Рене Генон - Символика креста (сборник)

• Название: Символика креста (сборник)
• Автор: Рене Генон
• Жанр: Философия
• Год: 2008
• ISBN: 5-89826-196-6

В книгу вошли произведения, составляющие важную часть наследия выдающегося французского мыслителя-традиционалиста Рене Генона (1886–1951). В «Символике креста», где исследуются основные символы «священной науки», используемые в различных цивилизационных, религиозных, мифологических системах, автор последовательно развертывает неисчерпаемое богатство смыслов этой наиболее известной и древнейшей идеограммы. «Царь Мира» раскрывает тайны иерархии духовной власти и ее священного центра. Наконец, в «Заметках об инициации» Генон подводит читателя к представлению об инициации как пережитом в опыте приобщении к истинному знанию, качественно превосходящему любое знание чисто теоретического порядка. В предисловии дается обзор жизни и творчества этого виднейшего представителя традиционализма — идейного течения, интерес к которому на Западе, а в последние годы и в России возрастает.

http://fb2.traumlibrary.net

---

Традиционное знание абсолютно независимо от субъективных построений теоретиков, подчеркивает Генон. Поэтому бессмысленны попытки создавать из обрывков различных религиозных форм новую оккультную систему. Эзотерическая Традиция передавалась от учителя к ученику с незапамятных времен, и сегодня тем более речь может идти лишь об «очищении традиционной метафизики» от чуждых наслоений, приведении в систему ее принципов, что и стало делом жизни Рене Генона и его последователей.

Вопреки фактам истории, изобилующей религиозными конфликтами, углубленное изучение сакральных традиций убеждает в их глубоком сходстве. Здесь весьма уместен традиционный образ восхождения на гору: тропинки, ведущие наверх, различны, но все они сходятся на вершине. Тропинки — это различные духовные пути, соответствующие странам, народам, историческим эпохам. Поскольку они отличаются друг от друга, уточняет Генон, «нельзя следовать по нескольким одновременно, а выбрав один из них, разумнее придерживаться его до конца, не уклоняясь в сторону, так как переходить с одного на другой — лучший способ затормозить продвижение, если не заблудиться вообще. Лишь тот, кто дошел до конца, тем самым преодолел все пути, поскольку ему уже не нужно по ним следовать: поэтому он сможет стать последователем любой религиозной формы без различия, но именно потому, что он их превзошел, и они отныне едины для него в их общем принципе»[33].

В каждой цивилизации, соответственно стране и эпохе, существуют внешние формы духовности и произрастающий на этой основе традиционный экзотеризм, который противостоит верованиям, обычаям и ритуалам не более чем ядро ореха его скорлупе. Только современная западная цивилизация выступила противницей экзотерических, внешних форм и верований, создавая различные оккультные системы или отвергая религию вообще. В глазах Генона и всех традиционных теоретиков эзотеризма такое противопоставление — это нелепость. Священные книги и устные предания всех народов непременно содержат внутреннее ядро скрытых истин; повсюду, во все эпохи, можно обнаружить одну и ту же изначальную Традицию, которая на протяжении веков проявляется в различных формах, адаптируя божественные истины к различным эпохам, народам, религиям. Такова основная характеристика эзотеризма в сравнении с различными внешними религиозными формами: каждая из них в высшей степени легитимна: но изначальная Традиция всегда превосходит их, как белый свет интегрирует в себе, не разрушая, семь цветов спектра.

В соответствии с общим ходом вселенского проявления, которое ведет от Единого к множественному, эта изначальная Традиция распалась на ряд отдельных и на первый взгляд независимых одна от другой традиционных форм — каждая со своей собственной системой второстепенных «традиционных наук». К таковым относятся, в частности, алхимия и астрология вкупе с астро-алхимической медициной, а также «традиционная география и история», «традиционная математика и физика» и так далее, вплоть до «традиционной этимологии».

Все эти «традиционные науки» основаны не на объективных, добытых экспериментальным путем фактах, они суть «приложение чисто духовных идей, существующих не для удовлетворения материальных потребностей общества, а единственно для того, чтобы облегчить духовное совершенствование личности, указать ей пути к достижению высших, ничем не обусловленных состояний». Генон подчеркивал, что в отличие от «мирских лженаук» гностическое познание ведет к преображению познающего: «Познание и бытие в сущности едины». Так, вопреки общепринятым взглядам, конечная цель алхимии вовсе не превращение металлов, а сопровождающая алхимический процесс трансмутация личности: в то время как косная первоматерия превращается в философский камень, хаотические и темные элементы человеческой психики пресуществляются в упорядоченный и просветленный строй «сверхсознания».

Все эти науки носят символический характер, «ибо учение, касающееся невыразимого, очевидно, может лишь намекать на него с помощью соответствующих образов, являющихся опорой созерцания… Это означает, что такое учение неизбежно принимает символическую форму»[34]. Символическая система познания выше философской, поскольку она по природе своей синтетична, тогда как философия чисто рациональна и постигает реальность, лишь анализируя, расчленяя ее, символическая система ведет в сферу «супрарационального», которое для Генона вовсе не то же, что иррациональное: «То, что выше Разума, — поясняет он, — не противоположно ему, а просто-напросто недоступно». Символы в отличие от философских категорий не выдуманы людьми, они извечны, и в этом еще одно преимущество традиционных знаний над позитивными данными. Символы — это живая плоть традиционных доктрин, не имеющая ничего общего с мертвой шелухой «научных» построений. Ибо «символика лежит в основе законов природы, а они суть лишь отражение или проявление Божественной воли».

Поскольку область традиционной метафизики имеет дело со сверхчеловеческими ценностями, стоящими по своей природе выше словесного и дискурсивного изложения, их можно постичь только через символы. В «Заметках об инициации» Генон пишет: «Учение, касающееся невыразимого, очевидно, может лишь намекать на него с помощью соответствующих образов, которые являются как бы опорой созерцания… Это означает, что такое учение неизбежно принимает символическую форму». Символы позволяют, таким образом, сделать конкретными, чувственными, постижимыми трансцендентные истины, которые язык не в состоянии сформулировать. «Именно это делает символику языком гораздо менее ограниченным, чем обычный язык, — поясняет Генон, — и единственно способным к выражению и сообщению некоторых истин; открывая этим действительно безграничные возможности понимания, он представляет собой по преимуществу язык посвящения, необходимое средство для передачи любого традиционного учения»[35]. Символом может служить как абстрактное понятие — геометрическая фигура, число, ритмическая единица, так и любой объект материального мира, будь то небесное тело, стихия, животное или растение, камень или металл; символика использует множество форм, и сам миф является просто ее частным случаем.

Отдельные камни, из которых слагается здание «священной науки», рассыпаны вокруг нас: это мифы, сказки и легенды — их герои и эпизоды, в которых они участвуют, — это живые символы, открывающие истины посвящения, словесная формулировка которых была бы невозможна. Поскольку символика — это язык образов, понятна ее ведущая роль в традиционном искусстве. Достаточно назвать восточные изображения, употребляемые при медитации, предназначенные облегчить интуитивное постижение архетипической структуры надприродного мира (в тантризме эти фигуры называются янтра и мандала). На Западе их эквивалент мы находим в великолепных «розах» готических соборов: в эзотерическом плане это конкретная опора медитации. Посвященный созерцатель проходит круг за кругом различные стадии (символизированные последовательными мотивами окружности) направленного созерцания, кульминационным пунктом которого является Дева — центральная фигура розы. В алхимических трактатах Ренессанса встречаются сложные фигуры, которые можно рассматривать как подлинные герметические янтры и мандалы.

Поясняя глубокое тождество обряда и символа, Генон обращает внимание на то, что символ, обычно понимаемый в качестве «графического» изображения, есть лишь «своего рода фиксация обрядового жеста. Причем само вычерчивание символа, как правило, происходит в условиях, сообщающих этому процессу черты обряда». Примеры могут быть взяты как из области магии с ее вычерчиванием талисманов, так и из индуистской традиции с ее вычерчиванием янтр.

Имеются не только изобразительные и визуальные, но также и звуковые символы; особенно показательно существующее в индуистской доктрине различие между янтрой и мантрой: тогда как визуальный символ, будучи начертан, пребывает в неизменном состоянии (вот почему мы говорили о фиксированном жесте), звуковой символ, напротив, становится доступным восприятию лишь в ходе самого совершения обряда.

Само письмо представляет собой «фиксацию звука». Уже поэтому, подчеркивает Генон, «любая письменность, по крайней мере в ее истоках, есть в первую очередь символическое изображение». Слову в не меньшей степени присущ символический характер; само слово есть не что иное, как «символ идеи, которую оно призвано выразить; равным образом и язык, устный и письменный, является поистине совокупностью символов; вот почему язык — вопреки всем „натуралистическим“ теориям, изобретенным в новейшие времена с целью его объяснения, — не может быть ни более или менее искусственным творением человека, ни простым продуктом его чисто индивидуальных способностей».