Ростислав Самбук - Чемодан пана Воробкевича. Мост. Фальшивый талисман

• Название: Чемодан пана Воробкевича. Мост. Фальшивый талисман
• Автор: Ростислав Самбук
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1985

В книгу вошли: роман «Чемодан пана Воробкевича» — о чекистах, предотвративших после войны попытку агентов американской разведки переправить на Запад списки бандеровского подполья; повесть «Мост» — о героизме советских разведчиков, действовавших летом 1944 года в тылу врага; роман «Фальшивый талисман» — о героической деятельности советских контрразведчиков.

Содержание:

Чемодан пана Воробкевича. Роман. Авторизованный перевод Вадима Власова (3)

Мост. Повесть. Авторизованный перевод Вадима Власова (177)

Фальшивый талисман. Роман. Авторизованный перевод Игоря Захорошко (231)

---

— А мы, — вспыхнул Хмелевец, — черт бы его побрал, за горло! Чемодан или, — он сделал выразительный жест, — к праотцам.

— В городе, — сухо ответил Лизогуб, — пока что, к сожалению, твердая власть, и авантюрные фокусы не пройдут. Стоит поднять шум, и через несколько минут вас задержат.

— Постойте, — потер лоб Сливинский, — а если действовать от имени этой власти?.. — С минуту подумал и заговорил, будто советуясь со всеми: — Представим себе: к вам приходят, ночью, поднимают с постели… Из учреждения государственной безопасности… Точно, мол, известно, что у вас тогда–то и тогда–то скрывался известный оуновский преступник Воробкевич и оставил свой чемодан. Если даже будут отказываться, мы — обыск… Чемодан не иголка, найдем…

— Но ведь вы должны предъявить какие–то документы, — осмелился перебить его Дмитро Заставный. — А где взять удостоверения? И ордер на обыск?

Лизогуб подмигнул:

— Кажется, я тут могу кое–что посоветовать! Есть у господ советские деньги?

— Угу… — подтвердил Сливинский, — есть…

— Пятнадцать тысяч найдется?

— Наскребем.

— Две красные милицейские книжечки попробую организовать…

— Можно и милицейские, — одобрил Сливинский. — Удостоверение будем показывать издали. А как с ордером на обыск?

Лизогуб замялся.

— Если бы ко мне пришли сейчас и положили на стол любую изготовленную типографским способом бумажку с печатью, я бы поверил, что она подлинная. У нас что, знакомят граждан с формой ордеров на обыск? Я могу изготовить вам десять разных форм, и все десять сойдут за настоящие.

— В этом есть смысл, — согласился Сливинский. — Да где вы возьмете такие бланки?

— Это будет стоить еще три тысячи. Почти даром, — похвалился Лизогуб, зная, что тысячу из этих трех положит в карман (не говоря о половине денег за удостоверения!). — У меня есть тут один знакомый мужик. При Польше держал небольшую типографию, и у него все найдется…

Сливинский встал из–за стола. Почему–то расхотелось есть. Заходил по комнате.

— Риск есть, — начал он рассуждать. — Но не такой уж большой. Люди напуганы энкавэдэшниками и даже в критический момент постараются быть в стороне. Так, — он потер руки, — карта почти беспроигрышная. Да и другого выхода у нас нет. Как вы считаете, пан, то есть, извините, товарищ Барыло?

— Черт бы его побрал! — только и произнес Хмелевец, оторвавшись от тарелки.

— Значит, вы согласны, — не без иронии поклонился ему пан Модест. — А вам, мой юный друг, — обратился он к Заставному, — придется быть шофером и сыграть роль солдата, так сказать, при нас. Военную форму достанете? — спросил он Лизогуба.

— На барахолке, — провел тот ладонью над головой, — во! Полк можно обмундировать…

— А погоны?

— Что — погоны?.. Сами сделаем… Не такая уж это и хитрая штука.

— И то правда, — согласился Сливинский.

Дмитра захватила дерзкая идея Сливинского. Этот седой, чем дальше, тем больше и больше нравился Заставному — находил в нем черты, которые, считал он, должны быть присущи каждому человеку: широта мышления, интеллигентность, уверенность в своих идеалах и твердая рассудительность. Коробило лишь некоторое высокомерие по отношению к окружающим, возможно, чванство, но Дмитро легко прощал пану Модесту этот недостаток. Ведь он и правда был на голову выше окружающих — сравнить хотя бы с Хмелевцем… Пьет, жрет и только талдычит: «Черт бы его побрал!»

Дмитро даже улыбнулся этой мысли. Сливинский заметил улыбку и спросил серьезно:

— Мы не таились от вас, и вы должны оценить это, мой юный друг. Как вы относитесь к нашему предложению?

Заставному показалось, что пан Модест посмотрел на него подозрительно и тяжело, как бы обжег взглядом, но, должно быть, только показалось, потому что тот повторил мягко и даже ласково:

— Мы не заставляем вас, и вы должны сами обдумать этот вопрос для себя…

— Что ж тут обдумывать! — вырвалось у Дмитра. — Конечно, я согласен и охотно буду выполнять ваши приказы!

Сливинский облегченно вздохнул. Если бы этот молокосос отказался, пришлось бы его ликвидировать; это, в свою очередь, привело бы к лишним осложнениям: где взять шофера и кого послать к Грозе связным?.. Не хватало еще пану Модесту в такой сложной ситуации ломать себе голову над этими проблемами! Но все обошлось. Сливинский снова подсел к столу, потянулся к жареной рыбе.

— За успех! — поднял стакан, поморщился и выпил. Когда–то в этом городе он пил только высшие сорта коньяков, а теперь приходится глушить вонючую сивуху. Что ж, все течет, все изменяется. Дай бог схватить этот чемодан, и он никогда в жизни не вернется к такой гадости.

— Когда будут удостоверения и бланки? — спросил у Лизогуба, закусывая.

— Попробуем ускорить… — уклонился тот от прямого ответа. Да и что можно ответить, когда надо еще поговорить с участковым. Согласится ли? Риск большой, однако и деньги немалые. Лизогуб был уверен: согласится. Но ведь удостоверения на дороге не валяются, и участковый не бог Саваоф. Придется кого–то подкупить или незаметно украсть. Все не так просто.

— Не тяните, — попросил Сливинский. — Каждый день на счету.

— А деньги? — вырвалось у Лизогуба.

Пан Модест посмотрел на него, как породистый пес на дворнягу.

— Хотите сейчас?

Лизогуб почувствовал, что переборщил.

— Зачем сейчас, — пошел он на попятную, — можно завтра утром.

Валериан Долишний взял всю вину на себя. Утверждал, что склад оружия создали еще во время оккупации города и за ним должен был прибыть кто–то из оуновского подполья, но так и не появился.

Факты говорили о другом. Эксперты установили, что лишь месяц назад один из ящиков разбился и патроны закатились под дрова. Уже одно это обстоятельство говорило о тесных связях каноника с бандеровцами — материалов для суда набралось достаточно…

И все же Левицкий был недоволен. Дело с чемоданом не продвинулось ни на шаг, интуиция подсказывала: на истории с каноником можно поставить точку. О его аресте уже узнали кому надо, и вряд ли кто–нибудь сунет голову в капкан. Однако полковник приказал установить посты на квартире каноника и возле собора. Человека, который поинтересовался бы личностью Долишнего, немедленно задержали бы.

Кирилюка хотели госпитализировать, но он отговорился тем, что его жена — врач. Катря несколько дней не позволяла ему вставать с постели. Левицкий заходил по вечерам, развлекал Катрю рассказами о необыкновенных приключениях разведчиков. Петр знал, что Иван Алексеевич половину головоломных подвигов выдумывает, но жена принимала все на веру и с обожанием смотрела на Левицкого: Петр однажды шутя намекнул, что герой рассказов — сам полковник. Потом никак не мог переубедить Катрусю, что эти истории — вымысел Левицкого.

Заглянул однажды и Евген Степанович Заремба — бывший руководитель Кирилюка в подполье. Петр виделся с ним мимоходом, а теперь у него было вдоволь свободного времени, и он не отпускал Евгена Степановича. Уже перед освобождением города, когда Кирилюк ушел в партизанский отряд, Заремба попал в гестаповскую западню. Он как раз рассказывал о мытарствах в концлагерях, когда пришел Левицкий. Сначала Евген Степанович нахохлился, но полковник держался тактично, и через полчаса все разговаривали, как старые друзья.

Полковник приехал и на следующее утро. Напился чаю, похвалил Катрю за вкусное печенье, даже заглянул на кухню и только после этого начал издалека:

— Что скажет наш доктор о здоровье пациента?

Петр пожаловался:

— Хочу в госпиталь. Там тоже, говорят, не мед, но такого строжайшего режима…

Катря погрозила пальцем.

Левицкий незаметно подмигнул Петру.

— И все же когда кончится карантин?

— Два–три дня постельного режима, — отрубила Катря, — потом через день, если все будет в норме!

Петр схватился за голову.

— Никогда не женитесь на врачах! — простонал он.

— Неблагодарное существо! — блеснула глазами жена. — И это после того, как я так угождала ему…

Левицкий подхватил Катрю, закружил в шутливом вальсе.

— При–дет–ся зав–тра встать!.. — пропел он, будто не слышал ее слов.

Но Катря сердито вырвалась.

— У него еще не зажила рана, — сказала она жалобно.

— И это называется рана! — сел на кровати Петр. — Паршивая царапина, а не рана. Посмотрите только… — Он сделал попытку размотать бинт, но Катря охнула и отвела его руку. — Нет, теперь только в госпиталь!

— Разбулькался, как гречневая каша… — превратил все в шутку Левицкий. — Но ведь есть дело, и как хорошо было бы, если бы занялся им.

Катря поняла — настаивать не стоит. К тому же муж и правда окреп, и она держала его в постели больше для перестраховки. Но все же что–то недовольно пробурчала, ушла в кухню и демонстративно загремела там кастрюлями.