Компьютерра - Компьютерра PDA N150 (17.12.2011-23.12.2011)

• Название: Компьютерра PDA N150 (17.12.2011-23.12.2011)
• Автор: Компьютерра
• Жанр: Прочая околокомпьтерная литература

ОГЛАВЛЕНИЕ

Михаил Ваннах: Кафедра Ваннаха: Мировое Dynamo

Александр Амзин: 100500 курьеров

Киви Берд: Кивино гнездо: "ЭТО не кончится никогда"

Киви Берд: Кивино гнездо: "ЭТО не кончится никогда" (окончание)

Василий Щепетнев: Василий Щепетнёв: Провал

Евгений Крестников: Первый взгляд на ROSA Desktop 2011 EE

Михаил Ваннах: Кафедра Ваннаха: "Неопознанные объекты"

Дмитрий Шабанов: Цепочка следов антилопы

Василий Щепетнев: Василий Щепетнёв: Вопрос доверия

Мег Уитмен: Мег Уитмен о бизнесе и инновациях

Михаил Ваннах: Кафедра Ваннаха: Флот-невидимка

---

И вот один из приматов превратился в охотника, способного преследовать добычу по следу. Стал ли он восстанавливать обоняние, столь полезное для выслеживания добычи? Нет. Сравнительная геномика показывает, что после разделения наших предков и предков шимпанзе мы продолжали ускоренно терять гены, ответственные за функционирование обонятельного рецептора. Дело в том, что мы взаимодействуем со следом принципиально иначе, чем волк. Волк след обнюхивает; мы, как и наши предки, - читаем его. Волк даже не смотрит на след, по которому идёт. Человек разглядывает его, отмечая не только форму следа, но и характер расположения отдельных отпечатков, особенности их вдавливания в субстрат и многое другое. Преследуя добычу по следу, человек способен к заключениям наподобие таких: "А здесь он услышал птицу, след от которой виден слева, и отклонился вправо; а тут он увидел тень от убежища впереди и повернул к нему". Это - наша прерогатива.

И вас после этого удивляет, что для длительного хранения информации представители нашего вида избрали знаки, наносимые на плоскость? И то, что они вначале выдавливали на мягкой глине характерные отпечатки и лишь позже стали использовать пачкающую чистую поверхность краску?

Мы замечательно умеем реконструировать цепочки причин и следствий. Не обязательно каждому следствию соответствует одна причина; мы вполне умеем анализировать взаимодействие двух-трёх интересующих нас факторов. Но всё равно при этом наше мышление остаётся алгоритмическим, цепочечным. "A повлияло бы на B так, что должно было быть С, но из-за D получилось E".

Следствием нашей цепочечной логики является то, что при любом познании мы пытаемся навязать её объекту нашего изучения. Неважно, как он функционирует, - мы-то думаем именно так и именно на такой основе строим модели внешних феноменов. Вследствие этого мы очень плохо понимаем динамику процессов, основанных на одновременном действии множества внутренних взаимосвязей. Приведу пару примеров: один попроще, другой - посложнее.

Способны ли мы адекватно воспринимать сложные самоорганизующиеся процессы? Вскоре после "оранжевой" революции в Украине я общался со многими разумными россиянами. Мысль о том, что массовые выступления граждан могут быть вызваны не интригами ЦРУ, а самоорганизацией, отвергалась как вздорная. Недавно многие из этих людей побывали на Болотной площади. Версия, что их вывела туда Хиллари Клинтон, отвергается ими с той же уверенностью - для них же было вполне естественно действовать таким образом. И Советский Союз, конечно, развалило именно ЦРУ (весьма удивившееся такому своему успеху, совершенно для него неожиданному).

А вы думаете, что те, кто хочет управлять политическими процессами, не пытались научиться просчитывать сложные социально-политические феномены, основанные на взаимодействии больших людских масс? Пытались-пытались. Только, судя по всему, особых успехов не добились - врождённые логические схемы мешают. И те же логические схемы ответственны за то, что при наблюдении за такими процессами со стороны самым простым объяснением оказывается версия заговора или провокаций закулисы.

Чёрт с ней, с политикой. Рассмотрим лучше современные представления о развитии и эволюции организмов. Как мы склонны её воспринимать?

Культура бактерий с поломанным ферментом, ответственным за синтез лактазы (фермента, расщепляющего сахар лактозу), растёт на содержащей лактозу среде. Плохо, голодно. Вдруг в одной из клеток ген лактазы меняется; его новая версия синтезирует нормально работающий белок. В клетке появляется нужный фермент, он начинает расщеплять лактозу, клетка получает дополнительное питание. В результате она начитает расти и делиться лучше, чем её конкурентки. Через какое-то время новый признак становится характерным для большинства клеток в изучаемой чашке Петри.

Смотрите, тут отчётливо видна цепочка: ген→признак→эффект. Мы любим такие цепочки, нам они понятны. Помните, когда выполнялся проект "Геном человека", нам рассказывали, что, как только мы расшифруем все гены, мы узнаем, как управляется развитие представителей нашего вида? Расшифровали. Получили массу ценной информации, узнали о множестве отдельных цепочек гены→признаки→эффекты. Но главной задачи, о неизбежности решения которой трубили пиарщики, не решили и в сколь-нибудь обозримом будущем не решат. Для тех многих из признаков, которые для нас по-настоящему интересны, всё оказывается более сложным. Каким? Примерно таким: (взаимодействие механизмов внегенетического наследования)→гены→(взаимодействие генов, признаков и среды)→(признаки)→(взаимодействие признаков и многофакторное взаимодействие организмов со средой)→эффекты. И, поверьте, сложность этих взаимодействий намного превосходит сложность взаимодействий трёх притягивающихся друг к другу тел.

Так что делать? Перестать доверять нашему разуму? Конечно, нет. Но не забывать о его ограниченности и искать способы размышления о сложном, выходящие за пределы несложных схем нашей врождённой логики.

Василий Щепетнёв: Вопрос доверия

Автор: Василий Щепетнев

Опубликовано 22 декабря 2011 года

Что мне доверяют самые различные люди, сомнений нет. Редкий день не получаю письмо от вдовы какого-нибудь африканского государственного деятеля, министра или даже президента, с просьбой помочь пристроить капитал покойного. Миллиард или около того. А мне за труды положат миллионов сорок, даже пятьдесят.

Или адвокаты пишут: мол, дорогой сэр, от имени фонда Форда-Рокфеллера-Гейтса имеем честь предложить Вам должность стратегического советника с окладом в миллион восемьсот пятьдесят тысяч долларов. А на днях пришло сообщение от спецагента ЦРУ, работавшего под прикрытием в Ираке при Саддаме Хусейне. Агенту известно, где Хусейн закопал сундук бриллиантов. Сам спецагент в результате бомбардировок стал инвалидом, к тому же поссорился со своим начальством, бросившим его в беде. Потому он просит меня этот сундук выкопать и, взяв себе справедливую долю, остальное переправить ему.

Я на эти просьбы не отвечаю. Как я могу быть советником фонда Форда-Рокфеллера-Гейтса, с моими-то знаниями? Куда пристрою миллиард безутешной вдовы? Да и сокровища выкапывать не берусь: добро бы сундук на гваздёвском огороде зарыли, но в Ирак ехать – увольте. Да и что мне делать со справедливой долей бриллиантов? Как я их через таможню переправлю?

Сомневаюсь, что это дело юридически чистое. Но ведь доверяет мне человек, не абы кто, агент под прикрытием. И как доверяет! Долю определяю сам. Вдруг половину возьму? Полсундука бриллиантов! Может, нужно Куда Следует обратиться? Затеяли бы хитрую операцию, перевербовали бы американца, тем более что тот на своих обижен. Родина бы получила сундук целиком, пустила бы сокровища на благое дело.

Мне доверяют, ладно. Беда в том, что я никому не доверяю.

Представим на минуту, что агент и его история – не очередное мошенничество (ответь я агенту, мне, верно, пришлось бы ему послать денег на какие-нибудь неотложные траты, костыли, коляску, а потом ещё, ещё и ещё, и так без конца), а история подлинная.

Для большей достоверности пусть этот агент будет не американцем, а моим хорошим знакомым, которого послали в Ирак тайным советником и который действительно оказался без ног, зато со сведениями о сундуке бриллиантов (понятно, всё это тоже вымысел). Он, знакомый, сообщил мне это, а потом выбросился из окна десятого этажа (в последнее время в Воронеже это приняло характер эпидемии – выбрасывание из окон десятых этажей).

Что сам я не поеду в Ирак – это точно. А вот сообщу ли о сундуке Куда Следует? У них-то, поди, есть специалисты, способные довести дело до конца.

Нет, не сообщу. Во-первых, побоюсь: убьют меня. То есть не убьют, у нас спецслужбы не убивают, не бандиты ведь. Просто ликвидируют. Зачем им свидетель? Во-вторых, не верю, что бриллианты пойдут на благое дело. Потеряются в пути или просто не найдутся. Участники операций приобретут недвижимость на многие миллионы где-нибудь в Эмиратах, а если кто спросит, откуда деньги, ответят, что это им бабушки наследство оставили. Ведь если в сороковые годы прошлого века колхозник на заработанные трудодни мог подарить фронту самолёт или танк, то сегодня у бабушек наличие миллионов не вызывает никаких вопросов.

Майоры и подполковники ряда служб (сразу оговариваю: далеко не всех и далеко не все) живут в особняках, несоразмерных с их окладами, передвигаются в автомобилях, опять несоразмерных с их окладами, но никого это не тревожит. Вот если врача поймают на выдаче больничного за пятьсот рублей, тогда это коррупция. А у майора – бабушка. Не путать!

Один ли я недоверчивый, или это уже общенародная черта? Оставим агента с бриллиантами, это всё-таки экзотика. Вспомним о займах. Была прежде привычка у государства – размещать среди населения займы. И временное правительство выпускало, и советское. На войну. На восстановление народного хозяйства. Просто для того, чтобы аккумулировать средства и дать гражданам возможность надёжно и прибыльно вложить кровные рубли.