Гилберт Райл - Понятие сознания

• Название: Понятие сознания
• Автор: Гилберт Райл
• Издательство: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги
• Жанр: Философия
• Год: 1999

Книга является первым на русском языке изданием избранных работ известного английского философа Г. Райла. Целый ряд его идей, прежде всего относящихся к философскому анализу сознания и действия, пониманию природы категорий и дилемм, раскрытию заблуждений, возникающих в результате «категориальных ошибок» оказали значительное влияние на развитие современной философии. Книга Райла несомненно привлечет внимание не только философов, но и психологов и всех, кто интересуется загадками человеческого сознания и языка.

http://fb2.traumlibrary.net

---

(1) Философская теория наук или, в более общем смысле, построенных, готовых теорий дает функциональный анализ понятий, утверждений и доказательств, а также других многочисленных видов выражений, которые входят в формулировку теорий. Она могла бы называться «логикой науки» или, метафорически, «грамматикой науки» (но слово «наука» не должно употребляться в таком узком смысле, чтобы исключать теории, которым не покровительствует Королевское Общество). Этот тип анализа не описывает или не принимает во внимание какие-либо эпизоды из жизни отдельных ученых. Поэтому в нем нет места и описаниям или ссылкам на какие бы то ни было предполагаемые эпизоды из приватного мышления. Этот анализ специальными средствами описывает то, что существует или может обнаруживать себя в напечатанном виде.

(2) Так как реально существует практика и профессия учителя, то могла бы существовать область философской теории, которая занималась бы понятиями обучения, преподавания и проверки знаний. Она могла бы называться «философией обучения», «методологией образования» или, более возвышенно, «грамматикой педагогики». Это будет теорией познания в смысле приобретения знания. Эти исследования могли бы использовать термины, при помощи которых описываются определенные эпизоды реальной жизнедеятельности индивидов и даются рекомендации для учителей и экзаменаторов.

Великие эпистемологи Локк, Юм и Кант главным образом продвинули грамматику науки, когда они полагали, что обсуждают элементы скрытой жизненной истории людей, приобретающих знание. Они оценивали претензии на достоверность различных типов теорий, но делали это иносказательно, на околопсихологическом языке. Если закрепить, как здесь рекомендуется, торговую марку традиционной эпистемологии за ее подлинным местом — анатомией построенных теорий, то это имело бы благоприятное воздействие на наши теории сознания. Одним из сильнейших факторов, заставляющих нас верить в доктрину о том, что сознание является приватной сферой, служит прочно укоренившаяся привычка соглашаться с тем, что должны существовать «когнитивные акты» или «когнитивные процессы», значение которых было извращено ярлыками традиционного подхода. Так, поскольку ничто из той деятельности Джона Доу, которую мы можем наблюдать, не соответствует требуемым актам обладания идеями, абстрагирования, высказывания суждений или перехода от посылок к заключениям, то казалось необходимым локализовать эти акты на подмостках его внутренней сцены, к которым есть доступ только у него самого. Изобилие убедительных биографических деталей, которые даются в эпистемологических аллегориях, было, по крайней мере для меня самого, другим сильным мотивом приверженности мифу о Духе в машине. Приписываемые события казались недоступно «внутренними», поскольку они и в самом деле были ненаблюдаемыми. Однако в действительности они ненаблюдаемы потому, что они были вымышлены. Они были каузальными гипотезами, в которые подставлялись функциональные описания элементов опубликованных теорий.

Глава Х. Психология

(1) Программа психологии

В этой книге я почти ничего не сказал о науке психологии. Это упущение может показаться даже нарочитым, если учесть тот факт, что всю книгу можно было бы назвать очерком по философской, а не по научной психологии. Отчасти эту оплошность я могу объяснить следующим образом. Я исследовал логическое поведение ряда понятий, которые все мы регулярно употребляем и которые не являются специальными понятиями. Это такие понятия, как обучаться, практиковать, пытаться, обращать внимание, притворяться, хотеть, размышлять, доказывать, уклоняться, проявлять осторожность, видеть, быть обеспокоенным. Каждый должен знать, как их употреблять, и все учатся этому. Нет особой разницы между тем, как эти понятия употребляют психологи, и тем, как их употребляют писатели-романисты, биографы, историки, учителя, судьи, пограничники, политики, детективы или люди с улицы. Но это еще далеко не вся история.

Когда мы размышляем о науке психологии или психологических дисциплинах, мы склонны, и нас к этому часто поощряют, ставить знак равенства между официальными программами психологии и исследованиями, которые реально проводят психологи, между их публичными заявлениями и их лабораторной деятельностью. Когда двести лет назад появилось слово «психология», люди были убеждены в истинности легенды о двух мирах. Исходя из посылки, что ньютоновская наука может объяснить все существующее и происходящее в физическом мире (что было ошибочной мыслью), они предположили, что может и должна существовать дополняющая ее другая наука, объясняющая все, что существует и происходит в постулируемом нефизическом мире. Если ученые-ньютонианцы изучали феномены первой области, то должны быть ученые, которые изучали бы явления другой области. Предполагалось, что словом «психология» будет называться единственное в своем роде эмпирическое учение о «ментальных феноменах». Более того, подобно тому, как исследователи-ньютонианцы обнаруживали и проверяли свои данные посредством зрительного, слухового и осязательного восприятия, психологи должны обнаруживать и анализировать феномены своего мира-дубликата посредством некоего дополнительного незрительного, неслухового и неосязательного восприятия.

Никто, конечно, не отрицал реальности и возможности существования множества других как систематических, так и бессистемных исследований особенностей человеческого поведения. В течение двух тысячелетий историки изучали слова и поступки, взгляды и намерения отдельных индивидуумов или групп людей. Филологи и литературные критики изучали разговорную и письменную речь людей, их поэзию и театр, их религию и философию. Даже драматурги и писатели-романисты при изображении действий и реакций своих вымышленных героев стремились показать, как, на их взгляд, ведут или могут вести себя реальные люди. Экономисты изучают реальные и предполагаемые действия и ожидания людей в условиях рынка, стратеги — действительные и возможные дилеммы и тактические решения генералов, учителя — действия учеников при выполнении заданий, детективы и шахматисты — маневры и привычки, слабые и сильные стороны своих противников. Однако, согласно параньютоновской программе, психологи изучают людей совсем по-другому. Они обнаруживают и анализируют данные, которые недоступны учителям, следователям, биографам или друзьям. Эти данные, к тому же, не могут быть представлены на сцене или на страницах романа. Перечисленные выше исследования человека ограничивались, если так можно сказать, осмотром жилищ, в которых обитают реальные люди, психологический же подход будет заключаться в непосредственном обращении к их обитателям. До тех пор пока психологи не нашли ключ и не повернули его в замочной скважине, все, кто занимался изучением мышления и поведения человека, могли лишь без толку барабанить в закрытые двери. Наблюдаемые поступки и воспринимаемые слова людей сами по себе не являются проявлениями особенностей их характера или интеллекта, но служат лишь внешними симптомами или выражениями их подлинных и в то же время скрытых способностей.

Отказ от легенды о двух мирах означает также отказ от идеи о существовании запертой дверцы и ключа, который еще надо найти. Человеческие действия и реакции, произнесенные и непроизнесенные высказывания, интонации голоса, мимика и жесты — все это постоянно служило данными для тех, кто изучает человека. И все это, в конце концов, показало себя единственно верным предметом изучения. Только эти данные заслужили, но, к счастью, не получили претенциозного наименования «ментальные феномены».

Несмотря на то, что в официальной программе психологами было обещано, что главным предметом их исследований будут события, отличные по своей природе и «стоящие за» теми элементами человеческого поведения, которые только и были доступны другим исследованиям человека, психологам-экспериментаторам в их каждодневной практике волей-неволей пришлось нарушить это обещание. Исследователь не может весь день вести наблюдения за несуществующими вещами и описывать вымыслы. Связанные с реальной практикой психологи нашли свое поприще в исследованиях действий, гримас и высказываний лунатиков и идиотов, а также людей, находящихся под воздействием алкоголя, усталости, страха, гипноза, последствий мозговых травм. Они изучали чувственное восприятие подобно тому, как это, к примеру, делают офтальмологи: отчасти — путем разработки и применения физиологических экспериментов, отчасти — посредством анализа реакций и вербальных отчетов участвующих в их опытах людей. Они исследовали умственные способности детей, накапливая и сравнивая результаты — как верные, так и ошибочные — решений различного рода стандартных тестов. Они подсчитывали опечатки, допускаемые машинистками в начале и в конце рабочего дня. Они исследовали способность запоминания различных слов и фраз у людей, фиксируя их успехи и промахи при пересказе заученного материала по прошествии различных отрезков времени. Они изучали поведение крыс в лабиринтах и цыплят в инкубаторах. Даже принцип «ассоциации идей», столь обворожительно «химический», нашел свое главное практическое применение в экспериментах по мгновенному произнесению испытуемыми вслух слов-ответов на те пробные слова, которые им говорили экзаменаторы.