Евгений Кривенко - Там, где была тишина

• Название: Там, где была тишина
• Автор: Евгений Кривенко
• Издательство: Молодь
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1960

В предгорьях Кугитанга пограничники находят кем-то сброшенную одежду. Начальнику заставы и молодому прорабу Виктору Макарову, прибывшему сюда из далекой Украины, ясно, что на стройку горного серного рудника пробрался враг. Начались диверсии. Макаров с товарищами отдают все свои силы борьбе с диверсантами. На стройке трудно с питанием, малярия валит с ног, но ничто не может остановить комсомольцев.

В повести «Там, где была тишина» Евгений Кривенко показывает победу социалистического строя в диких пустынях Средней Азии.

Книга интересна по сюжету, читается легко.

---

«Молодец Наталка, — думает Макаров. — И ленточку смастерила. Совсем по-настоящему!»

Сатилов выходит на дорогу, для чего-то снимает шляпу. Он, кажется, не на шутку смущен всем этим церемониалом.

Неумело перерезая ленту, оглядывает стоящих вокруг людей, а затем внезапно привлекает к себе Наталью и крепко целует ее в губы.

— В твоем лице всех целую, — смущенно произносит он.

— Губа не дура, — потирает затылок Вася Сокол. — Меня, небось, не выбрал для этой штуки.

— Это не штука, а дружеский поцелуй, — отрезает Наталья, стараясь не глядеть на Макарова.

Все смеются.

— Ну вот, — Сатилов подходит к Макарову. — Дорогу закончили. Цех работает. Правда, хорошо?

— Очень хорошо, — отвечает Макаров каким-то сдавленным голосом. Неожиданное волнение вдруг охватило его, на глазах даже слезы выступили.

…Вечер. На небе заблестели звезды, рассыпавшись, словно золотой песок. Вокруг темно. Только окна плавильного цеха ярко освещены. Три лампы «Чудо» озаряют празднично убранное помещение.

Уже провозглашены тосты и за товарища Калинина, и за товарища Сталина, и за здоровье всех присутствующих, и отдельно за здоровье Сатилова, Мирченко, Макарова.

Много было тостов! Все веселы, все довольны. Молодежь затевает танцы. Охотников потанцевать много. Все шумят, поют. Только Маруся сидит в сторонке, и грусть не сходит с ее лица.

Возле нее Вася Сокол. Он и винца наливает ей в рюмочку, и закуску кладет на тарелочку. Но Маруся безучастна ко всему этому.

А вот и другая пара. Это Дурсун и Мамед. Они забились в угол и сидят неподвижно с начала вечера. Мамед что-то говорит и говорит ей. А что, не слышно.

Макаров навеселе. Он всех обнимает и целует. Всех, кроме Натальи. Но вот подходит и к ней, берет за руку.

— Пойдем потанцуем, Наталочка.

И они танцуют вальс, падеспань, польку, краковяк. Макаров кружит ее, прижимая к себе. Щека его касается ее щеки. Он не выдерживает и незаметно целует ее.

— Ой Витька, — шепчет она, отстраняясь.

И это «Витька» звучит для него сейчас приятней самой прекрасной музыки в мире.

В помещение цеха входят озабоченные чем-то Родионов и Назаров.

Назаров уже успел приложиться, у него стеклянный, как у мертвого судака, взгляд. Оба они направляются к Борисенко.

Однако Родионов опережает друга и первым подходит к кладовщику.

— Слушай, Потап, — озабоченно говорит он. — Иди встречай гостью. Жена к тебе приехала.

— Варка? — опрокинув стакан, вскакивает моментально отрезвевший Борисенко. — Невже Варка?

— Варка, Варка, — торопит его Родионов. — Иди, говорю, встречай.

Борисенко стоит неподвижно, как статуя, и не знает, что делать. Он не верит своим ушам. Неужели Варка приехала сюда, в эту даль?

Но дверь открывается, и в помещение бочком входит невысокая женщина в белом платочке, с кошелкой в руках.

Все смолкают.

Борисенко, не спуская с вошедшей глаз, медленно идет к проходу. Он смотрит не столько на Варку, сколько на то, что у нее в руках: а вдруг она и сюда захватила пару чугунков! Но на лице его такая блаженная улыбка, что каждый понимает: явись Варка хоть и с целым возом горшков и махоток, — ей обеспечен царский прием.

Борисенко подходит к приехавшей и вдруг яростно плюет на пол. Громовой хохот потрясает зал. Мнимая Варка снимает платочек, стирает нехитрый грим и оказывается смущенной Люсей.

— Та я сразу побачив, — оправдывается Борисенко. — У моей Варки бюст — во, а это что, одно недоразумение!

Люся делает вид, что ничего не слышит. Гремит музыка. Кружатся пары. Звенит песня, звенят бокалы с вином.

А за окном поднялся ветер. Стало холодней. Закружилась мелкая крупа. Она вьется вокруг здания, мелькая в окнах, суматошливо, празднично и как-то тревожно…

НАЛЕТ

Синеватый, прозрачный свет луны освещал узкую, каменистую тропу, по которой, спотыкаясь и падая, пробиралась босая женщина.

Это была Нина. Ей удалось незаметно ускользнуть из пещеры и, хотя она не знала, где находится и куда идет, ее не оставляла мысль, что она должна двигаться, пробираться вперед, чтобы встретить кого-нибудь и предупредить об угрожающей ее друзьям опасности.

Идти невероятно больно. Боль как бы пронизала все ее существо. Нине казалось, что она никогда и не знала другого состояния, что уже целую вечность, ступая окровавленными, онемевшими ногами, она идет и идет, падая и вновь подымаясь, временами теряя сознание.

Идет, потому что нельзя не идти, потому что в этом видит сейчас смысл всей своей жизни.

Она твердо знает, что нужно идти на юг, потому что горы находятся на севере, а на юге, — железная дорога, Аму-Дарья, пограничные посты.

Подняв заплаканное лицо к небу, она долго искала Большую Медведицу и Полярную звезду, известные ей еще с детства, и старалась идти в противоположном от звезды направлении, то есть на юг. Но горные тропы извивались, как змеи, и она тут же теряла направление.

Ей казалось, что все это происходит во сне, что она попала в какое-то сказочное царство, а может быть, на другую планету. И она брела среди мертвого пейзажа, протягивая вперед руки, как слепая.

За эти часы она передумала обо всем. Ей вспоминались картинки далекого детства, когда она возилась с куклами и прыгала на одной ножке. Какое тогда было безоблачное небо и ослепительное солнце! Лишь изредка набегали легкие тучки — это когда напроказничаешь и мама поставит в угол.

Но вот она, уходя из дому, долго прихорашивается перед зеркалом. «Ты красивая», — с легкой завистью говорят ей подруги, и она, глядя на свое отражение в зеркале, после недолгого раздумья соглашается: «Да, я красивая, но что я могу поделать?» И юноши оглядываются на нее, и взрослые женщины внимательно осматривают ее с ног до головы.

Но вот в доме начались неприятности. Это уже были не легкие тучки, а темные грозовые тучи. Уходит отец, порвавший с семьей. Нина с матерью остаются вдвоем. Через некоторое время умирает от тифа мать.

Нину забирает к себе дальняя родственница, тетя Алена, жившая в Ашхабаде.

Здесь Нина познакомилась с Курлатовым.

Кто же ты, Курлатов? В сотый, в тысячный раз задавала она этот вопрос, представляя сурово нахмуренное, вечно настороженное лицо этого человека. Она вспоминала о его словах, полных горечи и пренебрежения ко всему новому, что властно входило в жизнь.

Как-то одна из подруг спросила у нее:

— Скажи, он не из «бывших»?

Нина рассмеялась. Ее рассмешило это слово: какой же он «бывший», если он существует?

И вот его странное и неожиданное приглашение.

— Собирайся в дорогу, — сказал он, придя как-то поздно вечером. — Поедем в Термез. Там будем жить у моих родителей.

Она согласилась, поехала. И вот, когда они выехали из Кагана, он сказал ей правду:

— Мы перейдем границу. Будем жить в Афгании. Там у меня много друзей. А здесь нет жизни. Ты увидишь, там у нас будет все, даже свой автомобиль…

Ей хотелось закричать, когда она услышала эти ужасные слова.

Проведя бессонную ночь в вагоне, она вышла на какой-то глухой, пустынной станции.

Курлатов вышел вслед за ней.

— Ты пожалеешь об этом, — сказал он. — Я буду здесь неподалеку. Ты никуда не уйдешь от меня!

Многое поняла она в день смерти Солдатенкова. А вот там, в пещере, она, наконец, узнала всю страшную правду о Курлатове.

Одна мысль терзала ее: несчастье угрожает этим славным, хорошим людям, приютившим ее, людям, которые помогли ей взглянуть на мир другими глазами, открыли ей новые, чистые дали.

В ночь, когда она вместе с другими рабочими разбирала завал, Нина сорвала себе ногти, но познала самое ценное, что уготовано человеку: жизнь бывает радостью только тогда, когда живешь не для себя, а для всех. Как она была счастлива в ту трудную ночь!

И вот Нина идет. «Нужно идти, нужно идти», — повторяет она самой себе.

На рассвете Нина заметила протекавшую внизу, у подножья скал, речку. Она сошла к берегу и опустила ноги в воду. На минуту она почувствовала некоторое облегчение. Но вода была очень холодная, и вскоре боль стала еще сильнее.

Нина встала и снова пошла по течению реки. Но сил уже не было. Сделав всего несколько шагов, она упала.

А на закате следующего дня ее обнаружил пограничный дозор, проезжавший в районе переправы. Пограничники доставили ее на заставу.

Сабо долго, с молчаливым состраданием разглядывал Нину. Одежда на ней была изорвана, сквозь лохмотья проглядывало исцарапанное тело в синяках и кровоподтеках. То и дело теряя сознание, она рассказала начальнику заставы обо всем, что ей пришлось пережить.

Сабо немедленно вызвал врача.

— Окажите ей немедленную помощь, Иван Петрович, — приказал он, — и отправьте в Керки, в больницу.