Александр Архиповец - Танцующая в пламени.

• Название: Танцующая в пламени.
• Автор: Александр Архиповец
• Жанр: Книги

---

"Салма! Я так и не познал ее любви! Любви? Не испил ее яда! Не переписал "Книгу судеб", не превратился в чудовище…

Так пусть же беснуется толпа gnezze. Я не ваш, и вам не подсуден!

Меня зовет золотистое сияние Rubikonа…"

…Одной рукой прижимая к груди лиру, другой - Delfina с силой сжала его ладонь. Он ответил на рукопожатие. Прощаясь, взглянул на верно служивший Ratriz и, утонул в ее бирюзовых глазах…

Эльфы не боятся смерти, она послушна им - великой, гордой, древней расе. Такова воля богов!

Их сердца перестали биться в один миг…

К Леону с небес спускался дракон. Последний черный дракон, одетый в обсидиановую броню чешуи. Невидимый для толпы gnezze, он покорно склонил голову перед повелителем, носящим на руке ziriz. Никто не в силах его задержать! Счастливо засмеявшись, вмиг сбросив с плеч многолетнюю усталость и ощутив небывалую легкость, Барель, потрепав склоненную рогатую голову по загривку, легко вскочил ему на спину и устремился навстречу сияющему золотистым светом Oriziz…

***

Леон находился рядом с помостом. Когда все взгляды устремились на поднимавшегося по ступеням бледного, как смерть отца, он умудрился незамеченным влезть на крышу одной из многих карет.

Пока законник монотонным голосом зачитывал волю герцога Торинии о лишении Леона Бареля и его наследников дворянских привилегий, перечислял все преступления и оглашал решение суда - юноша успел разглядеть сидевших на балконе ратуши Фергюста, Софью, Мартина

Макрели. За ними стояли приглашенные гости.

Затем, Леон достал из потрепанного, больше похожего на суму нищего, мешка отцовский арбалет, вложил болт. У него - всего один выстрел.

"Кому выпадет честь? - думал он, лежа на крыше. - Фергюсту?

Ведьме Софье или Мартину Макрели?"

- Смотрите, смотрите! - раздался голос из толпы. - Тот, высокий, за графом Макрели. Это же Филипп… ну тот, старшой Гюстава, что сдал Бареля. А говорят, Фергюст клялся и ему снять голову! Да видать передумал…

- Шшель шшеля не ужалит! - ответил ему другой. - Договорились!

Теперь Леон неотрывно смотрел на Филиппа.

Внезапно на площади наступила тишина. Леон перевел взгляд на помост. Еще минуту назад презрительно улыбавшийся отец бессильно висел на руках стражи.

Первым завопил мышинорясый служитель Создателя:

- Безумцы! Да как вы посмели! Как могли поднять руку на посланника Создателя! На его Светлого Рыцаря! Молитесь! Кайтесь! Не то будете прокляты на века!

Расталкивая зевак, к нему бросилась стража.

Человеческое море зашумело, забурлило. Тысячи голосов слились в единый рев…

Леон, больше не колебался. Прицелившись, спустил тетиву. Пусть его рукой Создатель покарает предателя!

Филипп, схватившись за оперение торчащего из груди болта, закричал. Разбрызгивая на дорогие дворянские камзолы кровь, не удержавшись на враз подкосившихся ногах, хватая ртом воздух, свалился на пол. Глаза его быстро стекленели. Среди высокородных гостей началась паника.

Леон, обронив на крыше арбалет, скатился вниз. Нырнул под карету.

Ему вдруг показалось, что наступил конец света. Создатель, наконец, решил наказать своих непослушных чад. Шум, гам, жалобные испуганные крики, ржание лошадей, звон железа - заполонили мир.

Карета над ним начала угрожающе скрипеть и шататься…

Того и гляди - рухнет на голову. Он уже собирался покинуть свое укрытие, когда над толпой пронесся вопль: "Филиппа… Филиппа

Лотширского убили…"

А за ним - другой:

- Кара! Небесная кара! Создатель не простит! Обратитесь в истинную веру, несчастные. Пока не поздно - на колени! За предателем наступит и ваш черед!

Леон вновь вжался в мостовую, словно боясь, что Создатель пожалует именно по его душу.

Тем временем, отец Славис (а это был он), поддерживаемый группой последователей, взобрался на помост. Стражу, законника и палача попросту сбросили на головы беснующейся толпы. Многие из тех, кто были поближе к лобному месту, попав под гипноз служителя Создателя, упали на колени.

Славис, склонился над телом Бареля и убедившись, что тот мертв, еле слышно прошептал:

- Прости, господин, что не смог! Что опоздал.

Преклонил колени, поднял руки к небу. По его щекам текли слезы:

- О, Создатель! Яви овцам своим незрячим чудо! Открой слепцам глаза! Обрати их души к свету!

Все больше и больше людей в экстазе внимали его речам.

Фергюст хотел, было приказать подоспевшим солдатам силой разогнать толпу, но его сдержал Мартин:

- Нет! Нет, мой господин! Это уже не бунт! В вопросах веры мы должны быть крайне щепетильны! Вся империя верит в Создателя. Если мы сейчас поднимем его слуг на копья, не поможет и Ригвин. А Дафний проклянет. Ягур с де Гиньоном, используя момент, разорят герцогство и осадят Тор. Чуть позже мы выловим самых рьяных. Где Софья? Она только что была здесь, рядом! Верлок!

- Слушаю, Ваша светлость! - ответил офицер.

- Немедленно найди Софью!.. Личную охрану герцога! Быстро!

Похоже, он совсем плох! И еще! Вели разыскать арбалетчика. По-моему, он стрелял с крыши одной из тех карет! Слависа,.. идиоты, Слависа не трогайте! Если хочет,.. пусть забирает тело своего Светлого Рыцаря.

Не препятствуйте,.. тьфу - только убедитесь, что мертв.

А священник в мышиной рясе, тем временем, полностью овладел вниманием толпы. Люди, подняв глаза к небесам, стоя на коленях, молились Создателю. И он явил им великое чудо: Небесный Дракон вдруг стал бледнеть, рассыпаться на части, постепенно исчезать…

Леон вылез из-под кареты и уже собирался затеряться среди горожан, когда кто-то схватил его за шиворот. Этот "кто-то" оказался необычайно силен. Он словно тряпичную куклу поднял юношу над землей и втащил в открытую дверцу.

- Ага! Так вот он каков - карающая десница божья! Отвечай, гаденыш, кто тебя послал? Почему залез на крышу моей кареты? Кто надоумил?

Богатое платья дворянина, никак не сочеталось с огромной лапищей и грубыми, характерными для простолюдина, чертами лица. Напротив него сидел невысокий, щуплый и скромно одетый человек. В его руке блеснуло лезвие тонкого кинжала.

- Да чего там пытать, Ваша милость! Найдут в карете - все свалят на нас! Прикончим его, и выбросим на мостовую! Пусть потом разбираются.

- Помолчи! Последний раз спрашиваю: кто послал?

У Леона от страха внутри все перевернулось, губы предательски дрожали:

- Н…никто! Я… я сам!

Черные, с проседью брови угрожающе сомкнулись над переносицей, голубые глаза грозно блеснули. Жить осталось миг.

- Я сам! Леон Барель - мой отец!

Огромная рука перехватила уже несущийся к сердцу кинжал.

- Да врет он все! Ваша милость!

- Не твоего ума дело! Погоди! Ну-ка, сопляк! Быстро ныряй под попону. И что бы мне ни звука, пока выберемся!

- Ваша милость! Да если отыщут убийцу Филиппа в карете канцлера королевства Крейза…

- Прикуси язык, болван… Лучше прикажи трогать… Сами боги послали мне мальчишку…

***

Лот против дактонских войск устоял недолго. Уже в самом начале обстрела, был ранен в шею осколком, а вскоре и вовсе отправился к праотцам, де Фовер.

Десять огромных арбалетов перевозимых на деревянных колесах парами лошадей выпускали один за другим болты в сторону осажденного города. Вместо наконечников на них были ядра Корнелиуса. Редкое при падении не взрывалось. Пусть особой точностью обстрел не отличался, но шума, огня и смертей было предостаточно.

Стоило де Фоверу отдать душу Трехглавому, как его гарнизон сдал город. Впервые за восемнадцать лет над Лотом развевался флаг с гордым лотширским орлом.

Власт за пять дней, почти без сопротивления, занял всю Лотширию и вышел к торинским границам. Здесь, столкнувшись с войском Фергюста, остановился…

Причиной тому стали: с одной стороны - тройное численное превосходство противника, с другой - воля графа Сакского, четко изложенная в прощальном письме.

На развилке, где Имперский тракт уходил на юго-восток, к

Межгорью, и начиналась мощеная дорога к Лоту - разбили два лагеря: торинский и лотширско-дактонский. Их разделяла всего лишь лита.

Разожгли костры. Яркими, словно осенние звезды на небесах, точками они разорвали фиолетовое покрывало сумерек, будто бы желали отогнать их прочь.

На смену влажному западному Волингу пожаловал сухой и прохладный восточный Саарлинг. Он был не столь колюч, как любимое дитя ледяного безмолвия Норлинг, однако лишний раз напомнил, что и без того не слишком ласковое лотширское лето закончилось.

Бесконечные стаи серо-красных с черными клювами журавлей пролетали над головами не устающих убивать друг друга людей. Они опустятся чуть дальше, на тянущиеся многие литы, лотширские озера.

Ночью, здесь их мог потревожить разве пятнистый болотный кот-ворчун, да еще безжалостный убийца ризек.

Где-то вдалеке раздался леденящий душу вой вышедшего на охоту одинокого ворка. В ближайшей роще утробно захохотал филин-ухан.