Василий Ефименко - Ветер богов

• Название: Ветер богов
• Автор: Василий Ефименко
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1969

...«Божественный ветер» - камикадзе - так называли в «Стране восходящего солнца» летчиков-смертников, один из которых стал главным героем романа. Трудный путь от фанатика-самоубийцы до члена коммунистической партии, борца за мир и дружбу между японским и советским народами прошел камикадзе Эдано Ичиро...

---

Эдано, приноравливаясь к шагам Ацуко, изредка бросал на неё короткие взгляды. В наступающих сумерках её лицо казалось нисколько не изменившимся, как тогда в Муданьцзяне, когда они шли с ней мимо витрин «Марудзена». Замужем она или нет? Живы ли сынишка, мать и тетка? Простит ли она ему ту боль, которую тогда, в Муданьцзяне, он ей причинил? Как ей всё объяснить?

Ацуко шла молча, ни разу не взглянув на Эдано, и сердце его охватила тихая печаль. «Не простит!» — решил он.

Пройдя два квартала и свернув в тихий переулок, они оказались в тесном дворике небольшого одноэтажного дома, и Ацуко вставила ключ в замок:

— Заходите!

5

Эдано вошел, робея и смущаясь, как юноша. Квадратная комнатка была чуть побольше той каморки, которую занимал он с Савадой в Кобэ, но чистота и порядок выгодно отличали её от жилища друзей; один из углов комнаты был отделен занавеской.

— Ну вот, — сказала Ацуко, — теперь снова займемся вашей раной.

— Что вы, не беспокойтесь, она совсем не болит, — ещё сильнее смутился Эдано.

— Снимайте рубашку!

Ацуко тщательно промыла рану, залила йодом и забинтовала.

— Теперь всё в порядке, — удовлетворенно посмотрела она на повязку и, заметив, как Эдано потянулся за рубахой, показала на угол, отделенный занавеской. — Сначала умойтесь сами, потом я замою рукав.

Эдано покорно шагнул за занавеску. Там стоял рукомойник с тазом и небольшой столик с электроплиткой.

Когда он умылся и вышел, Ацуко, по-прежнему не глядя ему в лицо, деловито проговорила:

— Я тоже приведу себя в порядок, а потом будем пить чай. Рубашка за это время высохнет. Я быстро.

Гость присел около низенького столика, — ему даже показалось, что это тот самый, который был у Ацуко в Муданьцзяне, — и внимательно осмотрелся. В комнате, кроме этого столика и небольшого узкого зеркала на подставке, ничего не было. На столике — узкогорлая ваза с двумя цветками, от которых исходил тонкий аромат. Постель, как обычно, уложена в нишу, и только небольшой шкафчик для посуды дополнял меблировку. Чистенькие циновки и свежие веселые обои делали комнату необычайно опрятной, уютной. Из-за занавески доносился плеск воды: Ацуко стирала.

Наконец всё смолкло, занавеска раздвинулась — и Ацуко вышла из-за неё, неся в руках мокрую рубаху; она успела надеть простенькое домашнее кимоно в сине-белую полоску.

— Я её повешу у крыльца — быстро высохнет…

Вернувшись в комнату, она опустилась на колени перед шкафчиком, достала две чашки и тарелочки.

— Извините, Эдано-сан, угощать почти нечем.

— Ничего и не надо, я не голоден…

— Нет уж, так я вас не отпущу, — Ацуко поставила на столик посуду и впервые прямо посмотрела в глаза Эдано. — Знаете что? У меня есть немного сакэ — с подругами день рождения встречала. — Ацуко снова нагнулась над шкафчиком и вытащила из него початую бутылку. — Вот мы с вами и допьем его.

Ацуко налила сакэ и первой подняла чашечку:

— Спасибо за спасение…

— Что вы, каждый на моем месте поступил бы так.

Только сейчас Эдано заметил, что годы не прошли бесследно и для Ацуко: у глаз появились тоненькие лучики морщинок. Но по-прежнему на её лице сияли необычайно широкие глаза, разве что свет их стал более спокойным и — может быть, ему показалось — в их глубине таился какой-то невысказанный вопрос. Лицо чистое, без косметики, как и в первые дни их знакомства, чем-то неуловимым напоминало лицо Намико. Эдано смутился и, опустив глаза, выпил сакэ.

— Что постарела я, Эдано-сан? — по-своему поняла Ацуко его смущение.

— Нисколько! — отозвался гость.

Хозяйка улыбнулась и снова налила чашечки.

— Знаю, постарела… Сколько мы с вами не виделись? Больше пяти лет. Вы, Эдано-сан, почти не изменились, только возмужали и кажетесь даже суровее, чем тогда, когда были военным.

— А вы здесь одна живете? — не выдержал Эдано.

Ацуко поняла, о чем хотел спросить гость, но не ответила.

— Давайте выпьем, Эдано-сан, за то, что остались в живых после такой страшной войны.

«Не хочет отвечать, — опечалился Ичиро. — Она права, какое я имею право».

— Простите за любопытство, Эдано-сан, как вы оказались на этой улице? Вы живете в Токио?.. Вот не знала!

— Живу в Кобэ, работаю строителем, а в Токио привез с товарищами подписи за мир, собранные в нашей префектуре.

Глаза хозяйки округлились от удивления:

— Вы, Эдано-сан, привезли подписи в защиту мира? Простите моё удивление, но позже я узнала от жены господина Уэды, что вы были камикадзе. Это правда?

— Да, правда!.. Был камикадзе, а теперь стал коммунистом.

— Вот как!..

Помолчали. Потом Ацуко, отодвинув в сторону тарелочку, стала наливать чай.

— Вы, Эдано-сан, спрашивали, одна ли я живу? Да, одна. — Легкая тень пробежала по её лицу. — Мама и сын умерли в Маньчжурии, тетя уехала к родственникам, а я по-прежнему продавщица. Вот и всё.

— Примите мое сочувствие, — тихо промолвил Ичиро. — Все мы понесли утраты. Проклятая война…

Он обрадовался — и с трудом скрыл это, — что Ацуко не замужем. Желая увести хозяйку от тяжелых воспоминаний, Эдано вежливым, как и положено гостю, тоном решился задать вопрос:

— Удивительно, как это вы не вышли замуж?

— Что ж удивительного, — ответила хозяйка, — в нашей стране теперь много одиноких женщин…

— Это, конечно, так, но такую красавицу, как вы, каждый возьмет.

Ацуко снова улыбнулась и твердо сказала:

— Мне не нужен «каждый», Эдано-сан, я узнала любовь… Там, в Маньчжурии.

Эдано смущенно опустил глаза и почувствовал, как краска заливает лицо.

— Ну, а как вы жили эти годы, Эдано-сан? — раздался после минутного молчания тихий голос хозяйки.

— Я? — растеряйся Эдано. — Право, не знаю, с чего начать.

— Начните с нашей последней встречи. Помните? На пыльной дороге в Муданьцзян, когда ваш друг вывел нас из сопок. Вы не забыли?

— Нет, не забыл. Разве можно это забыть?

Близость женщины, о которой много думал в последнее время, странные обстоятельства их новой встречи — всё это заставило Эдано поделиться с ней, как с другом, пережитым и передуманным. Он начал скупо, коротко рассказывать, как вел в плен своих товарищей, как избил в сборном лагере Нагано. Постепенно его рассказ становился свободнее. Не глядя на Ацуко и механически вертя пальцами пустую чашечку, он вспоминал о долгом пути в рабочий батальон, о жизни там, о друзьях — Саваде и погибшем Адзуме. Он почти исповедовался и уже не стеснялся ни волнения своего, ни внезапной и такой непривычной для него откровенности с женщиной. Он умолчал только о мести главе «Кровавой вишни» Тараде и отом, что последнее время много думал о ней, Ацуко…

Рассказав всё, Ичиро почувствовал какое-то облегчение, словно одним махом преодолел огромное расстояние в пять лет, разделявшее сейчас их с Ацуко. В глазах женщины стояли слезы.

— Чай совсем остыл, я подогрею, — забеспокоилась она, собираясь встать и скрыться за занавеской, чтобы Эдано не увидел, как она потрясена и расстроена его рассказом о гибели Намико.

— Не надо, — остановил её Эдано. — Я ещё хотел сказать вам, что в Кобэ видел Хироко. Она мне всё рассказала… Я был неправ тогда, обидел вас. Если можете, простите.

— Не будем вспоминать об этом, — тихо ответила Ацуко, — а чай я всё-таки подогрею.

— Да не беспокойтесь, мне ещё до отца надо добираться.

— А где он живет?

— В квартале Сибуя, на улице Сэндагая

— Какой непочтительный сын, — пошутила Ацуко, — вместо того, чтобы навестить отца, он лезет в драку. Послушайте, — спохватилась она, — это же очень далеко отсюда, а сейчас уже поздно. Вы не сможете тудта добраться.

— Ничего, ноги у меня крепкие.

— Что вы, Эдано-сан, вам придется идти до самого утра, и потом, в Токио по ночам разгуливать опасно: столько бандитов!..

— Одним или двумя бандитами станет меньше! — самоуверенно заявил Ичиро.

— Нет, Эдано-сан, тут действуют целые шайки. Каждый день в газетах пишут об убийствах. Лучше оставайтесь.

— Остаться? — растерялся Эдано — Но соседи могут подумать…

— Могут, — согласилась Ацуко, — только всё равно мне придется перебираться в другой район.

— Почему?

— Эти мерзавцы станут искать меня, чтобы отомстить, а такого телохранителя, как вы, у меня уже не будет.

Ацуко убрала со стола грязную посуду, раскрыв нишу, достала постельное белье и постелила гостю у одной стены, а себе у другой.

— Раздевайтесь и ложитесь, Эдано-сан, я пока посуду помою. Завтра — трудный день: с утра — на работу, а потом надо занести в комитет списки, которые вы спасли. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи! — ответил Ичиро, быстро разделся и лег, укрывшись простыней.