Джулио Леони - Закон тени

• Название: Закон тени
• Автор: Джулио Леони
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-53787-7

Италия, зима 1482 года. Неужели Симонетта Веспуччи, прекраснейшая из женщин, которую боготворила вся Флоренция и с которой Боттичелли рисовал свою Венеру, действительно вернулась из страны мертвых?

Но это могло произойти только в одном случае: кто-то узнал закон тени и овладел тайной древнего обряда, открывающего двери в потусторонний мир. Ведь рукопись, в которой он описывался, считалась утраченной навеки.

И вот в Риме, где идет смертельная борьба за папский престол, Пико делла Мирандола, друг герцога Лоренцо, властителя Флоренции, начинает расследование. В распоряжении молодого философа только огромная увлеченность, острый интеллект и феноменальная память.

Идя по следу таинственно ускользающей красавицы, Пико неожиданно открывает, что женщина, пришедшая из потустороннего мира, не одинока: за ней стоит целая вереница теней.

Впервые на русском языке!

---

Женщина быстро взглянула на убегающую Мирну и повернулась к Пико.

— Что вы от меня хотите? — спросила она отстраненно.

Ему вдруг пришло на ум, что никто из тех, кто ее знал, не придал значения голосу. А ведь человек проявляет себя прежде всего голосом. Можно подумать, что никто не слышал, как она говорит. А может быть, слышали не реальный голос, а то, что диктовало воображение, о чем кричали собственные эмоции. Так ребенок зачарованно слышит в раковине шум моря и не понимает, что это кровь пульсирует у него в ушах.

Может, с ним случилось то же самое? Голос, который он услышал, был резковатый, с простонародными интонациями, и в нем сквозила не столько удаленность от мира идей, сколько усталость после рабочего дня. Может, и он по привычке услышал голос, который привык слышать у всех женщин?

— Я тоже был в зале и видел вас.

Она слегка тряхнула копной золотистых волос, словно отгоняя назойливое насекомое.

— Знаю. Я тоже вас видела. Я вас ждала.

Пико вздрогнул.

— Вы меня знаете? — прошептал он, подойдя еще на шаг.

Но женщина выбросила вперед руку, остановив его раскрытой ладонью.

— Никто из Возлюбленных не должен ко мне прикасаться. Таков договор.

Юноша остановился.

— Из Возлюбленных? Но я к ним не принадлежу. Я…

— В Симонетту влюблены все. Вы тоже.

— Чего вы боитесь? Что кто-нибудь вас опознает?

— Узнает? Никто не может опознать того, кого не видел раньше. Кто же может опознать меня? Обо мне никто ничего не знает.

— Как это — никто? А те, кто избрал вас своей вдохновительницей, они что, тоже ничего о вас не знают?

— Никто и ничего. Они выбрали мою форму, потому что видели в ней тень своих желаний. Но за этой видимостью не стоит ничего. Ничего. За это меня и выбрали.

— Не понимаю, — смущенно пробормотал Пико. — Они говорят, что в вас проявилась душа прекрасной Симонетты… Как же вы можете быть ничем?

— Говорю вам, я ничто. Это их и покорило. Ведь вы, мужчины, в каждой женщине ищете именно это: теплое «ничто», которое заполняете своими мечтами. Этим и должна заниматься женщина — носить ваши мечты, как платье, чтобы каждый из вас находил в ней то, что утратил. Все эти люди обожают не меня, а одеяние, которое я ношу для них. Мне рассказывали о Симонетте Веспуччи. Ее видели тысячи глаз, но никто не заметил, что она была всего лишь зеркалом. Зеркалом. Как вот это. — Она с хитрой улыбкой взяла со стола бронзовую рамку и протянула ее юноше.

Пико увидел отражение собственного лица, но на миг потерял уверенность в том, что это именно он. То ли зеркало было тусклым, то ли его поверхность недостаточно гладкой, но изображение чуть искажалось. Лицо было его. В то же время на Джованни из зеркала удивленно смотрел кто-то другой. Тогда женщина легким движением руки повернула зеркало так, что сама в нем отразилась, и уже из зеркала стала пристально на него глядеть.

Пико в смятении отвел глаза. В нем вспыхнуло непреодолимое желание прижать ее к себе, сбросить плащ, которым она закрывалась, как щитом. Дрожащими руками, словно он прикасался к клубку змей, он отвел золотые волосы и попытался найти ее губы. Она уперлась руками в грудь Пико и с силой оттолкнула его.

— Нет, — услышал он бесцветный голос. В этом голосе не было ни гнева, ни чувства, ни желания. — Для тебя я настоящая. Поэтому ты не можешь мною владеть.

Наверное, то, что сказала ему женщина, было правдой. Семирамида, Дидона, Клеопатра покорили бессчетное количество мужчин. Что общего было у Цезаря, Антония и тысяч остальных? Что могли они разглядеть в одной и той же женщине, способной пленить такие разные умы? Ведь самое страстное влечение к такому же блистательному телу какой-нибудь куртизанки и часа не длилось после соития. Так что же? Что их влекло, если не они сами?

Ему было глаз не оторвать от прекрасного тела, которое, сбросив одежды, предстало теперь перед ним во всем своем великолепии. Те же изумительные пропорции, те же плавные изгибы, что он видел когда-то в Сикстинской капелле и во время чудесного появления на церемонии. Но теперь это тело освещал внутренний огонь, пламя чувства. Если раньше он любовался статуей, то здесь перед ним стоит живая женщина.

Теперь он замечал крохотные детали, которые издали разглядеть было невозможно. Морщинки в углах глаз. Веснушки на верхней части щек.

Джованни загляделся на родинку в нежной выемке пупка, а хрупкие, как у ребенка, костяшки пальцев начали тихонько его ласкать. Это тело словно было изваяно большим мастером, который в своем искусстве необыкновенно близко подошел к совершенству идеальной Красоты, а потом вдруг остановился, убоявшись возбудить зависть богов.

Однажды, беседуя с мастером по керамике, Пико узнал об обычае китайских гончаров испещрять свои изделия рисунками, чтобы ни один предмет, вышедший из рук человека, не выглядел совершенным. Может быть, планета перестанет существовать, если земной мир хоть на миг совпадет с небесным? И к этому мы приговорены природой? Никакими усилиями нам не удастся похитить частицу того, что блуждает над нашими головами, в горнем мире совершенства. Сама природа избегает последнего сочетания, того, что поставило бы последнюю печать на ее деяния. И мир потерял бы смысл, если бы нам удалось догнать образы, живущие в наших снах.

Неужели клинамен[74] Лукреция, сила, противостоящая бесконечному низвержению в пустоту и дающая жизнь всему сущему, нужна только для того, чтобы положить начало бесконечному приближению? И она тоже обречена никогда не достигнуть конечной цели? Сколь бы ни были бесконечны ее перемещения и бесчисленны комбинации ее частиц, среди них есть одна единственная, последняя, которая недостижима. И когда в конце времен снова начнется грандиозный цикл, все опять пойдет по кругу извечного несовершенства и бесконечного повторения несчастий.

Возле этого тела, ощущая, как легкие пальцы гладят его, приводя в состояние экстаза, Пико вдруг ощутил, как перед ним раздвигаются границы истины. Той самой истины, которую открыл и о которой молчал его учитель, предпочтя, чтобы смерть запечатала его уста. Последняя истина, которую познает человек, — это мука любви: последнее, что высвобождается из «ничего». И одолеть это «ничто» бессильно даже искусство.

Пико неистово бросился на незнакомку, стиснул ей руки и повалил на пол. Женщина сопротивлялась, как пантера, пытаясь сбросить его. Она царапала ему лицо, а он продолжал держать ее, пытаясь пробиться между плотно стиснутых колен, которые, как скалы, упирались ему в грудь.

Она защищалась без единого слова, без единого стона. Только хриплое дыхание изредка слетало с ее губ, и это был единственный звук борьбы. Она отстаивала свою форму, которую юноша хотел отменить, уничтожить.

И вдруг сопротивление прекратилось. Зрачки женщины расширились и утонули в лазурном озере. Сила, противостоявшая его натиску, сломалась, как рушится стена под ударами тарана. Теплое женское тело сдалось, побежденное неодолимой жаждой, трагическим смешением страдания и наполненности, той мощью, о которой писал Платон и которую Лукреций воспел как основу мира. Незнакомка обвилась вокруг Пико и зажала его, как в тиски, и он проник в теплую плоть, как в раскрытую дверь.

— Теперь ты мой, — прошептала она, пока он уносился на волнах наслаждения. — Как и все остальные…

Пико медленно выплывал из тепла, в которое погрузился. Острое наслаждение, целиком вобравшее его в себя, спало, и от него осталось только эхо подрагивающих мускулов, как гаснущий вдали звон. Он вдруг разом ощутил под собой холодный пол, струйки пота, катившиеся по остывшему телу, и огляделся в поисках женщины. Но ее нигде не было. Она исчезла в свое «никуда», погрузилась в то самое «ничто», которое теперь царило повсюду. Вернулась в тень, откуда и пришла. Пико овладел всего лишь тенью.

Однако, пока тело еле двигалось, все еще находясь в ступоре, ум принялся за работу, словно душа лучше, чем плоть, была готова к тому, чтобы вынырнуть из сумрака страсти.

Пико поднялся и поискал глазами одежду. Одевшись, он быстро вышел из комнатки. В зале тоже никого не было. Он наскоро оглядел все комнаты, выходившие в зал, в поисках хоть кого-нибудь. Осталось проверить только калитку, ведущую в сад. Юноша уже двинулся в этом направлении, но тут увидел, что к нему, разговаривая между собой, приближаются какие-то люди.

Он быстро отступил в дверной проем, следя за ними глазами. Их было четверо. Они прошли мимо, не подав виду, что его заметили. Когда они немного отошли, один из них привлек внимание Пико. Одет он был, как все, в длинный плащ с капюшоном, лицо закрывала маска с чертами фавна. Он о чем-то оживленно говорил, остальные шли за ним и внимательно его слушали. Фигура этого человека и манера двигаться напоминали кого-то очень знакомого. Когда Пико вышел из дверного проема, мужчина обернулся, и их взгляды встретились. Не оставалось никаких сомнений, что это египетский вождь.