Геннадий Гусаченко - Тигровый перевал

• Название: Тигровый перевал
• Автор: Геннадий Гусаченко
• Жанр: Короткие истории

   Вы открыли интересную познавательную книгу об уссурийской тайге, об охоте и таёжных приключениях. И не отложите в сторону этот небольшой сборник увлекательных рассказов, очерков и сказок, пока не дочитаете его до конца. Автор красочно описывает удивительную природу Дальнего Востока, занимательно рассказывает о жизни егерей и охотников, о повадках диких животных. Он хорошо знает уссурийскую тайгу, где многократно бывал в качестве корреспондента приморской газеты, встречался с промысловиками, тигроловами и прочими любителями таёжной экзотики. Впечатления от этих встреч и легли в основу рассказов, раскрывающих таинственный, прекрасный, неповторимый, но легко ранимый мир. Исследователь Приморья  В.К. Арсеньев уже касался в своих произведениях темы экологии уссурийского края. Но в его время природа не пострадала ещё так сильно от своего "покорителя". И надо отдать должное находчивости автора. Имея перед собой такого предшественника, как В.К. Арсеньев с его замечательными книгами "По уссурийскому краю" и "Дерсу Узала", Геннадий Гусаченко, тем не менее, не побоялся испробовать силы на том же материале, нашёл свою тональность в изображении уссурийской фауны. Точность натуралиста сочетается у него с литературным дарованием, что является главным художественным достоинством книги. Взаимоотношения человека и живой природы автор показывает на примерах захватывающих таёжных происшествий.

   Простота в общении, благородство души, доброта и мужество, любовь к природе - главные черты характера, которыми наделены герои остросюжетных приключенческих рассказов Геннадия Гусаченко. Они не теряют самообладания в опасности, не лишены юмора и романтизма, верны жизненному принципу - бережно относиться к тайге и её обитателям.

---

   При напоминании о содержимом бутылки я почувствовал тошноту и замахал руками:

   -- Нет, нет! Не надо секретов! Уж лучше я как-нибудь без них обойдусь. До свидания!

   Забросив за спину ружьё и рюкзак, я чуть не бегом заспешил к темнеющей вдали цепи гор.

За клюквой

   Сентябрь... За окном дождь моросит. Холодный. Противный. А мне до него и дела нет. Сижу у телевизора. В плед закутался, пиво свежее потягиваю. Кресло придвинул к обогревателю, смотрю футбольный матч. Вдруг всю благодать нарушил телефон. Звонил корреспондент редакции городской газеты Виктор Глебов.

   --Футбол смотришь? А наши денежки уплывают из-под самого носа!

   -- Что случилось?

   -- Как? Ты не в курсе? Выгляни на улицу!

   Я нехотя поднялся с нагретого места, распахнул балконную дверь. Сыро на дворе. Слякотно. Серые унылые здания в косой пелене дождя. Одинокие прохожие, накрывшись зонтами, домой торопятся. Под карнизом крыши одиноко чирикает нахохленный воробей. Как хорошо, что я в отпуске. Никуда идти не нужно. Вспомнил дырявый редакционный склад, разбухшие от влаги газетные рулоны.

   -- Что-нибудь с бумагой?

   Виктор усмехнулся.

   -- Стал бы я переживать из-за такой чепухи! Знаешь, крючкотворная душа, по чём на базаре клюква?

   -- Не-е...

   -- То-то и оно, что не знаешь! -- Торжествующе звучал у моего уха голос Виктора. - Посмотри в окно - люди клюкву мешками прут... Озолотиться можно! Я прикинул: кругленькая сумма, считай, у нас в кармане. Собирайся!

   Настырный характер товарища мне известен. Про него в редакции говорят: "Не пустят в дверь - в окно влезет". Отказываться от предложенной им затеи было бесполезно. Но я и сам был не прочь побродить по неизведанным местам. Тайга... Болотные топи... Страсть новых приключений уже захватила меня.

   Весь следующий день ушёл на сборы. Каждую походную вещь мы подолгу обсуждали... и непременно бросали в рюкзак.

   -- В тайге и пулемёт сгодится, -- запихивая в рюкзак кастрюлю, сказал Виктор.

   -- Ножи надо? -- спросил я, с сомнением глядя на распёртые рюкзаки.

   -- В тайгу без ножей? Спятил? -- возмутился Виктор.

   -- А топор?

   -- Как дрова для костра готовить? Подумал?

   -- Медицинскую аптечку?

   -- Ну, а случись чего... Рану перевязать... Живот заболит...

   -- Палатку брать?

   Он посмотрел на меня как на законченного идиота. Я поспешно привязал палатку к рюкзаку.

   -- А спальники?

   -- Если ты намерен ночью зубами чакать, это твоё право. Лично я предпочитаю спать в тепле.

   Предметом долгих споров стала надувная лодка.

   -- Может, через таёжную речку переправляться придётся.., - в раздумье закусил губу Виктор. Наконец, согласился с моими доводами, что, в крайнем случае, построим плот.

   -- Тогда понадобится верёвка, -- воскликнул Глебов и затолкал в рюкзак моток бечевы. Ещё два широченных рюкзака набили консервами, пакетами с крупой, сахаром, солью, буханками хлеба.

   -- Компас не забыл? -- проверял Виктор.

   -- Вот, в кармашке...

   -- А запасной? Вдруг этот разобьёшь... Что делать? Блуждать по тайге? Кричать: "Ау! Спасите, люди добрые!"

   Пришлось взять запасной.

   -- Спички?

   Я кивнул.

   -- Свеча?

   -- Зачем? У костра светло...

   -- А в палатке...

   Положил и свечу.

   -- Фляжка спирта? Носки шерстяные? Кружки для чая? Котелок?

   Свалили мешки в кучу. Попробовали всё унести. Не получилось.

   -- Придётся спальные мешки оставить, -- сокрушенно вздохнул Виктор. - Кстати, где мешки под клюкву?

   -- В гараже... Пойду схожу за ними.

   -- Смотри, не забудь...

   -- Не забуду.

   Мы сделали ещё один подход к вещам. На полу остались примус "Шмель", кастрюля, свеча и моток бечевы. Наконец, всё готово. Навьюченные, как ишаки, мы притащились на вокзал. Здесь вышла заминка с выбором маршрута. Оказалось, мой приятель не решил, куда ехать. О клюквенных местах, он, как и я, знал понаслышке. И как добираться до них, имел смутное представление. Торговцы этой ягодой, у которых Глебов выведывал дорогу, надавали много советов. Правда, у нас хватило ума не последовать им. Иначе, заберись мы в те места, наверно, и по сей день сидели бы там.

   -- Поедем сюда, -- Виктор ткнул карандашом в карту. - Место отдалённое, и, надо полагать, безлюдное. Тайга кругом... Жаль, только, мешки с клюквой на себе тащить придётся... Ну, да ничего, своя ноша не тянет.

   Я пригляделся к мизерному кружочку, в который упирался карандаш Виктора... Лесосибирск... Дальше железная дорога обрывалась.

   -- Глухомань... Клюквы там - море, -- сказал Виктор и радостно запел:

     ... Далёк, далёк бродяги путь,

   Укрой тайга меня глухая,

   Бродяга хочет отдохнуть...

   Я представил неприступные скалы вдоль берегов... Гранитные пороги в бурном течении реки... Болотистые поймы, красные от клюквы... Да, судя по зелёному пятну на карте, места дикие, необжитые... Итак, едем на Енисей!

   Не стану рассказывать о дорожных неудобствах. О вокзальной сутолоке и мытарствах с тяжеленными рюкзаками. О штурме плацкартного вагона. О бесконечном хлопании туалетной двери, возле которой нам достались спальные места. На эти мелочи мы не обращали внимания и сожалели лишь о ночной темени за окном, в которой утонули воображаемые скалы и таёжные дебри. Ранним утром подъехали к Лесосибирску. Вместо суровых обветренных скал увидели горы... почерневшего от времени и дождей распиленного леса. На десятки километров от Лесосибирска высятся вдоль енисейских берегов портовые краны. И огромные штабеля не вывезенной древесины. Скрученные в пакеты доски, брусья, половые рейки, вагонка, шпалы. Наваленные в беспорядке брёвна, плахи. Сложенные аккуратно и навороченные как попало. Высоченные кучи леса... Они - выше пятиэтажных домов и беспредельны, как сами енисейские берега. Горы леса... Кажется, им нет конца. Миллионы кубометров гниющей под открытым небом древесины. А как учесть затраченные силы лесозаготовителей и деревообработчиков? Во что оценить пот и кровь лесорубов, пролитые в гудящей гнусом тайге? Риск плотогонов, сплавляющих кругляк? Мужество водителей лесовозов, ведущих машины по обледенелым трассам крутых перевалов? А выпластанные таёжные массивы, заросшие после могучего кедрача худосочным осинником? Высохшие речки среди мелкого редколесья, покинутые зверьём и птицами? И всё это - ради грандиозных по величине плесневелых штабелей древесины, превращённой в труху на необъятных по размаху складах. С изумлением первопроходцев, взирающих на открытый ими остров, смотрели мы на необыкновенное творение рук человеческих. Столь великому вширь и ввысь памятнику головотяпства в книге рекордов Гиннеса можно отвести целую страницу. Жаль, не сосчитать безвестные кубометры, загромоздившие енисейские берега, причалы, заваленные брёвнами... Краны, поднимающие пакеты досок... Буксиры, толкающие баржи с лесом... Затоны с плавучим кругляком... Вот что такое Енисей вверх и вниз по течению от Лесосибирска. Но мы ещё верим, что портовые лебёдки грохочут в городе. А как отъедем от него, так в дремучей тайге окажемся.

   Сгибаясь под тяжелой ношей, поплелись на автовокзал по кривой и длинной улице. Дома, в основном, двухэтажные. Снаружи рейкой отделаны. Окна на них обколочены нелепыми навесами из вагонки. Или мода такая? Вот уж действительно, ни ума, ни фантазии! А может, некуда доски девать? У многих домов возле сараев сложены поленницы дров из обрезков струганных брусьев. Нашим дачникам обрезки бы эти! А в Лесосибирске такими брусочками печки топят. И оттого, что живут среди богатства, не ценят его. Иначе каждая доска отделкой играла бы! Резьбой замысловатой, как на уральских избах. Олифой желтела бы да лаком блестела... Как попало, помногу и от того бестолково набиты доски на стены домов, на заборы и бани. Такое впечатление, что временно живут люди, одним днём, с надеждой уехать. Но прошёл не один десяток лет, а они всё здесь, никуда не уехали...

   Был я однажды на берегу Чулыма в гостях у егеря Горовца Петра Лукьяновича. В черёмуховом цвету утопает весной Разгуляевка. Огоньки на лугах жаром горят. От подснежников на полях белым-бело. Красотища! Ароматом цветов и скошенных трав воздух напоен. Усадьба у егеря большая. Скотины полон двор. Да только удручает неухоженность всего. Забор повален, калитка хлябает. Свиньи рылами её толкают. Наспех сколоченные курятник, стайка и летняя кухня покосились. Сгнил и проломился пол в бане. Крапивой палисадник зарос. А рядом с домом большая куча соснового теса, в грязи вываляна, под дождём мокнет. Подсушить бы их, окромить да строгануть. Эх, засверкали бы своей природной красотой! Запахли бы смолой хвойной! Но топчутся по ним приблудные козы.

   -- Давай, Лукьяныч, починим забор, -- предложил я. - Вдоль ограды малину посадим, ребятишкам забава будет.