как зачем? Для красоты, для чего же еще…

В задумчивости Спиридонов вышел на привокзальную площадь.

Федулинск, как и другие подобные города, наспех обустроенные в 50 – 60-е годы для нужд огромными темпами развивающейся промышленности, являл собой самый несуразный тип градостроительства. Огромные пространства, занятые суперсовременными производственными сооружениями, и хаотичные жилые комплексы, где рядом с двухэтажными бараками, слепленными из фанеры и клея, уживались штампованные шлакоблочные девяти– и двенадцатиэтажные здания, вдобавок чудесным образом втиснувшаяся в центр деревенька Федулка, по которой тоскливо бродили привидения недоеных коров и где голосисто орали несуществующие петухи. Высокая водонапорная башня неподалеку от центрального универмага напоминала почему-то перерезанную пуповину невесть куда отвалившегося бетонного младенца. В таком городе бесполезно искать намек на стройную архитектурную мысль, и человека с развитым чувством гармонии вся эта немыслимая чехарда могла запросто свести с ума, но только не Геню Спиридонова.

С первых шагов по тенистым улочкам его охватило смутное томление, словно после долгих странствий он вернулся туда, где бывал раньше, – в снах ли, в иных воплощениях?

Люди, попадавшиеся навстречу, хотя и неброско одетые, оставляли приятное впечатление, будто все разом вышли на прогулку; большинство из них, и молодые и пожилые, окидывали его приветливыми взглядами, улыбались, словно бы ожидая, что он непременно с ними заговорит. На улицах, как и в Москве, полно иномарок, из которых выглядывали дурашливые рожи молокососов с подстриженными затылками; торговали многочисленные шопики; дважды интеллигентные молодые люди попытались всучить Гене блестящую коробку с импортным утюгом, настырно убеждая, что ему повезло и товар он получит в виде приза; то есть повсюду текла обычная коммерческая жизнь, но все же было в привычном круговороте что-то фальшивое, напоминающее опять же какое-то давно забытое сновидение. Некая несообразность витала в воздухе, и отдельные штрихи не складывались в понятную, цельную картину. Алкаш с гладиолусом на станции, похмеляющийся "пепси"; девушка в шопике, у которой Спиридонов купил пачку "Кэмела", а она догнала его с кассовым чеком в руке; два явно обкуренных бычка, с которыми он, зазевавшись, столкнулся на тротуаре, а они, вместо того чтобы пихнуть его посильнее, смущенно пробормотали: "Извините, сударь!"; "жигуленок", пропустивший его на переходе, – что все сие означает?

Где он очутился? В Париже, в Ницце или в занюханном, закопченном, нищем подмосковном городке?

Одна деталь особенно его поразила. Он остановился у газетного развала, чтобы купить утренний номер "Демократического вестника" со своей статьей, и вдруг среди пачек газет разглядел детский трупик. Протер глаза, не померещилось ли? – Нет, действительно, – голый трупик, пухлые ножки неестественно вывернуты, ко лбу прилипла белая прядка, и глазки прикрыты потемневшими веками – Это что такое?! – спросил Спиридонов, ткнув пальцем, еле ворочая языком от ужаса. Продавец, молоденький мужчина с одухотворенным лицом педика, поспешно прикрыл трупик картонной коробкой.

– Извините, господин, перевозка где-то запропастилась.

Не взяв сдачу и еле доплетясь до ближайшей скамейки, Спиридонов жадно закурил. Рядом расположилась тощая пожилая дама в нарядном летнем платье с одним полуоторванным рукавом. Не успел он отдышаться, как дама завела с ним разговор.

– Простите великодушно, юноша, – похоже в Федулинске было принято любой разговор начинать с извинении. – Не сочтите за хамство, не выбрасывайте, пожалуйста, чинарик.

– Вы хотите курить?

– Честно говоря, очень хочу. Поиздержалась, знаете ли, а до пенсии еще одиннадцать дней. Да и не платят уже седьмой месяц.

Спиридонов охотно угостил ее сигаретой. Пораженная его щедростью, дама залепетала слова благодарности, он ее прервал довольно грубо:

– Ладно, ладно, чего там… Скажите лучше, вы местная?

– Даже не сомневайтесь. Мы все тут местные. У нас приезжих не бывает," – рискуя обжечься, дама огородила сигарету ладонями, чтобы не упустить ни капли дыма.

– Как же не бывает? Я сам только полчаса назад приехал.