Антон Чиж - Формула преступления

• Название: Формула преступления
• Автор: Антон Чиж
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56190-2

Бесстрашный и обаятельный сыщик петербургской полиции Родион Ванзаров и его верный друг-криминалист Аполлон Лебедев снова вместе выходят в благородный бой с галантной преступностью XIX века! В их распоряжении нет ни прослушивающих устройств, ни средств слежения, скоростные вертолеты не придут им на помощь и шпионский спутник из космоса не перехватит вражеский сигнал… им служат только их собственный ум и эрудиция, их физическая сила и верность профессии.

Но порой эти качества имеют силу сокрушительную!

В новой книге «Формула преступления» Антон Чиж в детективном жанре переосмысляет «Маленькие трагедии» Пушкина, разыгрывая каждый сюжет классика в декорациях Петербурга конца XIX века. Подумать только, Ванзаров преследует Каменного гостя! И это только начало…

---

— Что же вас привело, господин коллежский секретарь? — спросила она, наслаждаясь конфузом мальчика.

Ванзаров изложил басню о проверке и спросил, что теща думает о смерти зятя.

— О, это невосполнимая утрата, — ответила Евгения Павловна. — Бедный Ульян. Такая скоропостижная смерть. Не успел насладиться семейным счастьем.

— Быть может, ему помогли.

На хорошеньком личике отразилось удивление:

— Помогли? О чем вы, господин Ванзаров?

— Вальсинова могли убить.

— Но это смешно! Кому нужно убивать совершенно невинного человека?

— Мне бы хотелось это знать.

— Послушайте, но ведь прибывший доктор ясно сказал, что случился удар.

— Врачи иногда ошибаются. Предположим, что Ульяна Семеновича убили. Кто мог желать ему смерти?

Госпожа Столетова даже руками всплеснула:

— И думать не могу. Это невозможно!

— Например, ваш муж мог затаить на него какую-то тайную обиду.

Тут уж Евгения Павловна не удержалась от искристого смеха:

— Мишенька? Это очаровательно! Он сам врач в некотором роде. Как вам такое могло прийти в голову, молодой человек? Вы, наверно, недавно в полиции, еще не набрались опыта.

Родион не стал раскрывать свои карты, колкость пропустил мимо ушей, и так малиново-красных, но вот про странный выбор жениха для обожаемой дочери спросил.

Евгения Павловна задержалась с ответом, словно шагнула на почву несколько зыбкую.

— Может показаться странным, но это ради счастья Маши, — наконец ответила она. — Быть может, это не самая лучшая партия, и Ульян старше ее на несколько лет, и свадьба состоялась по нашему решению, но все ради блага дочери. Поверьте, мать лучше знает, что в конечном счете принесет пользу ее дитяти. Мне кажется, эта тема не имеет отношения к вашей проверке.

— Насколько велико приданое? — спросил бестактный юноша.

Дама усмехнулась, прощая плохое воспитание, и ответила, что вполне достойное. Несколько обтекаемо, но тем не менее.

— Свадьба была устроена излишне скоро. Была острая необходимость?

— На беременность намекаете? — резко спросила Столетова и тут же успокоилась. — Нет, ничего подобного. Мы соблюдаем приличия.

Родиону очень хотелось здесь покопаться поглубже, ведь порою копни приличия хорошенько, такие помои вылезут… Вот только Евгения Павловна была не расположена развивать эту тему. А если женщина чего-то не захочет… Сами понимаете. Оставалось испросить разрешения на разговор с Марией Михайловной.

Столетова искренно удивилась:

— С чего вы решили, что Маша у нас? У нее теперь другой дом. Переехала к мужу. Там и ищите. Все, что могли, мы с Мишей для нее сделали. У нее теперь своя жизнь.

Поразительное спокойствие. Неужели в таком положении девушка не нуждается в материнском утешении и поддержке? В голове Родиона это не укладывалось. А в ней и так гудело со вчерашнего.

— Не заметили, когда Вальсинов вышел из-за стола? — спросил он.

— Зачем мне следить за ним? Конечно, нет.

— Случайно не обращали внимания, рядом с креслом, где он сидел, никого не было?

— Я проходила в дамскую комнату, но ничего не видела.

— Кто же сообщил о смерти вашего зятя?

— Не о смерти, а о том, что ему плохо, — поправила Евгения Павловна. — Официант прибежал. Или нет… кто-то другой. Точно — метрдотель. Сказал, что уже врача вызвали. Мы стали ждать.

— Редкое спокойствие в трудную минуту.

Милая дама выразила глубокое непонимание и тона, и смысла сказанного. Иногда дамы становятся крайне непонятливыми. Что удивительно: только когда им это выгодно. Ну, неважно, отвлеклись…

Тогда Родион поинтересовался: неужели никто не кинулся на помощь несчастному Вальсинову? Все-таки не чужие люди, родственники.

— Что мы могли? — удивились ему в ответ. — Ждали доктора.

— За столом был доктор, он мог оказать первую помощь. Хотя бы попытаться.

— Миша был уже так хорош, что не отличал рюмки от ножа. Это же свадьба, поймите. Когда-нибудь узнаете, каково это.

Ванзаров не стал плевать через левое плечо, отгоняя злой призрак, все-таки обстановка чистая и неприлично полиции потакать суевериям, лишь уточнил, где господин Столетов принимает своих пациентов. Оказалось, совсем поблизости, можно считать — в этом же доме, на первом этаже. Только вход не с набережной, а с Большой Конюшенной улицы.

— Хотите материнский совет? — спросила Евгения Павловна, проникновенно заглянув Родиону в глаза.

От такого счастья нельзя отказаться. Мало советов родной матушки, отчего бы и от чужой не выслушать.

— Говорят, в полиции начинают пить в самом начале службы. Но вы такой милый и очаровательный… Постарайтесь воздержаться от этой пагубной страсти. Говорю вам как мать. Сегодня вы похожи на приличного человека, но вчера были неподражаемы. Это было незабываемо. Феерично, полный восторг. Как хорошо, что этого не видела ваша матушка. Ее сердце навсегда было бы разбито.

Сдержанно поблагодарив за науку, Родион пулей выскочил за дверь. Сколько же еще будет аукаться маленькая слабость! Один раз покутил — теперь хоть в петлю лезь. В возбужденном состоянии он кинулся куда глаза глядят и опомнился, наткнувшись на дверь 3-го Казанского участка. Это надо было так забыться! Проклиная себя, Родион высмотрел извозчика, чтобы лететь обратно, но его окликнули по имени.

Молодой человек, очень хорошенький, пардон, иначе не скажешь, в идеально сидящем костюме, с тонкой тросточкой, имеющей серебряный набалдашник в виде упитанной нимфы, вежливо поднял шляпу, такую начищенную, словно из салона, и скромно потупился. Лацкан светлого пиджака перечеркивала черная ленточка.

— Неведомский Леонид Маркович, имею честь… — представился он и, не ожидая ответа, заспешил: — Мне сказали в полиции, что вы занимаетесь проверкой смерти… Ульяна… Господина Вальсинова… Могу просить… Надеяться, что вы изволите… Просто побеседовать…

Кто в участке мог так удачно пошутить? Думать об этом не ко времени. Раз подарок сам пришел в руки, Родион предложил пройти к нему в «кабинет», но Леонид наотрез оказался, предпочтя прогулку по Екатерининскому каналу.

Неведомский долго собирался, словно борясь с собой, и наконец выпалил:

— Понимаете, этой смерти не могло быть… Просто не могло.

— Доктор установил естественную причину, — ответил Ванзаров.

В глазах хорошенького юноши блеснули слезы.

— Этого не может быть, — тихо сказал он. — Его убили. Я уверен.

— Серьезное заявление. Желаете кого-то обвинить?

— Я чувствую сердцем… Мы были слишком близки… Он был для меня всем: теплым закатом, ярким рассветом, ветром в жаркий день, чистым облаком, самой жизнью… Счастьем и восторгом… Его отняли у меня, мое солнышко… Как мне жить без него…

Горе прекрасного Леонида было вызывающе искренним. Юноша еле сдерживался, чтобы не разрыдаться. Но черствый полицейский и не думал утирать сопли. Родион стремительно развертывал логическую цепочку.

Женитьба для Вальсинова — физическая мука. Его пристрастия несколько иного рода. Такую печальную аномалию великий профессор криминалистики Краффт-Эбинг (Krafft-Ebing) с недавних пор именует Homosexualitat в отличие от привычного Heterosexualitat. Что по-нашему называется грубо и карается сурово.[4] Зато ненависть Елизаветы теперь абсолютно понятна. Но и господин Столетов не мог не знать, за кого дочь выдает. Внуков от такого брака не дождаться. Да и Мария Михайловна не может не знать, какое счастье выпало. Свадьба превращается в пытку. Для всех. Не зря официанты подметили, что веселья и в помине не было. Тогда ради чего ее устроили? Что она покрывает?

Леонид уже хлюпал носом, но Родион, не замечая душевного состояния собеседника, спросил напрямик, не предполагает ли он, кто мог убить сердечного друга.

— Ульяна никто не понимал… простите… — последовал мощнейший всхлип в батистовый платочек. — Он жил в чужом, враждебном мире… И пошел на жертву. И заплатил своей жизнью…

— Говорят, он снабжал вас деньгами… как любовника.

На такую грубость Неведомский ответил горестной улыбкой:

— Разве не видите: я не нуждаюсь в деньгах! — на ручке блеснул дорогой перстень. — У меня приличное состояние. Это я, сколько мог, одалживал Ульяна средствами. Но ему все было мало…

— Куда же они исчезали?

— Кокаин… — коротко ответил Леонид.

Маленький факт окончательно ставил логику вверх тормашками. Мало того что у Вальсинова есть любовник, так он еще и подвержен наркотическому дурману. Вот отчего такое иссушенное лицо. Но как за такой букет достоинств отдать дочь? И кто в итоге должен от всей души желать Ульяну смерти? Интересные вопросы, честное слово.

— Уленьке требовалось все больше и больше… Мне не хватало сил ему отказывать. Но однажды я потребовал выбирать между мною и кокаином и пригрозил не дать ни рубля. У нас случился страшный скандал. Почти разрыв. Но потом Ульян успокоился, вернулся ко мне и не заикался об отраве.