Иеромонах Дамаскин (Христенсен) - Не от мира сего

• Название: Не от мира сего
• Автор: Иеромонах Дамаскин (Христенсен)
• Издательство: Русский Паломник
• Жанр: Религия
• Год: 1995

---

Отец Николай Депутатов[45], один из тех, кто горячо любит святых Отцов, читает их книги, подчеркивает запомнившееся, выписывает, говорит: «В минуты уныния, досады или безысходности я открываю записные книжки и читаю что‑либо, некогда вдохновившее меня. И вдохновение возвращается. Ибо душа, повторно напоенная живительным словом, повторно обретает и вдохновение. И так можно «подзаряжаться духовно»».

О. СЕРАФИМ УКАЗЫВАЛ, что святоотеческое учение вне времени: «Православие не меняется изо дня в день, из века в век. Глядя на католичество или протестантство, замечаешь, как устаревают или «выходят из моды» некоторые их духовные писания. Кое–какие возвращаются, кое–какие забываются. Неоспорима их связь с миром сим, призыв к человеку конкретной эпохи, а точнее, к «духу времени». С православными святоотеческими писаниями дело иное. Стоит нам принять полностью православные взгляды — основы христианства, заповеданные самим Христом и святыми апостолами, — как всё воспринимается, будто написано сегодня. Читаешь св. Макария Великого, жившего в пустынях египетских в IV веке, и слышишь: он говорит для тебя и сейчас. Да, он жил в других условиях, но обращается прямо к тебе, говорит языком, понятным через века. У него те же устремления, то же мышление, те же искушения и грехопадения, что и у людей сегодняшних. Таковы и прочие святые Отцы, прошлых лет и нынешние, например, св. прав. Иоанн Кронштадтский. Все святые говорят с нами на одном и том же языке — языке духовной жизни, который должны научиться понимать и мы».

Отец Серафим подчеркивал: «Подлинное, неизменное христианское учение передается нам устно и письменно, не прерываясь, от духовного отца к сыну, от наставника к ученику. Во всякое время в Церкви были святые Отцы, во всякое время передавалось будто бы утерянное святоотеческое учение. Даже сегодня, когда многие православные отвернулись, остались его истинные хранители, и они передают учение тем, кто жаждет его. Как важно нам, последним христианам, получить вдохновляющий пример и руководство святых Отцов недавней поры или наших дней, тех, кто жил в таких же условиях, что и мы, и тем не менее сберег в целости и сохранности первоначальное нестареющее учение». Особенно он выделял в этом отношении двух русских духовных писателей: еп. Игнатия (Брянчанинова) († 1867) и еп. Феофана Затворника (†1894)[46]. «Оба говорили с людьми на языке их времени, т. е. конца прошлого века. Все соблазны той поры были известны им, особенно хорошо разбирался в них свят. Игнатий, кто изучил литературу Запада, преуспел в инженерных науках, знал новейшие теории в математике. Видя современное состояние западной философии, они противопоставляли ей Православие, разрешили многие спорные вопросы. К примеру, еп. Игнатий написал труд об аде и состоянии души после смерти, понятный и западном человеку. Эти двое, равно и те, кто, изучив их работы, последовал им, передают традиции Православия предельно доступно.

Взглянем же на себя: если ощущаем рвение к Православию, но не имеем связующей «ниточки» со свят. Игнатием (Брянчаниновым) или свят. Феофаном Затворником, то подвергаем себя опасности оторваться и от других святых Отцов. Преемственность нельзя прерывать».

Именно будучи верным сыном святых Отцов современности и недавнего прошлого, начиная с архиеп. Иоанна (Максимовича) до святых Игнатия (Брянчанинова), Феофана Затворника, Паисия (Величковского) и других, о. Серафим стал и верным сыном Божиих угодников древности. Он не только принимал от них мудрость Православия, но и сам передавал ее своим современникам. И, конечно, дело не в одном знании святоотеческой литературы, о. Серафим сроднился со святыми Отцами сердцем и мыслью.

Проследив его духовное развитие, можно выделить некоторые черты, помогшие ему преуспеть там, где споткнулись другие:

1. Отторжение от мира сего. Вкупе с благородством и перенесением страданий, неотмирность развивалась в о. Серафиме с юношеской поры до зрелых лет в пустыни, когда он начал жить подобно святым Отцам. Он никогда не старался поступить «как все», не гнался за философской модой, дабы его услышали и признали. Когда дело касалось

святоотеческого учения, идущего явно вразрез «с духом времени», с современными богословскими, философскими и научными теориями, о. Серафим не боялся излагать его прямо и откровенно. Пытаясь донести его до людей нашего времени, он не «разжевывал», не «облегчал» и не загонял его в рамки общих определений, чтобы «упростить» слушателям задачу. Он писал: «Надобно жить по святоотеческому учению, даже зная, что мир сей отвергнет нас, что жить в нем нам придется изгоями».

2. Прозрение времени. Отец Серафим отчетливо видел суть нигилистической философии и ее корни. Он понимал, что все, в том числе и он сам, заражены ею, но только осознав недуг, можно излечиться. Прочие современные православные мыслители попадали в хитроумные ловушки мира именно потому, что не видели недуга в себе.

3. Смирение. «Нужно обратиться к святым Отцам, чтобы стать их учениками, чтобы вобрать учение об истинной жизни, о спасении души. — писал о. Серафим. — Отцы будут направлять нас, научат, как смиряться, не полагаться на собственное обмирщенное мнение, хотя в наше злокозненное время сам воздух напитан этим. Отцы научат нас уповать на Божиих угодников, а не на мир сей. В них найдем мы истинных отцов, столь редких сегодня, когда «во многих охладеет любовь» (Мф. 24:12), отцов, единственная цель которых — привести своих детей, т. е. нас, к Богу, в Царствие Божие, где мы пребудем в несказанной радости, беседуя со святыми, подобными Ангелам».

4. Любовь. Любящему сыну и в голову не придет «быть мудрее мудрецов», т. е. тех, кто дал ему жизнь. Но именно этот принцип, как выяснил о. Серафим, является камнем преткновения для многих людей, мешает во всей полноте принять дух святых Отцов, дух Православия. Помеха эта порождена рационализмом западного мышления: стремлением всё «взвесить», «разложить по полочкам». Отца Серафима отвращал такой холодный, умозрительный подход к Православию, ему была по душе непосредственная, как у дитяти, идущая от сердца вера в святоотеческую мудрость. Также всей душой, «по–детски», тянулся он к Богу, и воспитал, и развил в себе такую способность. Простота сердца присуща христианам вообще, но особенно — прозорливым святым Отцам. Отец Серафим понял, что нынешним православным (чаще новообращенным) можно уповать лишь на пыл собственного сердца, чтобы идти к вере с любовью, а не отвергать в Православии то, в чём не успевает сразу разобраться разум, напичканный предвзятыми и субъективным оценками. «Можно найти много необъяснимого и «нелогичного» в трудах святых Отцов, — говорил о. Серафим, — потому‑то и нельзя подходить к ним с обычными рациональными мерками. Нужно подняться выше, а для этого требуется умягчить сердце, сделать его более чутким. Коли мы православные, нам нельзя жить холодным разумом, успокоенным сердцем, «правильными» поступками. Истинное христианство — иное!»

5. Практичность. Отец Серафим понимал, сколь необходимо правильно применять учение святых Отцов, сообразуясь с условиями жизни каждого человека. В нескольких статьях о том, как надо и как не надо читать святых Отцов, он говорил и об умствующих богословах, и о неопытных обращенных: и те, и другие черпают из кладезя святоотеческой мудрости, но духовно не обогащаются, а вскармливают свою гордыню, чтобы стать «мудрее мудрецов», или — того хуже — без основательной подготовки и руководства начинают следовать духовным наставлениям. С помощью многочисленных цитат из святых Отцов о. Серафим объясняет, с какой готовностью люди попадают в капкан заблуждений, полагая себя достойными разных откровений, видений и пр. «Нам надобно подходить к святым Отцам со смиренным желанием начать духовную жизнь с низшей ступени, и не помышлять о стяжании состояний, присущих высокой духовности, до которой неимоверно далеко. Надобно помнить, что главная цель в чтении святоотеческих трудов не в том, чтобы «получить духовную радость и наслаждение» или укрепиться в сознании собственной праведности, стяжать высшую мудрость или особое «созерцательное» состояние, а в том лишь, чтобы сделать первый шаг на пути добродетели. И к чтению этих трудов должна подвести человека сама жизнь, тогда он извлечет больше всего пользы». Отца Серафима очень тревожили отзывы о православных конференциях, на которых молодежи преподносилась «духовность со всеми удобствами», читались доклады, посвященные, например, «обожению», т. е. понятиям, которые студенты могут уразуметь, но не готовы воспринять сердцем и духом, ибо не знают основы основ жизни Православия — постоянной духовной работы, стремления отойти от мира сего, в котором вырос и воспитан».

6. Сердобольность. В этом — главный залог успеха о. Серафима, стяжавшего мудрость святоотечества. Он подчеркивал, что «страдание — действительность нашего бытия, первая ступенька подлинной духовной жизни». Следуя примеру архиеп. Иоанна, распинавшего себя в этой жизни, о. Серафим научился выносить страдания с благодарностью Господу, и это приносило плоды. Страдание, употребленное во благо, очищает сердце: «блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». Отец Серафим указывал, что «правильно принимает страдания только то сердце, которое смиряется перед ними во имя Высшей Истины, ибо знает, что Истина эта способна помочь не только перенести страдания, но и преобразить их в нечто совсем иное». По словам св. Марка Подвижника, «память о Боге сопровождается болезнованием сердца о благочестии; всякий же забывающий о Боге бывает самоугодлив и бесчувственен». Это любимое изречение о. Германа. Впоследствии он говорил, что опытно постиг, что такое «болезнование сердца», живя бок о бок с о. Серафимом.