Валентина Мухина-Петринская - Корабли Санди

• Название: Корабли Санди
• Автор: Валентина Мухина-Петринская
• Жанр: История

---

- Какая же картина? - осмелился спросить Санди.

- "Баллада о солдате". Душу мне перевернуло. А я думал, что души у меня давно нет. Одна труха осталась. Как есть всю ночь проплакал. Какой он, Алеша-то, а? Зяблик! Как его танк хотел переехать! Как он всех-то жалел! Настоящий человек. А во мне ничего человеческого не осталось. Ничего не стоит избить, украсть, обидеть, толкнуть, отнять... Ох! Такому-то Алеше только бы жить. Мой отец ведь такой самый был. Геройской смертью погиб ради товарищей своих! Как Александр-Матросов. Я читал в газете. Честное слово! Только никому там не сказал, что это мой отец. Стыдно было. Да могли и не поверить! Тоже сын героя! Газету ту хранил долго. Пока не выкрали и не скурили. Я чуть не убил тогда за нее... Еле разняли. Наказали, конечно. За такой пустяк, газетенку, на людей кидаюсь. Волк!

Вот я после этой картины решил: буду жить, как Алеша бы жил. Тоска на меня напала по добру. Удивительное дело. Все думают: это Волк, знаем его как облупленного. А я уже не он. Снаружи тот, а внутри другой. Не сразу разобрались, ко поняли... Понимаешь, не по воле, а по добру затосковал. Страшное дело! Вроде я проспал сто лет и проснулся. Еще четыре года сидеть. "Неважно, думаю, буду готовиться к настоящей жизни". Перво-наперво пошел учиться. Хорошо это додумались - в колонии школу устроить. Очень хорошо! Десятилетка у нас там была. Днем работал, вечером учился. Да как! Вгрызался в учебники по-волчьи. На одни пятерки пошел! Не то чтоб я способный, нелегко мне давалось, но взялся я железно. Начальство, конечно, довольно: молодец, говорят, что за ум взялся. Блатные посмеиваются: на сколько Волка хватит? Волк, он и есть волк. Выпустили меня час в час... Начальник было хлопотал, чтобы досрочно. Но куда там - рецидивист. А о том, что уже другой, в деле не сказано. Иные ведь и прикидываются, чтоб на волю скорее выйти... Двадцать пять лет мне. Буду новую жизнь начинать. Что будет, то будет! К старому возврата нет. И понять не могу, как только я мог... Чай готов.

Ермак вскочил и налил всем по чашке. Выпили чай и легли спать. На этот раз Санди уснул.

Глава двенадцатая

ТВОЙ ОТЕЦ БЫЛ ГЕРОЙ

Похоронили бедную Гертруду Ивановну. Ермак все ждал, не явится ли отец, но Станислав Львович не явился. Неожиданно похороны оказались такими многолюдными, словно хоронили заслуженного деятеля. И Ермак никогда не узнал, что пришли почтить его.

Пришла чуть не вся школа - и учителя и ребята, пришли сотрудники гостиницы, где работала Гертруда Ивановна, жители Пушечной улицы и соседних кварталов и, конечно, все соседи.

Тело Гертруды Ивановны сначала привезли на грузовике во двор дома, где она родилась и прожила свою незадачливую жизнь. Бегала остриженная наголо по двору, ходила в школу, познакомилась со Стасиком, вышла замуж, родила сына, похоронила труженицу мать... Пережила огромное горе, когда бросил муж (соседки помнят, что она тогда месяц не причесывалась; как завязала голову какой-то тряпкой, так и ходила), пережила радость его возвращения, но она уже пила.

И вот теперь привезли то, что от нее осталось,- проститься. Соседки подняли плач - больше те, кто ее осуждал, требовал отобрать Ермака. Русский человек отходчив. О мертвых не говорят плохо.

Шофер торопил. Грузовик разрешили взять всего на час: ему ехать в дальний рейс. Посадили возле гроба заплаканного, казавшегося еще тщедушней Ермака и тронулись в последний путь гораздо быстрее, чем положено в подобных обстоятельствах. Все запыхались и ругали шофера.

Санди шел с мамой и Атой. Рядом шагал сумрачный Баблак, не сводивший взгляда с Ермака. Что-то его в нем поражало. Позади шли соседи и рассуждали о том, как мог в такой семье: мать - алкоголик, отец - тунеядец, слизняк,- у таких родителей вырасти мальчик, добрый и ясный, стойкий ко злу. Удивлялись, почему иногда в хороших трудовых семьях вырастает хулиган, бездельник, а то и хуже. Приводили примеры. Потом окончательно запыхались и замолчали.

На кладбище подвыпивший швейцар гостиницы порывался сказать речь, но его оттаскивали назад. И он, обиженный, ушел.

Зарыли гроб в землю, забросали землей и пошли назад. Глафира Егоровна от имени соседей пригласила Викторию Александровну на поминки, "все, как полагается, честь по чести, в складчину".

Виктория Александровна не смогла отказаться. Помянула покойную рюмкой кагора, кутьей, блином и простилась. Ермак вышел их проводить. Виктория крепко его поцеловала. Договорились, что завтра он придет.

Ата была молчалива и подавленна. На ней было новое платье, сшитое Викторией Александровной, светло-синий в крапинку плащ и кожаная панамка. Всякий, взглянув на нее, невольно думал: "Какая славная девушка!"-но, приглядевшись, отмечал: "Только какая-то странная". И долго не мог понять, в чем странность. Странность была в том, что Ата все еще не научилась смотреть.

Прощаясь с братом, она вдруг сказала:

- Ермак, я останусь с тобой! Можно? - И бросилась к Виктории Александровне: - Тетя Вика, мне у вас очень хорошо! Не сочтите меня неблагодарной. Но ведь он теперь один?! Почему нам не жить вместе, когда их нет больше?

Ермак грустно и-твердо взглянул на сестру:

- На что же мы будем жить? Тебе нужно хорошее питание... С осени я иду в техническое училище. Летом... сам не знаю, как проживу. Вот когда буду работать на заводе, тогда, если хочешь, будем жить вместе.

- Ты уже все обдумал! - печально удивилась Виктория. О судьбе Ермака задумались многие: соседи, знакомые,

сослуживцы матери, педагоги. Приходил депутат из городского Совета. Ермаку предложили закончить среднюю школу. Его бы поместили в интернат. Но Ермак отказался наотрез.

- Я должен сохранить комнату. Папа поездит и вернется. Где он будет жить? И вообще я хочу работать на судостроительном заводе.

Так и было решено. Он закончит семилетку (осталось два месяца!) и пойдет учиться в техническое училище при судостроительном заводе.

На каникулы Дружниковы пригласили Ермака к себе. У мальчиков были грандиозные планы на лето - туристский поход.

Несколько дней ходил Иван Баблак по городу в поисках работы. И хотя всюду висели огромные плакаты, призывающие сварщиков, арматурщиков, токарей, слесарей, механиков, каменщиков и, конечно же, маляров, Ивану, ознакомившись с его документами, отказывали. Под разными предлогами. Собственно, даже не отказывали, а посылали один к другому, назначали прийти через неделю-две. По выражению Баблака, "тянули резину".

Иван уже десять дней жил у Ермака без прописки, и соседи грозились сообщить "куда следует".

Ермак рассказал об этом Санди.

- Надо пойти к дедушке Саше, он поможет! - воскликнул Санди.- Дедушка теперь секретарь парторганизации. Давайте пойдем завтра утром все трое!

Так и сделали. Ставший еще более угрюмым, Иван не возражал. К дедушке так к дедушке. Чем черт не шутит. Вдруг поможет?

Было утро, воскресенье. Ночью шел дождь, а теперь парило и земля дымилась.

Александр Кириллович Рыбаков жил на Корабельной стороне за морзаводом, в небольшом - три окна на улицу, четыре во двор - доме из желтого ноздреватого камня. При доме был чистенький, усыпанный гравием дворик и сад, в котором росли акации, миндаль, шелковицы, вишни и виноград. Нелегко было вырастить эти деревья. Сначала надо было выдолбить в скалистой земле яму, насыпать в нее землю, привезенную издалека, а уж потом посадить дерево. Александру Кирилловичу не раз предлагали квартиру в новом доме, но он категорически отказывался, опасаясь, что он там "задохнется".

Во дворе сохла вверх дном свежеокрашенная большая лодка с застекленной каюткой, на случай непогоды. На веревке проветривались капроновые сети, которые вязал зимними вечерами сам Рыбаков. Недаром и фамилия такая подходящая - был он заядлый рыбак.

Ребята застали его во дворе; он красил крыльцо в зеленый цвет. Старый судостроитель весело удивился ребятам, настороженно оглядел Баблака, не внушающего своим видом особого доверия (наложила жизнь свое клеймо). Пригласил в дом.

- Посидим и здесь, на солнышке! - буркнул Иван и сел на скамейке, благо ее не успели покрасить.

- Дедушка, мне нужно с тобой поговорить! - решительно объявил Санди и потянул деда за рукав чиненого-перечиненого кителя, в котором он всегда работал во дворе и в саду.

Пока те двое ожидали во дворе, понимая, для чего Санди надо говорить наедине, он рассказал дедушке всю историю Баблака. В особенности то, что на него произвело впечатление,- про фильм "Баллада о солдате".

- Понимаешь, дедушка, он решил навсегда порвать с преступным миром, а его не принимают на работу. Один посылает к другому. И не отказывают, и не берут. Что же человеку делать? Это его родной город. Иван - сын Героя Советского Союза.

- Какого еще героя?

- Черноморского флота. Может, я плохо понял... Иван никому об этом не расскажет. Стесняется. Не хочет память отца позорить. Ты, наверно, слышал про его отца - Иван Баблак?

- Что ты плетешь, Санька? Ты знаешь, кто такой Иван Баблак? Про него легенды слагали. Памятник ему и его товарищам стоит. Знаю я человека, который его именем карьеру себе сделал. Доберусь я до него. Впрочем, тебе этого не понять - мал еще! Баблака у нас все знают. Так этот сучий сын брешет, что он его родной сын? Может, он сын лейтенанта Шмидта?