Леонид Млечин - Фурцева

• Название: Фурцева
• Автор: Леонид Млечин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03403-7

Ни одна из женщин в Советском Союзе не поднималась на такую вершину власти, как Екатерина Алексеевна Фурцева. Ее помнят как министра культуры, но прежде она была одним из высших руководителей Советского государства. Она стремительно сделала карьеру, когда женщинам не было хода в большую политику. И решительно всем она была обязана самой себе. Эта жизнерадостная женщина с бурным темпераментом и сильным характером не могла перенести одного — когда ее отвергают, и в личной жизни, и в политической. Казалось, у нее стальная воля, но она была внутренне уязвима и пыталась покончить с собой. В ее жизни немало загадок, и никто не знает, при каких обстоятельствах ушла из жизни министр культуры СССР. Новая книга Леонида Млечина — первая полная политическая биография Е. А. Фурцевой, одной из самых ярких личностей советской истории.

В оформлении переплета книги использованы фрагменты картин А. И. Волчкова «Москва. Большой театр. 1968» и Д. А. Налбандяна «Встреча Н. Хрущева и Е. Фурцевой с работниками культуры. 1962».

---

В начале января 1960 года Ли Харви Освальд прибыл в столицу БССР и поселился в гостинице „Минск“ (номер 453).

В марте 1960 года американцу от радиозавода была предоставлена однокомнатная квартира в новом доме по адресу: ул. Коммунистическая, дом 4, квартира 24.

В Минске Ли Харви Освальд вел себя замкнуто. Хотя и называл себя марксистом и коммунистом, но никакого интереса к политической литературе, в том числе произведениям классиков марксизма-ленинизма, не проявлял. Высказывал намерение поступить учиться в Институт иностранных языков, для чего много времени уделял изучению русского языка.

В апреле 1960 года Ли Харви Освальд женился на ассистентке аптеки 3-й клинической больницы M. H. Прусаковой. Брак был зарегистрирован Бюро ЗАГС Ленинского района Минска. Познакомился Освальд с Прусаковой на танцах в мединституте.

В декабре 1960 года Ли Харви Освальд установил переписку с американским посольством в Москве и начал изыскивать возможность возвращения в США».

Русскому языку по просьбе парторга цеха его учил будущий председатель Верховного совета Белоруссии Станислав Шушкевич, который работал на том же заводе.

Странная это, конечно, была картина. В перерыве рабочие играли в домино. Освальд читал книгу. «Забивать козла» так и не научился. Он вполне ладил с товарищами по цеху. Только однажды подрался, и стало ясно, как легко он теряет внешнее спокойствие. Он охотно ходил в кино и театры, смотрел мотогонки на стадионе «Динамо». Заглядывал в кафе «Весна», булочную № 48, закусочную-автомат и гастроном на площади Победы. Любил танцы. Товарищи по цеху брали его на охоту.

«На охоте на уток мне с Освальдом довелось быть дважды в одной компании, — вспоминал инженер-конструктор Евсей Лившиц. — Помню, как спали на полу в деревенской хате где-то на Вишневском озере. Освальд не отличался особым умением в стрельбе по уткам, хотя и хвастался этим. У него в значительной-степени получалось освоение великого и могучего русского языка, особенно в части ненормативной лексики… А вообще-то он производил впечатление честного и порядочного молодого человека, не способного на плохие поступки…»

В архиве КГБ Белоруссии хранятся толстые папки, которые все еще не рассекречены. Это подробные, поминутные отчеты о том, чем именно занимался Освальд, дословные записи его разговоров. Надо понимать, установленная в его квартире аппаратура прослушивания никогда не выключалась… И рядом с ним постоянно находились доверенные лица госбезопасности. Чекисты никогда не выпускали его из поля зрения. Судя по всему, Освальда до последнего подозревали в двойной игре.

Если бы Освальда считали пригодным для вербовки, если бы КГБ связывал с ним далеко идущие планы, его бы не на завод устроили, а поселили на конспиративной квартире под чужим именем. И никто бы в Минске его не знал…

На самом деле белорусских чекистов не покидала уверенность в том, что американец — агент ЦРУ. В отличие от Екатерины Алексеевны Фурцевой они Освальду не верили. Как только он разочаровался в советском образе жизни и захотел уехать, с ним с радостью расстались.

Марина не хотела уезжать в Америку. Они ссорились. В Освальде проснулся его бурный темперамент. Микрофоны, установленные оперативно-техническим управлением КГБ, фиксировали выяснение отношений между супругами на повышенных тонах. И все-таки Марина не захотела оставаться одна с маленьким ребенком. Освальд сохранял американское гражданство, поскольку отказался от него только декларативно. Он имел право на ссуду для возвращения на родину. А его жене и ребенку понадобились въездные визы. Их выдал работавший в консульстве Джек Мэтлок, будущий посол Соединенных Штатов в Москве. 1 июня 1962 года Освальд покинул Советский Союз.

На родине он тоже не сумел устроиться. Странник между двумя мирами, он везде чувствовал себя чужим и ненужным. Да и семейная жизнь не удалась. Периодически Освальд писал в консульский отдел советского посольства в Вашингтоне, жаловался на свою жизнь. Время, проведенное в Минске, казалось счастливым и беззаботным. Он обзавелся винтовкой, которая придавала ему уверенности. В следующем году он убил президента Соединенных Штатов Джона Кеннеди.

Недостатка в версиях — почему он это сделал, в том числе самых фантастических, нет. Но версию убийцы-одиночки опровергнуть пока что никому не удалось. Убийцами не рождаются. Молодой веселый парень, ученик слесаря на радиозаводе, конечно же не был преступником, поэтому все, кто его знали в Минске, и не верят, что это он сделал. Хотя некоторые его поступки, начиная с попытки самоубийства, свидетельствуют о странности его натуры, о страстях, бушующих в его душе, о внутренней агрессии, которая рано или поздно должна была выплеснуться.

Но он не успел ни дать показания, ни побывать в руках психоаналитиков. Так что история убийства Кеннеди оставляет широкий простор для фантазии. А теперь, наверное, слишком поздно. Реального Ли Харви Освальда уже словно и не существовало. Есть множество литературных и кинообразов, степень достоверности которых зависит от мастерства и осведомленности автора.

Впрочем, один вопрос остается. Если бы Екатерина Алексеевна Фурцева не дала волю своим чувствам и не разрешила Освальду остаться в Советском Союзе, как это повлияло бы на его судьбу? Стал бы он убийцей американского президента?

С 20 января по 6 февраля 1960 года в Индии и Непале находилась большая советская делегация. В нее входили Ворошилов, Фурцева и Фрол Романович Козлов, член президиума ЦК и первый заместитель председателя Совета министров. Формально Ворошилов был главой делегации, фактически — Козлов, которого Хрущев перевел из Ленинграда и сделал своей правой рукой.

Девятого февраля, через два дня после возвращения делегации, на президиуме ЦК обсуждали итоги поездки. В протокол записали ритуальную формулу:

«Одобрить работу, проведенную делегацией в составе тт. Ворошилова, Козлова и Фурцевой во время пребывания в Индии и Непале, и считать результаты поездки полезными».

На самом деле обсуждение было не таким гладким. Фрол Козлов сообщил, что по вине Ворошилова были «недоразумения». Фурцева уточнила:

— Когда вышли из всемирно известного мавзолея Тадж-Махал в индийском городе Агре, недовольный Климент Ефремович плюнул. А индийцы кинохронику выпустили.

Сопровождавший делегацию первый заместитель министра иностранных дел Василий Васильевич Кузнецов, терпеливейший человек, пожаловался:

— Товарищ Ворошилов с претензией заявлял, чтобы его больше показывали, обзывал меня подхалимом.

Министр Громыко, который всегда знал, что нужно говорить, припомнил все прежние грехи Ворошилова на встречах с иностранными делегациями. Самым ярким примером были слова Климента Ефремовича на переговорах с президентом Италии Джованни Гронки и министром иностранных дел Джузеппе Пелла. Престарелый маршал, устав от переговоров, сказал итальянцам просто:

— Давайте кончать базар.

Никита Сергеевич, подводя итоги обсуждения, предложил «считать полезной работу делегации», а относительно Ворошилова заметил с намеком:

— Самолюбие заедает товарища Ворошилова. Надо бы товарищу Ворошилову самому попроситься на отдых.

С ним уже случались неприятности по дипломатической линии. 7 июня 1958 года на заседании президиума ЦК разбирали телеграмму советского посла в Париже, который излагал недовольство французских коммунистов публичным заявлением Ворошилова. На приеме в финском посольстве Ворошилов сказал корреспондентам, что если генерал Шарль де Голль придет к власти, то отношения между двумя странами будут хорошими. Слова Климента Ефремовича воспринимались как поддержка де Голлю со стороны Советского Союза. Французские коммунисты требовали опровержения.

Екатерина Алексеевна Фурцева сказала тогда, что Ворошилов не имел права говорить о де Голле «до определения нашей линии», это нанесло морально-политический удар по французской компартии. Брежнев предложил осудить поступок Ворошилова как самовольство, из-за которого разгорелся скандал.

— Вас надо строго осудить и предупредить, — грозно сказал амбициозный Николай Григорьевич Игнатов, член президиума и секретарь ЦК.

С оступившимися товарищами поступали по всей строгости большевистского закона. Председатель Комитета партийного контроля Николай Михайлович Шверник разговаривал с маршалом по-свойски, советовал ничего не отрицать и не оправдываться:

— Ты начинаешь упираться. От этого толку не будет. Не сопротивляйся. Иногда ты вольничаешь.

Но Ворошилов твердо следовал принципу ни в чем не признаваться:

— С этими господами я никогда не разговаривал. То, что написано, выдумка. Моя вина, что вообще вступил в разговор. Повод дал для их разглагольствований. Виноват.

Члены президиума ЦК записали в постановлении:

«Осудить высказывание т. Ворошилова К. Е. как безответственное и нанесшее ущерб интересам внешней политики Советского Союза. Предупредить т. Ворошилова о недопустимости подобных противоречащих позиции ЦК КПСС высказываний».