Николай Томан - Именем закона

• Название: Именем закона
• Автор: Николай Томан
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1962

---

— Да, конечно. Вот список торговых точек, в которые поступают игрушки березовской артели.

Волков внимательно читает список, делая в нем какие-то пометки. Потом спрашивает:

— Разве продукция их поступает только в магазины культторга и детские?

— В основном. Кое-что сдают они и в промтоварные палатки. Главным образом в районных центрах области.

— Вот этими палатками мы и займемся, — решает Волков, возвращая капитану список. — Нужно только придумать такой повод для проверки их товаров, чтобы они не догадались, зачем это нам понадобилось.

— А тут и придумывать ничего не надо! — оживленно восклицает Островский. — В палатках этих идет сейчас инвентаризация. Ее проводит управление культторга. Можно будет подключать к комиссии, производящей инвентаризацию, кого-нибудь из наших работников.

— Хорошо было бы заняться этим вам лично, товарищ Островский, — предлагает Волков. — У вас ведь, кажется, нет сейчас ничего срочного? Дело Мулина?.. Ну, это подождет. Передайте Миронову, что я поручил вам заняться промтоварными палатками. Возьмите себе в помощь еще кого-нибудь. Поинтересуйтесь и теми палатками, в которые товары березовской «Детской игрушки» официально не поступают.

Домой Василий Андреевич Волков возвращается поздно. День у него был сегодня не легкий, и он очень устал. Поинтересовавшись делами жены и дочери, он идет в свою комнату, заставленную книжными полками, с наслаждением думая, что можно, наконец, полежать на диване, почитать газеты, полистать книги, купленные вчера.

Полагая, что сегодня его никто уже не потревожит и не вызовет в управление, он снимает костюм, в котором был на службе, и с удовольствием облачается в пижаму. Но едва ложится он на диван, как слышит голос дочери, слегка приоткрывшей дверь в его комнату:

— Папа, к тебе Михаил Ильич.

— Проси его, — живо отзывается Василий Андреевич, с невольным вздохом поднимаясь с дивана и направляясь навстречу Миронову.

— Ну, заходи, заходи, Михаил Ильич! Давненько у нас не бывал.

— Да, давненько… — смущенно улыбается Миронов. — Да и сейчас, кажется, не вовремя… Ты, наверно, отдыхать собрался?

— Ну, это ничего. Успею еще. Присаживайся, пожалуйста, и извини, что я в таком виде, — показывает Василий Андреевич на свою пижаму. — А у тебя почему вид такой хмурый? Опять хандра?

— Сам не знаю… Это бывает у меня иногда. А к тебе я без всякого дела, просто так. Ты ложись и не обращай на меня внимания. Я похожу тут у тебя немного, полистаю книги. Иногда такое бывает на душе, что лучше и не говорить ни о чем… Вот мы и помолчим немного. Ладно?

— Ладно, — усмехается Василий Андреевич, ложась на диван.

А Миронов ходит возле шкафов с его книгами, доставая то одну, то другую, листает их, читает заглавия. Иногда произносит негромко, будто разговаривая с самим собой:

— Все, что у тебя тут по уголовной части, — это понятно. Все эти «Учения о преступлении», «Понятия преступления» и «Причины преступности». Книги по логике тоже ясны. В какой-то мере понимаю я, зачем тебе и «Патология мышления». Кстати, дай мне ее почитать… Ну, а вот «Фрейд и Павлов» Гарри Уэллса, или «Рефлексы головного мозга» Сеченова, и, тем более, «Этюды о природе человека» Мечникова. Это зачем?

— А я просто не понимаю, почему ты удивляешься этим книгам в моей библиотеке, — разводит руками Волков. — Я ведь не вижу ничего странного в том, что ты читаешь книги по электронике, «Введение в кибернетику» Эшби или просто «Кибернетику» Винера.

— Но ведь они мне помогают быть на уровне современных научно-технических проблем криминалистики. А что дают тебе «Этюды о природе человека»? Только ты не говори, пожалуйста, что их необходимо прочесть каждому работнику и тем более нам, которые… и тому подобное. Я хочу знать, помогают ли они тебе понять природу преступника.

— Ты пришел ко мне специально за этим? — не отвечая на вопрос Миронова, опрашивает Василий Андреевич. — И потом уже говори прямо, природа какого конкретного человека тебя интересует. Я же вижу, что ты пришел сюда не только пофилософствовать, но и сообщить мне что-то.

— Ты прав, — мрачно признается Миронов. — Хочу рассказать тебе кое-что об Антипове. Ты знаешь, я не очень верил в его предательство, но теперь готов согласиться с тобой…

— Что, есть какие-нибудь новые факты?

— Да нет, ничего особенного. Просто решил я поинтересоваться его судьбой. Боялся, что он все еще на работу не устроился с такой характеристикой, какую ты ему дал при увольнении. А он, оказывается, буквально на другой день оформился в Управление торговли на хорошо оплачиваемую должность.

— Так он, может быть, скрыл и мою характеристику и причины увольнения?

— В том-то и дело, что не скрыл! Я специально этим интересовался. А принял его к себе в отдел Милашкин.

— Какой Милашкин, те тот ли, который был свидетелем по делу Берковского? — удивляется Василий Андреевич.

— Да, тот самый. И он мог бы оказаться не свидетелем, а обвиняемым, если бы кто-то вовремя его не предупредил.

— И, по-твоему, этот «кто-то» — Антипов?

— Теперь я почти не сомневаюсь в этом.

ВЕРА ПРОСИТ СОВЕТА

Едва Евгений приходит домой с работы, как мать сообщает ему, что звонила какая-то девушка. «Это Вера!» — мгновенно решает Евгений и, с трудом сдерживая волнение, спрашивает:

— А она не назвала себя?

— Верой назвалась.

— Верой?! — восклицает Евгений, и вид у него такой, что мать пугается даже.

— Господи, да кто она такая, Вера эта?! — встревоженно спрашивает Анна Емельяновна. — Глаза у тебя совсем дикими стали. Может быть, она преступница какая-нибудь?

— Ах, мама, что ты говоришь! — счастливо улыбается Евгений. — Неужели ты думаешь, что я теперь только с преступниками имею дело?

Но тут снова раздается звонок. Евгений срывает трубку с телефонного аппарата и слышит голос Веры.

— Да, да, это я, — взволнованно и бестолково отвечает ей Евгений. — Да, уже пришел. И пообедал… Вернее, не хочу обедать. Да, вполне сыт и вполне готов… Куда угодно!.. Хорошо, буду немедленно! Ах, конечно, это невозможно… Ну так через двадцать минут!

— Неужели хоть что-нибудь поняла твоя девушка из того, что ты ей говорил? — удивленно спрашивает Евгения Анна Емельяновна, не подозревавшая до этого, что ее спокойный, рассудительный сын может быть таким возбужденным.

Но Евгений даже не понимает, о чем она спрашивает его. Он спешит в свою комнату и торопливо переодевается.

…Они встречаются у входа в Парк культуры имени Горького. Вера в своем светлом платье кажется ему такой нарядной, что он не замечает даже ее состояния. Он, наверно, долго еще парил в небесах, если бы она не сказала ему:

— Пойдемте туда, Женя, где поменьше людей. На душе у меня сегодня ужасно скверно.

С трудом пробиваясь сквозь веселые толпы гуляющих, они выбираются, наконец, на одну из боковых аллей парка. Тут и не так светло и не очень шумно. Но и здесь Вера не сразу начинает разговор, а Евгению передается ее грустное настроение, и он тоже молчит. Но ему и не хочется ни о чем говорить, он счастлив уже одним тем, что идет рядом с Верой и что теплая ее рука опирается на его руку.

— Трудно даже передать вам, Женя, до чего мне грустно сегодня, — произносит, наконец, Вера с тяжелым вздохом.

И опять молчание. А Евгений, всегда терявшийся немного в присутствии девушек, просто не знает, как продолжать оборвавшийся разговор. К тому же Вера кажется ему теперь такой печальной, что он просто боится, как бы неосторожным словом не расстроить ее еще больше.

— Я сегодня поссорилась с мамой, — снова заговаривает Вера. — И все из-за папы. Они разошлись когда-то очень давно, когда я была совсем еще девочкой. Живут теперь врозь. Я осталась у мамы, а брат у папы. Но брат уже совсем взрослый, талантливый, почти знаменитый инженер. Внешне весь в папу, только папа еще лучше и талантливее его. Папа, не имея законченного высшего образования, до всего дошел сам. Его все боготворят. Он добрый, веселый, остроумный, я бы даже сказала, блестящий человек! А мама у меня скромненькая, серенькая, всегда чего-то боящаяся женщина, живущая в вечном и непонятном страхе. И удивительнее всего, Женя, что она сама ушла от такого человека, как мой папа. Почему? Это всегда было загадкой для меня. А сегодня, когда я завела с ней разговор об этом, она заявила мне, что я будто бы идеализирую своего отца. Что он совсем не такой, каким кажется мне… Я обиделась и сказала, что уйду от нее к папе. И действительно ушла из ее дома. Села на поезд и вот приехала в Москву.

Вера всхлипывает вдруг и умолкает.

— Папа ведь живет в Москве, в Березовской у него только дача, — немного успокоившись, продолжает она. — Я уже подошла к его дому и вдруг раздумала. Стало ужасно жалко маму. Она такая одинокая и беспомощная… Но ведь и с ее стороны просто жестоко отвергать папу, который все еще любит ее. Наверно, целый час ходила я возле папиного дома и все думала, как же мне быть? И решила остаться все-таки с мамой. Но сразу я не могла вернуться к ней. Нужно было сначала успокоиться, поговорить с кем-то… И не со своими близкими знакомыми, которые давно уже советуют уйти от мамы, а с кем-нибудь, кто совсем меня не знает. Кто посмотрит на это как бы со стороны, без предубеждения. Ну, в общем я вспомнила о вас… Но что же вы молчите, Женя? Или вам кажется неприличным, что с вами завела такой интимный разговор почти незнакомая вам девушка?