Лев Андреев - Янгель: Уроки и наследие

• Название: Янгель: Уроки и наследие
• Автор: Лев Андреев
• Издательство: Арт-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001

ХХ век в истории земной цивилизации будет отмечен многими достижениями человеческого гения, и среди них заслуженное место займет ракетно-космическая техника.

Эта книга посвящается людям и их делу, которые придали этому времени его ракетный облик.

Эта книга о конструкторском бюро, в котором были созданы: рекордсмен ракетной техники — ракета Р-12 (30 лет на боевом дежурстве!), первая межконтинентальная ракета на высококипящих компонентах топлива, первые разделяющаяся и орбитальная головные части, военная ракета Р-36М2, более известная в НАТО как "Сатана", мобильный железнодорожный ракетный комплекс, ракеты-носители "Космос" и "Интеркосмос", а также "Зенит", ставший на грани веков сердцевиной международного проекта "Морской старт".

Эта книга об основателе и Главном конструкторе конструкторского бюро, которое сегодня носит его имя: ГКБ "Южное" им. М.К. Янгеля — одной из ярких в истории развития ракетной техники 50–60 гг. личности, ставшей ее признанным харизматическим лидером.

---

Рассказ А.С. Гончара развивает бывший заместитель Главного конструктора ОКБ-692 Г.А. Барановский:

"Был в нашем конструкторском бюро опытный специалист, который мог бы возглавить разработку системы управления, — соратник Н.А. Пилюгина А.М. Гинзбург. Но в то время партийно-государственная политика была такова, что руководителем нашего ОКБ был назначен Б.М. Коноплев — талантливый инженер, ученый в области радиотехнических систем управления и навигации, но без опыта работы с инерциальной системой управления ракетами".

Очень интересную характеристику Б.В. Коноплеву, которая значительно проливает свет на развитие событий при подготовке ракеты Р-16 к пуску, приводит в своих воспоминаниях Б.Е. Черток.

"Его талант новатора в области радиотехнических систем был неоспорим, хотя и вызывал раздражение коллег-радиоспециалистов. В стиле работы Б.М. Коноплева была особенность…которая свойственна многим талантливым изобретателям, но опасна для главного конструктора. Он стремился как можно быстрее и оригинальнее решить новую задачу, не очень внимательно изучая чужой опыт. При совместной с Б.М. Коноплевым работе по Р-5 я убеждался, что его прежде всего увлекала проверка жизнеспособности новых принципов. Как и кто будет дальше вести всю черновую эксплуатационную отработку системы Б.М. Коноплева не интересовало. Одержимость собственными новыми идеями мешала ему объективно воспринимать многое, уже проверенное и надежное. Вновь разработанные в Харькове в ОКБ Б.М. Коноплева электрические комплексные схемы по логике отличались от пилюгинских. Тем более эти схемы требовали скрупулезной стендовой отработки. Н.А. Пилюгин разрешал поставку на ракеты С.П. Королева электрических приборов и всех кабелей только после тщательной проверки каждого комплекта на стенде, при этом имитировались все этапы подготовки, пуска и полета. В процессе стендовых испытаний изучалось и поведение схемы при возможных неисправностях. Тем не менее, мы неоднократно убеждались, что даже на старте, при подготовке ракет, возникали ситуации, которые предварительно не имитировались на стенде, и поэтому для очередного пуска требовалось вносить изменения, останавливая процесс подготовки…

Стендовая отработка электрических схем — дело очень кропотливое и для творческой личности скучное. Это черновая работа, вроде поиска неправильно поставленных запятых и опечаток в многотомном труде. Вслед за стендовой отработкой схемы следовал окончательный выпуск испытательных инструкций. Инструкция должна быть расписана так, чтобы испытатель и стреляющий при подготовке ракеты не страшились своего незнания логических завязок схемы во всех тонкостях. Всякое отступление от инструкции должно анализироваться и разрешаться Главным конструктором системы после консультации со своим специалистом, досконально представляющим все возможные последствия нарушения".

Анализируя сложившуюся ситуацию, Г.А. Барановский констатирует:

"В результате оказалось, что главным в проекте стал человек, интересы которого фокусировались лишь на его части — гироплатформе. ОКБ-692 отвечало за другую его часть — автомат стабилизации, автоматику и наземное проверочно-пусковое оборудование. Главным конструктором аппаратуры был А.М. Гинзбург, работами в ОКБ-692 руководил директор и Главный конструктор Б.М. Коноплев.

С самого начала работы стало очевидным, что коллектив В.И. Кузнецова не намерен взять на себя роль головного де-факто, а будет занимать традиционную позицию смежника, пользуясь своим "званием" лишь для блокирования невыгодных предложений. Все усилия Б.М. Коноплева принудить В.И. Кузнецова взять на себя главную роль оказались напрасными, не помогло и обращение к правительственным органам.

Когда же возникла нужда привлечь к работе головной завод, оказалось, что "Коммунар" не желает выполнять порученную ему роль. Председатель Госкомитета по радиоэлектронике В.В. Калмыков не смог укрепить позиции ОКБ-692 и заменил "Коммунар", специализировавшийся на изготовлении аппаратуры для ракет, радиозаводом им. Шевченко, не приспособленным для ее производства. И все потому, что заводы подчинялись в то время Харьковскому совнархозу.

Вот как нарастала цепочка злоключений, приведших к катастрофе. ОКБ-692, делавшее первые шаги, по сути, оказалось в роли головного. А уж если до конца быть откровенным, то система управления ракетой просто оказалась бесхозной".

Закономерным следствием этих сложных внешних обстоятельств и стало недопустимо низкое качество отработки системы управления именно в ОКБ-692".

И все же в иерархической лестнице ответственных за трагедию необходимо четко и ясно ответить на вопрос — кто главный, персональный виновник введения ложной команды на запуск двигателя второй ступени?

Этот центральный вопрос в истории взрыва ракеты Р-16 долгие годы обходили деликатным молчанием, хотя он и был известен сразу.

Ложная, ставшая роковой, команда в циклограмму полета была введена по халатности рядового безответственного исполнителя. Но ведь был идеолог и технический руководитель, несший и административную, и моральную ответственность за проектируемую и отрабатываемую систему управления, от которой зависела и судьба людей, и судьба ракеты.

Существовала ничем не оправданная монополия одного человека — И.А. Дорошенко — главного разработчика комплексной электросхемы, державшей в своих руках все нити проекта, амбициозность, самомнение и безапелляционность которой провоцировали ситуацию. Демонстративно и вызывающе, везде и всюду она утверждала, что система управления доведена до такой степени совершенства и надежности, что первая же ракета попадет прямо "в кол". Это предсказание оказалось роковым — "кол" оказался на месте старта. К своей чести, все причастные к трагедии, включая и пострадавших, сумели сдержать свои чувства и эмоции и не опустились до того уровня, за которым следует самосуд, хотя гнев и возмущение доходили до предела.

На другой день

Ранним утром 25 октября сотрудникам экспедиции передали команду собраться внизу около гостиничных корпусов. Вышло человек сорок, выстроились по обе стороны дороги. Стояли понурые, было не до разговоров. У всех одна мысль: что ждет впереди, какова будет кара? Как знать, могут и разогнать конструкторское бюро? Были даже такие мысли, что это может быть и справедливым решением.

Подошел М.К. Янгель. Внешне казалось, что он был достаточно спокоен. Чуть-чуть больше сутулился. Обращаясь к сотрудникам, только и сказал:

— Подождите здесь. Скоро должен приехать Брежнев, — и, повернувшись, ушел в гостиницу.

Своим поведением Главный подействовал успокаивающе. В эти минуты любая деталь, любой штрих воспринимались очень обостренно. Через некоторое время подъехала черная "Волга", из которой вышел Л.И. Брежнев и быстрым шагом направился к гостинице.

Ранним утром, учитывая подавленное состояние Главного конструктора, В.С. Будник попросил Ю.А. Сметанина понаблюдать за Михаилом Кузьмичом, поставив конкретную задачу — не пускать никого к нему в номер. Любые вопросы, любые советы в этот момент, от кого бы они не исходили, были крайне неуместны.

Чтобы не "мозолить глаза", инженер занял исходную позицию в конце коридора у номера, в котором находился М.К. Янгель. Прошло совсем немного времени и дежуривший понял, что с порученной миссией он справиться не в состоянии. По лестнице, легко перешагивая через две ступеньки, буквально вбежал на второй этаж Л.И. Брежнев, и, так же быстро подойдя к Ю.А. Сметанину, поздоровавшись за руку, спросил:

— Как себя чувствует Михаил Кузьмич?

— Очень сильно переживает случившееся.

— К сожалению, в военной технике при испытаниях все бывает, — резюмировал председатель правительственной комиссии и зашел в номер к М.К. Янгелю. Присутствовавшие в коридоре и наблюдавшие эту сцену сотрудники восприняли ее как хорошее предзнаменование.

Через некоторое время Л.И. Брежнев и М.К. Янгель вышли из номера и, спустившись по лестнице, направились к собравшимся у гостиницы.

Впечатление от незаурядной внешности Председателя Верховного Совета страны, как отметили стоявшие на улице испытатели, усиливало ладно сидевшее на нем элегантное темно-серое пальто. Держа в левой руке шапку, он поздоровался с каждым персонально за руку.

— Красивый, бодрый, то, что называется "геройский парень", в общем, сильная личность, он своим видом невольно поддерживал нас, — вспоминал впоследствии один из присутствовавших на этой встрече, Ф.П. Санин.

Между тем, закончив ритуал приветствия собравшихся перед гостиницей, Л.И. Брежнев после короткого традиционного "партийного воззвания", в котором сформулировал значение, которое придавалось созданию ракеты Р-16, заключил лаконично:

— Товарищи! Мы никого не собираемся судить, разберемся в причинах и примем меры по ликвидации последствий и продолжению работ.