Адсон Монтьер-Ан-Дер - Новые записки о галлах

• Название: Новые записки о галлах
• Автор: Адсон Монтьер-Ан-Дер
• Жанр: История

---

Когда я вышел на улицу, уже совсем рассвело, и снежный покров, искрящийся под припекающим солнцем, слепил глаза своим играющим многоцветием. Небо расчистилось, и ото всюду исчезли унылые тени, совсем недавно навевавшиеся докучливо-пасмурным утром. В такую благодатную погоду мне ещё неотступней захотелось посетить древний Люксейль. "Если что, - почему-то подумалось мне, меня отыщут по следам". Я ещё с утра желал выбраться за пределы обители, а теперь мои стремления подхлестнули указания библиотекаря на схему античного града, вычерченную в термах в комнате для книг. Какую загадку она таит в себе ? Прояснит ли она, либо ещё более сгустит атмосферу таинственности, окутывавшую древний Люксейль и вселяющую во многих панические настроения ? Мне не терпелось увидеть эту схему, и перед жаждой приблизиться к разрешению тех тайн, что сокрылись в руинах, на время отступили даже озарения последних часов. Как и следовало ожидать, Вирдо сначала категорически воспротивился моим намерениям и в первый момент, видя мою нацеленность, хотел даже заключить меня под засов, поместив своего непоседливого, непослушного пострела в каморку с лекарственными заготовками. Он ссылался на то, что головой отвечает за меня перед аббатом, который повелел ему опекать меня со всем чадолюбием, в котором потворство моему любопытству всегда должно было соединяться с наущениями в благонравии и строгим присмотром, упредившим бы развитие ложных склонностей и податливость необдуманным решениям. Но я отнюдь не был мал, чтобы полностью исключить возможность самостоятельных поступков, не представлявшихся мне предосудительными, и поэтому я протестовал против того, чтобы мои побуждения обязательно были одобрены и разрешены к осуществлению кем-то иным, и тем более несправедливым было бы заточение в кладовке. В итоге садовник все-таки уступил моей устремленности, но, прежде чем отпустить меня, он провел со мной вразумляющую беседу, изобилующую нотациями, в которых не уставал предостерегать меня от того, чтобы я не дай Бог не стал жертвой собственной невнимательности. Как раз об этом-то он мог меньше всего беспокоиться, ибо я шел в город с желанием быть очень внимательным, уверяя себя, что смогу избежать любой ловушки, которая может попасться мне на пути. Итак, скрепя сердце, Вирдо все же отпустил меня из кельи, предварительно вооружив длинным и прочным шестом, который был выструган для сбивания по весне образовавшихся по стрехам сосулек. "Сосульничий" - так называлась эта должность, введенная в монастыре после того, как проезжавший через аббатство архиепископ Трира был поранен упавшей с кровли ледышкой, чуть не размозжившей ему голову. В итоге архиепископ вместо того, чтобы ехать в Лангр, с трудом возвратился к своей кафедре, а через месяц прислал в Люксейль шест для сбивания сосулек, от которых теперь заведено было своевременно избавляться. Специального "сосульничего" в монастыре, где был явный дефицит штата, не было; эти обязанности почему-то оказались возложены на старшего певчего. По легенде именно старший певчий отвлек тогда архиепископ какой-то несуразицей, привязавшись к тому со своим разговором совершенно невразумительного толка. Тот, постоянно щурясь от яркого весеннего солнца, захотел отступить в тень рядомвоздвигнутой резиденции, и случайно встал под падающую сосульку. С тех пор каждый новый старший певчий искупал грехи того предшественника-болтуна, сшибая по кровлям остроконечные ледышки. Шест поэтому был длинным и весьма крепким. Неизвестно, из какого дерева он был сделан, но на нем до сих пор не отложилось никаких щербин, указавших бы хоть отчасти на цели, которым служила эта жердь. В данном случае Вирдо дал мне её, чтобы я нащупывал ей дорогу, но прежде всего для того, чтобы смог защититься в случае внезапной опасности.

Город был очень сильно разрушен. Очень сильно. Трудным казалось вообразить себе, хотя бы приблизительно, как выглядел он в эпоху своих лучших дней. Я двигался вдоль стены, определявшей, видимо, восточный его рубеж. Она зияла пробоинами, щелями, в которых насвистывал ветер, и иногда - длинными проломами, у которых я останавливался и всматривался в равнину Марсова поля, расстилавшуюся у подножия града, частично сохранившую в себе останки былых сооружений, видимо, являвших собой руины обвалившихся загородных вилл. Чаще всего в той части Люксейль, которой я пробирался сейчас к термам, встречались "доходные" кирпичные инсулы с табернами и антресолями, на которых, как я позже узнал, селились семьи торговцев, открывавших на первом этаже свои небольшие магазинчики - антресоли были словно вдавлены внутрь, уходя в глубину фасада. Потолки там, где они уцелели, были сводчатыми. Вообще по пути я не раз поражался обилию сводчатых перекрытий, очевидно господствовавших в Люксейль здесь были и купольные и цилиндрические и коробовые и всяческие иные своды, являвшиеся ко времени застроек провинциальной модой Империи. Правда, как и бедная голова Трирского архиепископа, почти все они были раскроены, обратившись в решето для непогодицы. Возведенные как шедевры архитектурного гения, они были нещадно пропороты, иногда - напрочь сметены с домов, как пропали внутри инсул жалкие межкомнатные перегородки, сооруженные из переплетенных, покрытых штукатуркой ветвей. Здесь когда-то жили, веселились, торговали, а теперь, забредя иногда вовнутрь, я жался от холода и боялся, что одного моего дыхания будет достаточно, чтобы довершить разрушения. Между прочим меня сразу удивило сплошное насыщение "доходниками" восточных окраин Люксейль, ведь обычно в римских городах устраивалась внутриквартальная мешанина из инсул и особняков. Продолжая идти вдоль ограничительной стены, я вскоре вышел к подступам форума. Некогда сокрытый коробкой кирпичной ограды, сейчас он был виден уже издалека, легко узнаваясь по хорошо уцелевшему зданию базилики. Против ожидания площадь оказалась отнюдь не квадратной, а сильно вытянутой, как можно было понять из геометрии испещренных крупными брешами стен, окаймлявших его. Пригнувшись, я пролез в одну из таких пробоин, не считая нужным входить вовнутрь через, впрочем, довольно символические ворота. Даже пребывая в развалинах форум давал представление о прежней роскоши своего вида. Единственное, в глаза сразу бросалось нарушение пропорций, гармоничности внутренней застройки. Такое впечатление, что все здесь было перетасовано, переставлено, смещено. Я не мог понять в чем причина, и кто здесь играет в шахматы, передвигая монументы по доске площади. Форма её, как я сказал, была неправильной, и, когда я миновал входные портики, то увидел, как справа стена неожиданно подалась вглубь, широким полукружием раздвигая размеры форума, в то время как слева, нарушая симметрию, продолжая в этом месте перестроенную городскую ограду, высилась стена, выполненная совсем в ином стиле. Она была очень высока, почти в два раза превосходя высоту базилики, и являлась совершенно прямой, кирпичной, украшенной лишь изящной пристенной колоннадой, увенчанной терафимами. Путь к базилике - широкому зданию на высоком подии с рядами гранитных и мраморных колонн - шел не по прямой, а наискосок от входных ворот, Прежде, чем её достичь, я миновал высоченную триумфальную колонну, увековечивающую деяния некоего императора в обвивавших ствол раскрашенных рельефах фриза, укрупнявшихся кверху и рисовавших множество батальных сцен. Она была подобна шахматной фигуре, передвинутой незримым игроком, ибо возвышалась не в центре площади, а являлась очень близко сдвинутой к стене с терафимами. Точно также здание базилики располагалось теперь не на том месте, которое ей обещал стандартный римский форум, а сильно съехала влево, почти вплотную примыкая к той же стене, словно фигура короля, защищаемая у края шахматной доски. Как я сказал форум все же давал представление о своем былом величии, Точнее о величии императора, которого он призван был вознести. Я осматривался и понимал, что все здесь - отсутствие храма, мифологических росписей, колоссов богов, почтение к которым сменилось на культ государя (последний кроме восславляющей колонны угадывался в многочисленных военных трофеях, укрепленных в портиках и, конечно, ранее разложенных у колонн, в фигурах свидетельствующих покорность побежденных врагов, представленных ныне в виде атлантов на аттиках) - призвано было возвеличить военную мощь Империи, уже как будто бы не нуждавшейся в помощи богов - покровителей. Теперь уже не боги почитаются, а сами римляне, упивающиеся триумфальным шествием по завоеванным провинциям. В любом случае мощь эта была посрамлена временем и истоптана в пыль: орел с колонны упал, чтобы стать добычей тлена; трофеи, кроме вмурованных в стены, обрели новых хозяев (я думаю - в лице воинства Аттилы, который этими же доспехами потом унижал величие Рима) . Правая изогнутая стена, создававшая внутри себя два этажа торжественных галерей, хранила в мраморных нишах между полуколоннами бронзовые статуи некогда прославленных римских горожан. Прославленных людьми, но, видимо, время над ними зло посмеялось, одному снеся голову, другому вырвав язык, третьему выщербив все лицо. Все они были казнены временем, словно это не достойнейшие мужи Рима увековечивались здесь, а преступники были принуждены к вечному умиранию и вечному осмеянию. Словом, обглоданные веками обломки памятников форума, высились, словно кости поверженного и истлевшего Рима; даже нарушенная - по непонятной причине - композиция площади надсмехалась над всем, что создается людьми в их суетном стремлении к самообоготворению. Я пересек форум и вступил в базилику - трехнефную, с полукруглыми эксцедрами по сторонам, снаружи замаскированными стенами, изнутри же предваряемые колоннами. Пройдя через залы, выложенные желтыми и фиолетовыми плитами, можно было попасть в располагавшийся в дальнем правом углу вестибюль, двумя арочными проходами выводивший на улицу за пределы форума. Опираясь на массивные столбы, ввысь возносились крестовые своды, но, потому может быть, что пяты их лишь частично опирались на столбы, почти все они были полностью разрушены - чудом уцелело лишь одно из перекрытий, и я рассмотрел восьмиугольные профилированные кессоны, украшавшие его поверхность. Мой шест помогал мне: в полу во многих местах разверзлись проломы, открывавшие катакомбы гипокауст, отапливавших раньше залы базилики, и, прежде чем ступить дальше, я исследовал палкой, не замаскировано ли одно из таких отверстий снегом, уготавливая мне западню. А снег лежал почти везде в базилике, ведь в потолках остались лишь ничтожные зазубрины рухнувших сводов, и даже сейчас, когда на улице снег уже прекратился, здесь он все ещё шел, опадая через прорехи в потолке, будучи смахнутым ветерком с крыши. Перекрытия, словно вспоротые, видать и в самом деле были непомерно тяжелы, хотя, пошарив ногой в массах песка, занесенного сюда кем-то, я обнаруживал многочисленные керамические сосуды - пустопорожние болванки, бетонировавшиеся в своды и служившие как их облегчению, так и привнесению своими полостями-резонаторами раскатистой, перекликавшейся объемности в атмосферу базилики. Через прорезанные наверху окна свет косыми снопами орошал увядшие, облупившиеся росписи рельефного фриза, проходившего над колоннами. Оттуда на меня смотрели люди без лиц - во всех смыслах обезличенные историей и прожившие жизнь только для того, чтобы возомнить о себе : ведь они жили в Риме ! Так, должно быть, гордится заколотый гладиатор, умирающий под восторженными взглядами публики и считающий, что испустить дух в стенах священного города - это уже доблесть и милость богов.