Иван Медведев - Пограничные зори

• Название: Пограничные зори
• Автор: Иван Медведев
• Издательство: Туркменистан
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1967

Книга эта о наших днях, и о времени, кажется, еще недавней Отечественной войны, и о временах уже далеких, когда шла борьба с басмачами — под солнцем, под ветром, под холодными звездами пустынь и гор Средней Азии.

В книге, объединяющей работы многих журналистов и писателей, видна Туркмения: чабанские степные костры, бушующая паводком Аму-Дарья, снег и весенние бурные потоки ущелий Копет-Дага, пересохшие колодцы в раскаленных барханах. Славно служат и дружат герои книги — старые воины границы и совсем зеленые юнцы, представители разных поколений, не равные в жизненном опыте и заслугах. Роднят их, сыновей советской земли, долг и мужество, преемственность боевых традиций.

---

На душе по-прежнему было нехорошо. Он решил дождаться Веткина и поговорить с ним. Но тот приехал только на другой день, когда Муратов был на границе. Отдохнув, Веткин в свою очередь тоже отправился в наряд.

3

Вышел ефрейтор Веткин с заставы под вечер, в паре с молодым пограничником. Целый день в горах мела метель. Над ущельями, над узкими тропами нависли огромные снежные карнизы.

Темнело быстро, и Веткина беспокоило это: начальник заставы приказал ему выйти на перевал и проверить там снежный покров.

Семен шел по тропе, вспоминал о разладе с Муратовым. Как-то все нелепо получилось, думал он. Когда вышли к перевалу, ветер стих, мороз усилился, на небе вызвездило. Младший наряда, шедший сзади, вдруг остановился, негромко окликнул ефрейтора. По самой седловине перевала, по ровному белому полю тянулась цепочка полузанесенных человеческих следов.

Веткин присел у следа, ощупал его, определил, что шел не один человек. Люди ступали след в след. «Как волки, — подумал Семен. — На буран надеялись, считали — заметет…

С перевала начинался крутой спуск. По следу пограничники дошли до Кривого дерева. Здесь след раздвоился. Один уводил вниз, на равнину, где была проезжая дорога; другой — влево, и Веткин предположил, что человек повернул обратно. Его надо задержать в первую очередь. Веткин приказал напарнику добежать до ближайшей розетки и сообщить обо всем на заставу, встретить пограничников и указать им след. Сам поспешил за нарушителем, уходящим к границе.

Нарушитель спустился в ущелье. Веткин цеплялся за камни, прыгал и скользил все вниз и вниз.

Наконец он ступил на дно ущелья. Бешено колотилось сердце, стоял звон в ушах, и слышалось: хруп-хруп — уходил нарушитель. Теперь близко, не уйдет. Веткин снял с ремня автомат и побежал. Бежать вверх по руслу ручья было тяжело, но впереди уже слышалось хриплое дыхание человека, и это прибавляло силы. Веткин увидел его: человек прыгнул за камень, притаился.

«Сейчас будет стрелять», — подумал Веткин и инстинктивно отскочил в сторону, прижался к отвесной скале.

— Руки вверх! — сказал он тихо.

Человек молчит, не шевелится. Тогда Веткин стал приближаться к нему. Они всматривались друг в друга — пограничник и нарушитель. Веткин различал его широкие плечи, и пистолет в руке. Пограничник наступал, нарушитель пятился.

«Почему он не стреляет?.. — мучительно думал Веткин и наконец догадался: — А, боится обвала…»

И какое-то радостное чувство подхватило его, толкнуло вперед. Нарушитель отшатнулся. Веткин выхватил фонарик и осветил лицо врага. Тот несколько секунд стоял, ослепленный ярким лучом. Он облизывал запекшиеся губы, часто дышал. Веткин прыгнул, ударил его автоматом по голове. Затем обхватил со спины, прижал руками его локти и начал валить. Нарушитель попытался стряхнуть Веткина, но пограничник все крепче сжимал ему локти. И тогда нарушитель решился: он повернул пистолет, нашарил им руку Веткина и выстрелил. Ладонь пронзила страшная боль. А вверху, размельченное, стучало в стенки ущелья эхо. Послышался нарастающий гул. Веткин последним усилием толкнул нарушителя под скалу. Падая, он стукнулся головой и обмяк, Веткин упал рядом.

4

Вот Кривое дерево. Спустились в ущелье по следам Веткина. Стояла тишина. Снежная пыль успела осесть. С тяжело бьющимся сердцем искал друга Муратов.

Сначала был обнаружен автомат. Слой снега оказался тонким; голова Веткина была почти на поверхности. Муратов легко выхватил друга из снежной каши и поднял на руки. Он приник ухом к его груди и услышал слабое биение сердца.

— Жив, Веткин, жив! — крикнул он срывающимся голосом, сдернул со своей головы шапку и начал ею укутывать раненую руку Семена.

* * *

Солнечные лучи брызнули в окна. Сразу стало ослепительно бело. Веткин пошевелился и открыл глаза. Голова забинтована, левая рука в гипсе. В коридоре послышались шаги, за дверью дежурная сестра сердито сказала:

— Нельзя. Доктор не разрешает к Веткину.

Знакомый голос послышался в ответ:

— Так вся застава просит. И гостинцы ж надо передать…

Веткин приподнялся на кровати.

— Костя! Сестра, пустите его! — крикнул он и сморщился от колющей боли в голове.

Через минуту дверь отворилась, вошел Муратов в белом халате поверх гимнастерки. Еще у входа он улыбнулся и подошел к Веткину.

— Здравствуй, Костя. Садись, — тихо сказал Веткин.

Муратов присел на стул. Веткин спросил, что нового на заставе. Костя коротко отвечал, что на заставе все хорошо. Сад весь теперь утеплили, так что никакой мороз не страшен. Нарушителя в ущелье помяло обвалом. Другого тогда же взяли, привели на заставу. Капитан говорил, что Веткину будет отпуск, когда выздоровеет. А он, Муратов, получил взыскание.

— За что? — удивился Веткин.

Костя покраснел, опустил глаза.

— Да в тот раз… уехал без тебя. Капитан по справедливости…

Веткин кивнул, глаза его весело искрились.

— Костя, — сказал он, — а ты, знаешь, ты просто замечательный парень…

— Выздоравливай скорее, — сказал Костя, вставая. — Все тебя ждут на заставе. Я тебе яблоки принес.

Косте многое хотелось сказать, и, главное, что сам он больше всех ждет возвращения Веткина, и что сам смастерил для друга новый мольберт, купил большой набор красок, только рисуй. Но ничего этого он не сказал; подвинул лежавший на тумбочке кулек, повернулся и пошел к двери.

Павел Ермаков ТИМОФЕИЧ

Прозрачным свежим утром я приехал на заставу. Солнце только взошло и заливало багрянцем снежные шапки недалеких гор.

В ожидании начальника, находившегося на границе, я присел под деревом на скамейку. Под навесом чистили оружие вернувшиеся из нарядов пограничники. Они тихо переговаривались между собой в голубой дымке самокруток.

По просторному двору бродила лошадь. Изредка она останавливалась и, как будто нехотя, щипала жухлую траву, Вот поплелась к солдатам. У края стола протирал автомат один из них, высокий и плечистый. Лошадь прикоснулась губами к его спине, легонько мотнула головой. Солдат обернулся.

— А, Тимофеич, — сказал он добродушно и похлопал лошадь по жилистой шее. Потом полез в карман, вытащил что-то, очевидно, кусок сахара, и сунул лошади. Она зашевелила ушами, захрустела и пошла, вяло переставляя сухие, сильно утолщенные в суставах ноги.

Это была или больная, или, скорее всего, очень старая лошадь: жиденькая грива и короткий хвост, на холке и груди шерсть вытерта; хребтина и ребра четко выступали.

Я хотел было спросить о ней у солдат, но в это время из кухни вышел повар, свистнул и позвал:

— Тимофеич!..

Конь сразу направился к нему, уткнулся в подставленные ладони и зажевал.

— Готовься, Тимофеич. Сейчас поедем, — сказал повар.

Он снял белый фартук, положил его на окно. А конь покорно повернулся и потрусил к конюшне.

Отношение солдат к нему заинтересовало меня. Я пошел на конюшню посмотреть, что будет дальше. Тимофеич (как-то непривычно его звали — по-человечьи) подошел к повозке, на которой была укреплена бочка, и стал в оглобли. Повар запряг его и скомандовал:

— К роднику.

Повозка тронулась.

— Ученый конь, — сказал я, шагая рядом с пограничником.

— Старый он очень, — заговорил повар. — Говорят, ему много больше двадцати лет. И все на этой заставе живет. Сейчас «на пенсии». — Солдат засмеялся. — Только и работы, что воды привезти…

Тимофеич подтянул повозку к роднику. Повар начал ведром наливать бочку. Конь стоял не шевелясь, свесив голову. Когда бочка наполнилась, он повез.

— Э, Тимофеич, да ты совсем стариком становишься, — проговорил повар, черпая из родника. — Одного ведра недолили, а ты пошел… Счет знает, — обратился он ко мне. — Как выльешь пятнадцать ведер, сразу трогает. А может, это я нынче просчитался?.. — в задумчивости проговорил солдат, выливая воду обратно.

Несколько дней я жил на заставе, изучал ее историю, беседовал с пограничниками, ходил в наряд, слушал рассказы старшины-сверхсрочника, который помнил немало событий. Удалось установить и «биографию» Тимофеича.

Много лет тому назад ездил на нем старшина заставы, не этот конечно. Лихой и умелый был командир. А кличка у коня тогда была другая: это уж потом солдаты стали величать его Тимофеичем. В одной боевой схватке он спас жизнь хозяину.

А было так. Границу нарушила вооруженная группа. В тесном горном ущелье ее встретил пограничный наряд. Завязался бой. На помощь наряду поскакали пограничники с заставы.

Нарушители ожесточенно сопротивлялись, стремясь вырваться из ущелья. Во время схватки начался буран, как часто бывает в горах. По ущелью со свистом проносился ветер, густо сыпал снег.