Евгений Кривенко - Там, где была тишина

• Название: Там, где была тишина
• Автор: Евгений Кривенко
• Издательство: Молодь
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1960

В предгорьях Кугитанга пограничники находят кем-то сброшенную одежду. Начальнику заставы и молодому прорабу Виктору Макарову, прибывшему сюда из далекой Украины, ясно, что на стройку горного серного рудника пробрался враг. Начались диверсии. Макаров с товарищами отдают все свои силы борьбе с диверсантами. На стройке трудно с питанием, малярия валит с ног, но ничто не может остановить комсомольцев.

В повести «Там, где была тишина» Евгений Кривенко показывает победу социалистического строя в диких пустынях Средней Азии.

Книга интересна по сюжету, читается легко.

---

Борисенко глянул на Симку, слушавшего его рассказ с раскрытым ртом, и усмехнулся.

— А проверка была такая. После обычной попойки с товарищами, еле, как говорится, держась на ногах, забрел я будто по ошибке прямо к ней в хату. Ну, думаю, что же ты теперь запоешь, красавица? Эх, если б вы видели, граждане, как забегала, засуетилась моя Варка! И кваску мне свеженького из погреба, и рассолу огуречного, и какой-то мокрой тряпкой голову мне обмотала — ну, в общем, настоящее райское обхождение, а может, еще и лучшее. А потом уж, как я чуток в себя пришел, и рюмочку мне поднесла вишневой наливочки собственного изготовления. Ангел, а не баба! Куда ж тут дальше деваться? Женился я на ней в один прекрасный день, как пишут в романах.

Потап Потапович вздохнул и низко опустил голову. Симка переглянулся с Дусей, та скромно потупила свои озорные васильковые очи.

— Женился я на ней, братцы, и стала она ко мне в хату барахло свое перетаскивать. Правда, никаких там особенных фамильных ценностей, гарнитуров и сервизов не было, но обратил я внимание на множество глиняных горшков и махоток, которые она привезла ко мне просто на телеге. «Что за черт, думаю, зачем ей столько горшков?» Но раздумывать мне долго некогда было. Подвернулась мне в тот день веселая компания, и загулял я, бедолашный, аж до первых петухов. Иду домой, пошатываюсь и песенку, конечно, напеваю. Открываю, значит, дверь и являюсь на ясные очи своей благоверной. Только я затянул было свою любимую «Звенит звонок насчет поверки…» — как что-то страшное обрушилось на мою голову. Я думал, голова моя раскололась на мелкие части. А это Варка, чертовка, у меня на голове здоровенный кувшин разбила!

Даже Маруся не могла удержаться от смеха, глядя на трагическое лицо Борисенко, как бы заново переживавшего это печальное происшествие. Что касается всех остальных, то они хохотали неудержимо. Вот, мол, попал ты, Потап Потапович, в переплет! Здорово околпачила тебя тихонькая Варка!

— Тут и пошло, — скорбным голосом продолжал Борисенко. — Только я домой под мухой, — она сразу горшком по голове. А это, скажу вам, такая штука, как грохнет, все мозги перетряхивает, и куда только хмель девается! Что ж, думаю, делать? Думал, думал и придумал. Валялась у нас во дворе бывшая германская каска. Отбили у нее этот острый штырь и служила она когда-то бабушке-покойнице за ночную посуду, а потом поставили ее во дворе, как корытце для гусей. Вот и додумался. Перед тем, как войти в хату, беру эту каску и на голову. Варка горшком — трах, а мне ничего, как с гуся вода. Вот так и жили. И самое главное, Варка-то моя и не прочь, чтобы я выпил рюмочку-другую, но только дома. Тогда уж она мне и малосольных огурчиков поднесет, и редьки натрет на закуску — пей, ешь да облизывайся! Одна беда — дома мне эта самая чарка, как кость в горле, застревает, не принимает ее душа и все тут, вроде какое лекарство пьешь, а не оковиту.

Борисенко тяжко вздохнул.

— Так прошел год, и второй, и десять лет прошло. И не то, что я этих горшков проклятых пугался, — нет, ну разобьет на голове, шума много, а вреда никакого. А только надоело мне это. И вот когда года три тому назад работали у нас изыскатели, подружился я с ихним начальником. Сманил он меня на постройку дороги Валки — Ковяги, а потом я во вкус вошел и решил сюда, в отдаленные места, поехать. А здесь познакомился с Федоровым. А дальше все вам известно…

— Эх, чудак вы, Потап Потапович, — покачал головой Симка. — Она ведь для вашей же пользы старалась, а вы ее бросили!

— Я не бросил, — встрепенулся Борисенко. — Ты что, сдурел? Деньги, посылки посылаю. А как же? А вот потянуло, понимаешь, на вольную жизнь…

Народ посмеялся немного, обсуждая рассказанную историю, и начал укладываться спать.

В это время в барак кто-то заглянул. Стоявший у дверей землекоп выбросил цигарку и крикнул в глубь барака:

— Нина! Белова! Тебя зовут!

— Нина, к выходу! Жених приехал, — закричали рабочие.

Девушка вздрогнула, отложила шитье и, удивленно подняв брови, пошла к выходу. У дверей ее ждал какой-то человек, который тотчас же протянул ей маленькую записку. Она хотела было взять, но тот торопливо спрятал руки за спину.

— Отойдем немного в сторону, там и прочитаешь, — вполголоса произнес он, отходя от дверей.

— Куркин? — узнала наконец Нина незнакомца. — Ты с чем это пожаловал?

— Пойдем, пойдем, — отозвался тот. — Там все расскажу.

Они не спеша пошли по направлению к станции.

В этот вечер Нина в барак не вернулась.

…Это была дикая, ни на что не похожая ночь. Нина брела по узкой, покрытой галькой тропе, спотыкаясь и теряя сознание.

— Скоро будешь дома, — посмеиваясь, бормотал ее спутник. — Скоро чайку попьешь!

Они брели какими-то дикими ущельями, подымаясь на скалы, похожие на старые развалины, опускались к берегам холодных источников, переходили их вброд и снова поднимались в горы, а иногда падали в глубокие воронки и ямы.

С ног Нины давно спали ее домашние шлепанцы, и она шла босая, ступая окровавленными ногами по острым камням. Ей хотелось плакать, рыдать во весь голос, но она молчала, стиснув зубы. Ею овладело какое-то холодное равнодушие. Как будто долго, долго боролась, а теперь наступила полная апатия, и ей было все равно, что произойдет дальше.

И она снова шагала вперед, хваталась руками за острые выступы скал, падала и вновь поднималась, как будто в этом было ее спасение.

Она давно уже потеряла всякую ориентацию и счет времени, ей казалось, что вот уже много-много часов, как они бредут вдвоем по этой страшной дороге.

— Ты бы лучше убил меня, что ли, — взмолилась она, оборачиваясь к своему спутнику.

— Не велено, — серьезно ответил тот. — Шагай, шагай, девонька…

Но она уже не могла идти. Тогда он взвалил ее себе на плечи и поволок дальше по каменистой тропе.

Нина потеряла сознание. Когда она пришла в себя, то прежде всего услышала голос Курлатова. Он кого-то отчитывал, кажется, ее спутника.

— Пошли дурака богу молиться? — злился Курлатов. — Что же ты ее волок босую? Ноги себе совсем изранила.

— А я с собой, товарищ начальник, лаковых туфелек не прихватил, — дерзко ответил тот. — В следующий раз не забуду. Только надоела мне эта волынка. Еще с бабами возись.

— Ладно, ладно, — примирительно пробормотал Курлатов. — Хорошо, что притащил ее. Совсем было голову потеряла.

Наступила тишина. Нина никак не могла определить, где она находится — в комнате или в погребе. Откуда-то доносился запах сырости и прелых листьев. Голоса разговаривающих раздавались гулко, как это бывает, когда говорят в пустом помещении.

— Вот что, ребята, — снова заговорил Курлатов. — Все хорошо, что хорошо кончается. Нам пора уходить. Есть полная договоренность. Нас на той стороне ждут проводники с лошадьми.

— Так и уйдем с пустыми руками? Ничего не сделав? — раздался чей-то глухой голос.

— Нет, — живо откликнулся Курлатов. — Уходя, мы, как говорится, хлопнем дверью. Да так, чтобы она слетела с петель. Как там у них плавильный цех?

— Готов, — тяжело дыша, ответил Куркин. — А что вы с ним сделаете? Соли на трубу насыплете?

— Потом узнаешь, — равнодушно ответил Курлатов. — Это, во-первых. Во-вторых, мы возьмем с собой оперативный подсчет руды и другие секретные документы.

— Так они вам их и дали, — язвительно откликнулся Куркин. — Поднесут на серебряном блюде.

— Нужно взять, — резко произнес Курлатов. — У нас есть оружие.

— У них тоже есть. Набьют морду так, что будь здоров, с пластырями ходить будешь.

— Довольно, Куркин. Еще не поздно, и вы можете остаться. Вы же у них на хорошем счету.

Опять в помещении стало тихо. Рядом, за спиной Нины, гулко и звонко падали капли. Нина для чего-то стала их считать… пятнадцать, шестнадцать… двадцать два…

— А что с деньгами? — раздался примирительно зазвучавший голос Куркина. — Нам ведь нужны деньги.

— Будут и деньги. Сейчас явится Мирский, он…

— А! — крикнул обрадованный Курлатов. — Легок на помине.

— Наше вам, — раздался голос только что вошедшего человека. — Устал дьявольски. Я устал и хочу есть.

Нина не верила своим ушам. Это был голос Дубинки. Почему же Курлатов назвал его Мирским?

— Ну и дорожка, — продолжал Дубинка. — И с чего это вы вздумали прятаться в пещере? Тоже мне граф Монте-Кристо!

Курлатов сдержанно рассмеялся.

— Здесь нас сам черт не найдет. Взрывчатка есть?

— Есть, — неохотно ответил Мирский. — Припрятал малость. Хорошо, что они меня в караул назначили. «Что есть часовой? Часовой есть лицо неприкосновенное!» Дурак этот Борисенко.

Нина, чуть приподняв веко, взглянула на говорившего. Конечно, это был Дубинка. Какой негодяй! Ел с ними из одного котла, спал под одной крышей!

«Боже мой, — лихорадочно думала она, — как бы мне отсюда выбраться, как бы сообщить обо всем этом?» Но ведь она не знает ничего, она не знает, где находится, и если бы даже отпустили ее, она ни за что не нашла бы дороги в поселок. А если бы и нашла, то разве смогла бы сделать хоть несколько шагов этими ногами, превратившимися в сплошные раны?