Дмитрий Сергеев - Заповедник чувств

• Название: Заповедник чувств
• Автор: Дмитрий Сергеев
• Жанр: Научная Фантастика

---

– За каким дьяволом вы лезли под пол?

– Я уронил ключ от межкосты – он провалился в щель.

– Один раз можно было воспользоваться общим транспортом. На другой день изготовили бы новый ключ.

– Но я не подумал, что это приведет к таким последствиям.

– Во всех затруднительных случаях советуйтесь с Автоматическим Доброжелателем. В последующем это предостережет вас от внезапных травм. Хорошо, что вы сами обратились к нам. Хуже было, если бы пришлось вызывать по повестке. Надеюсь, хоть этот последний экземпляр. – Последние слова он прибавил тихо, будто про себя.

Он отвел от меня взгляд и я почувствовал облегчение.

– Это уж третий случай, – произнес он, повертываясь ко мне спиной, и стал рыться в катушках чьей-то памяти, раскиданных на столе. – И все трое пострадавших сами явились к нам без вызова.

– Taк я пострадавший?

– Ну, не на столько, чтобы это повлекло опасные последствия, – утешил он меня и, внезапно хлопнув ладонью до столу, обернул ко мне свое внимательное лицо. – И этот том будет уничтожен, – сказал он так, словно это могло интересовать меня.

– Что теперь будет со мной?

– Вас подвергнут очистке памяти на консесте.

– Но я уже очищался однажды, не помню только по какому случаю.

– Было бы странно, если бы вы помнили – консеста работает безотказно. Значит, вас однажды очищали уже?

– Да. Это должно быть отмечено в моих документах.

– Проверим, проверим, – озабоченно пробормотал он, легким щелчком включая дежурный видеоратор.

– Личную карту Джекли Видора – ЖС/742, – затребовал Тресбли.

На гравитационном экране зажглись колонки зеленых и оранжевых цифр – копия моей личной карты. Тресбли внимательно вглядывался. Я тоже. Только я решительно ни черта не понимал в этой арифметике.

– М-да, – сказал он, выключая экран. – Дела… – И снова окинул меня взглядом с головы до пят. Ничем особенным я не выделялся: типичный представитель разумного биоиндивида с планеты Тибия.

– М-да, – машинально повторил он, – вторичному очищению памяти мы не можем подвергнуть вас – опасно для жизни.

– Ну и что, – возразил я. – Мне было бы очень любопытно.

– Для вас, конечно, – согласился он. – Только все равно это невыполнимо: ВСБ автоматически отключит консесту, если вас поместить в нее, а пользоваться психоамортизатором можно только с разрешения правительства – повышенный расход энергии.

– Жаль, – воскликнул я: мне так хотелось хоть однажды испытать настоящий риск.

– Вам придется напрячь силы и постараться забыть все, – сказал он и посмотрел на меня с сочувствием.

Его скорбный и грустный взгляд перекинул мои воспоминания в пору далекого детства. Именно так смотрели на нас старые няни, которые ухаживали за нами в приюте общественного воспитания. Их морщинистые лица тоже были грустны. Это, правда, было только у самых дряхлых нянь, у тех, что родились еще до начала эры Благоденствия; рожденные после были жизнерадостны и беспечны, как крольчихи из приютского питомника. Воспоминания давних детских обид, когда я еще нуждался в чьем-нибудь утешении, пробудились во мне внезапно.

– Скажите, профессор, а вы сами испытывали страх? – спросил я.

Он вздрогнул, тень какого-то смутного давно пережитого чувства скользнула по его лицу, но он тотчас же совладал с собою. И все же я сразу понял – в тот день я был необыкновенно прозорлив – он знал страх. Какое же, должно быть, это сильное чувство, если даже воспоминание о нем способно так взволновать?

– Простите, я задал глупый вопрос, – виновато пробормотал я.

– Ничего, – деланно рассмеялся он и непривычно громким в этом помещении голосом добавил: – Я выпишу вам рецепт таблеток амнезии. Они немного помогут.

Он быстро черкнул несколько слов и, сложив рецепт вдвое, сунул мне в руку. Он вышел проводить меня на крыльцо.

– Прочтите, что написано в рецепте, – почти беззвучно прошептал он.

Устроившись на сидении в своей межкосте, я заглянул в рецепт.

"Приходите ко мне домой сегодня вечером после часа Веселой Зарядки", – прочел я.

Тресбли встретил меня за оградой дачи и показал место, где можно было приткнуть межкосту. Домашний робот-слуга подал нам кофе по-тенбийски и нигаринские сигары.

– Вы хотели сообщить мне что-нибудь относительно… – начал я, когда робот оставил нас одних.

Тресбли приложил палец к губам и я осекся на полуслове. Он встал и прошел в дальний угол комнаты. На нем была просторная одежда, и оттого непривычная для тибианца сухопарость его сложения была особенно заметна. Он надавил ладонью на пластину, неприметную на одинаково гладком поле стены, и один из блоков бесшумно сдвинулся, открыв небольшой тайник. Внутри хранились какие-то блестящие инструменты и красно-синий силовой магнит. Тресбли вытащил его. Магнит был довольно тяжел, от напряжения у профессора затряслись ноги.

– Вам помочь? – громко спросил я.

Он угрожающе метнул в меня своим гипнотизерским взглядом, и я опять замолчал. Я внимательно наблюдал за его действиями. Он перетащил магнит к коробке ДС (Доброжелательного Слухача) и приставил его полюсами к входному каналу.

Доброжелательный Слухач был изобретен еще в конце эры Распрей. Он сослужил немалую пользу человечеству Тибии и приблизил наступление эры Благоденствия. Об этом я знал из школьных учебников. Единая форма правления тогда только что устанавливалась, и среди тибнаицев немало было еще людей, враждебно настроенных к прогрессу. Заговоры тогда раскрывались чуть ли не ежедневно. Когда был придуман Доброжелательный Слухач, лояльно настроенные граждане сами пожелали, чтобы в их дома были проведены микрофоны. Те, кто противился этому, несомненно были врагами прогресса. Их оказалось немного. Установки ДС совершенствовались, приобретали изящные формы в современном стиле и считались лучшим украшением квартиры. Они уже давно распространились по всей Тибии. В новейших постройках их монтируют прямо в стене. Разлапистые широкие уши слухачей причудливыми колпаками высовываются из стен в самых неожиданных местах. Они придают обстановке очень современный вид.

Я с подозрением косился на профессора: очевидно, он решил расстроить свой ДС. Даже мысль о подобном намерении была кощунственной. Я отлично знал (из основного свода законов), что ДС не ограничивает моей свободы: я и при нем имел право говорить все, что захочу, а оттого, что мои слова сразу поступят в АПКНЛ (автоматическую проверочную комиссию на лояльность), мне же лучше: если в моих высказываниях есть что-либо злонамеренное, меня направят в профилакторий, где лечат заподозренных в неблагонадежности.

Проделав операцию с магнитом, Тресбли сел в кресло как ни в,яем не бывало и потянулся к чашечке с кофе. Отхлебнув несколько глотков, затянулся ароматным дымом сигары – должно быть, он был истым гурманом. Ничего хорошего в кофе по-тенбийски я не находил, но, чтобы профессор не принял меня за профана, я тоже отхлебнул глоток и взял сигару.

– Ну-с, каков кофе? – спросил он.

Я надеялся, что он наконец объяснит, в чем дело, а он спрашивал о пустяках.

Я что-то пробурчал в ответ.

– Превосходный! – воскликнул он, словно соглашался со мною, будто спрашивал не он у меня, а я у него.

Мне было решительно все равно, и я не стал возражать.

Несколько минут он наслаждался своим кофе в молчании. Потом неожиданно крутанулся вместе со стулом и, ткнув пальцем в угол, где, прилежно склонившись в нашу сторону, голубел треухин ДС, торжествующе произнес:

– Ловко я их околпачил! А? – он так же резко повернулся ко мне, в аспидно-зеленых глазах его запрыгали дурашливые огоньки.

– Зачем вам это понадобилось? – неохотно спросил я.

– Все очень просто, мой мальчик: я стар и никогда не смогу привыкнуть к этой диковинке, – он опять ткнул концом сигары в угол, где молчаливо и настороженно затаился ДС. – Моя молодость прошла до этого изобретения. Я привык говорить, что хочу и как хочу, не выискивая обтекаемых формулировок для мыслей, как приучили вас. Впрочем, вам это ничего не стоит: вы с рождения попадаете в русло Единой Системы Воспитания. Надеюсь, что при моей жизни не будет изобретен Доброжелательный Улавливатель Мыслей. Теперь-то этого наверняка не случится, дальнейший прогресс науки на Тибии невозможен.

Я чуть не выкатился из кресла. У меня начала дрыгать правая нога, и я стиснул колено руками, чтобы он не заметил моего волнения. То, что он говорил, было неслыханным святотатством. Неужели он заговорщик? Но странно: одновременно с удивлением я испытывал непостижимое шальное наслаждение от того, что слышу кощунственные слова.

– Я хочу поговорить с тобой откровенно, – продолжал он. – Готов ли ты выслушать меня?

– Готов, – выдавил я.

– Мне с первого взгляда почудилось, что в тебе сохранилась еще любознательность. Теперь это исключительно редкое качество, а было время, когда почти все были любознательны. Там, в клинике, нельзя было говорить, поэтому я и пригласил тебя за город. У нас есть немного времени: раньше чем через час аварийная команда ДС не нагрянет.