Вадим Чернов - Тигр в алой майке

• Название: Тигр в алой майке
• Автор: Вадим Чернов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1966

У этой повести острый и драматический сюжет. Ее действие разворачивается словно в приключенческом фильме: событие сменяется событием, все происходит менее чем за четыре часа. И может возникнуть впечатление, что перед нами репортаж очевидца, напряженная и лаконичная хроника одного соревнования. Но это далеко не так. «Тигр в алой майке» — произведение о сильных характерах, о серьезных проблемах взаимоотношений поколений, воспитания в коллективе…

Повесть написал молодой прозаик Вадим Чернов, который в прошлом был гонщиком и тренером. Сейчас ему 31 год, он член СП и является автором ряда книг, изданных в Москве и Ставрополе.

---

— Ему нельзя.

Тренер:

— Он не пойдет дальше! — и тут же представителю «Буревестника»: — Берите колесо, товарищ!

Гонщик из «Буревестника», у которого было разбито колесо, бросился к велосипеду Ивана.

— Ой, обод погнут…

В это время Владислав Николаевич услышал гудок паровоза. Он вздрогнул, обернулся к старшему судье на повороте, быстро спросил:

— А кто из судей на переезде?

— Не знаю. Наверное, сам главный.

Тренер глянул на часы. Поезд должен миновать переезд через пять минут. И тренера охватило волнение. А вдруг на переезде нет никого? И гонщики у переезда. Разве их остановит шлагбаум, страх перед опасностью?

— Товарищ судья, поехали со мною. Мы еще успеем к переезду. Вдруг там никого нет…

Судья и тренер побежали к «Симсону». Владислав Николаевич развернулся и увидел, что гонщик из «Буревестника» пытается выправить восьмерку на Ивановом колесе. Рядом с ним стоял и давал ему советы Володя Смирнов.

— Володя, — крикнул тренер уже на ходу. — Володя, пусть парень не возится! Отдай ему запасное колесо! У Лили возьми!

— Ладно!

Владислав Николаевич не слышал ответа. Ему в уши ударил рев «Симсона», стремительно набиравшего скорость. А тренер продолжал хладнокровно тянуть ручку газа на себя и щелкал переключателем скорости. Мотоцикл и двое оседлавших его разрезали плотный горячий воздух со скоростью ста сорока километров в час. Тренер спешил к переезду. Очень спешил…

81-й километр. Когда Барышев оглянулся, то увидел, что его и преследователей разделяет примерно метров семьсот. Это его обрадовало. Впереди чернел упирающийся в небо шлагбаум. Послышался близкий гудок паровоза. Шлагбаум, до которого оставалось метров триста или чуть меньше, начал медленно опускаться.

Алексей поднялся на ноги и резко увеличил скорость. «Только бы успеть, только бы успеть», — повторял он про себя и сильнее давил на педали.

Шлагбаум был уже закрыт. Барышев нажал на оба тормоза, рискуя пожечь велотрубки об асфальт, и спрыгнул с седла. Он сделал это неудачно, упал на колени, но быстро поднялся и побежал. А поезд был в ста метрах от переезда. У будки стоял железнодорожник с желтым флажком в руках. Он оглянулся и увидел Барышева, который подлазил под шлагбаум с велосипедом на плече.

— Куда прешь, дура? Обожди маленько?

Но Барышев не обратил внимания на эти слова. Он торопился разделить себя и преследователей поездом. А паровоз был совсем рядом…

Владислав Николаевич, промчавшись как вихрь мимо четверки, спешащей вперед, видел, что Барышев соскочил с велосипеда, упал, поднялся и побежал к шлагбауму. Тренер скрипнул зубами и, стараясь перекрыть рев мотора, закричал судье:

— Включите секундомер! Включите секундомер! Но судья уже включил. Он пустил секундомер в тот момент, когда Барышев спрыгнул с седла.

А тренер нажал кнопку сигнала. «Думай, думай, Акбар!» — надрывался мощный клаксон «Симсона».

И Барышев услышал. Он сделал шаг назад, замер. И еще через секунду его обдало дымом и паром. Он стоял, опустив голову. Мимо с лязгом проносился поезд. «Как же это я? — горестно думал Алексей. — Как я не успел? Как? А если бы я поскользнулся? Тогда что?»

Голос тренера был спокоен, его рука легла на плечо Барышева:

— Алеша, послушай меня. Алеша, твою задержку судьи учтут…

Поезд проносился мимо. Это был товарный состав, груженный ставропольским хлебом, и он казался нескончаемым.

— Алеша, ты упал? Больно?

Барышев, не глядя на Соболева, отрицательно покачал головой.

— Алеша, ты молодец! Слышишь? Ваня упал на повороте. Он сошел. Вас осталось трое, только зачетные. Понимаешь? А гонку все равно нужно выиграть. Во что бы то ни стало! И от тебя, сынок, многое зависит…

Барышев облизал пересохшие губы, хрипло спросил:

— Владислав Николаевич, у вас есть вода?

— Алешенька, Лиля с бачками на повороте. А я приехал с судьей. Дай мне велосипед, я подержу его, а ты зайди к обходчику. Попей, но немного. Самую малость.

В будке обходчика уже были гонщики. Они жадно пили воду.

Гонка шла третий час. Машина врача неотступно следовала за велосипедистами вместе с другими судейскими машинами. Владислав Николаевич катил на своем «Симсоне» чуть позади. Судьи не пускали его слишком близко к гонщикам — таков закон соревнований.

— Я и за мильен не стал бы гонщиком, — сказал шофер. — То ли дело в машине, сиди и верти баранку…

— Быть гонщиком интереснее, чем иметь в кармане миллион, — возразил Володя.

— Спорт нужен для того, чтобы закалять людей, — сказал врач и, прищурясь, поглядел на Смирнова, — физически закалять!

Володя пожал плечами. Вот открыл Америку!

— Впрочем, — сказал врач, — перед этим мы выяснили, что спорт, как считает ваш тренер, нужен для интеллектуального развития.

— Вот именно. Только не надо иронии, Владимир Семенович!

— Помилуйте! Какая тут ирония! Ни капельки иронии. Хотя я с вами не совсем согласен. Спорт и мудрость — разные вещи.

— Неправда, доктор, неправда. Вы посмотрите на Акбара. Смотрите. Он шел первым, но силою обстоятельств перестал возглавлять гонку. Сейчас он идет с товарищами и напряженно думает.

— Простите, над чем?

— Над тем, как снова оторваться от группы, чтобы победить. У него сил столько же, сколько и у других. Он так же тренирован, но он человек, выбирающий наиболее верный вариант, тот вариант, который ведет к победе. Вы думаете, ему легко? Ему чертовски тяжело. Ведь уже пройдено более 90 километров по жаре. Он сейчас вбирает в себя максимальное количество информации, все учитывает: свою волю, свои силы и то, как чувствует себя каждый из его противников.

— Смотрите, он бросается из стороны в сторону! Зачем он виляет? — спросил шофер.

Смирнов глянул вперед. Действительно, Барышев, который перед этим то и дело бросался в атаку, пытаясь оторваться, сейчас изменил тактику. Он шел, как говорят гонщики, «змеей», пытаясь оторваться от противников. Славка и Виктор старались помочь ему, но эти, из «Буревестника», и двое спартаковцев были достаточно опытны и разрушали все замыслы Барышева и его друзей.

— Пожалуй, он зря надрывается, — сказал Володя. — У него перед ними есть преимущество — запас времени.

— Какой запас? — спросил доктор.

— Судья зафиксировал его задержку около поезда. У Акбара есть запас с минуту или больше. И все равно жаль, что он не успел проскочить переезд до поезда. Очень жаль…

— Ничего, убежит ото всех еще раз.

— Он так и хочет. Только…

— Я хочу, чтобы он был первым на финише, — сказал шофер. — Он хара́ктерный парень.

Врач согласился с ним:

— Да, у него воля к победе ярко выражена. Упорный парень.

110-й километр. Барышев прилагал все усилия для того, чтобы уйти от группы, но напрасно. Славка-капитан сказал ему:

— Кончай, Акбар, а то тебя не хватит.

— Но почему они не стремятся достать мастера?

— Берегут силы для финиша.

«Если мы не догоним мастера, — думал Барышев, — я останусь трепачом. И первое место — тю-тю! Но что делать? Ведь они прицепились намертво. Не оторвешься!»

Барышев подъехал к Виктору.

— Дай попить.

Виктор дал.

— Может, ты мне его отдашь?

— Зачем?

— Я уйду вперед. И вода пригодится мне. А ты можешь попросить у Славки, когда надо.

— Бери, но как ты оторвешься? Скоро начнутся подъемы. А на подъемах ты слабак.

В словах Виктора была правда. Барышев плохо брал подъемы. Тут нужны сила, мощное дыхание, а не резвость, которой у Алексея было с избытком. И это Барышев знал. Вот почему он стремился оторваться. Это было выгодно вдвойне. Во-первых, он достанет Сергея, во-вторых, если потом, после подъемов, их нагонит группа, ничего страшного не произойдет. Ведь подъемы будут позади.

«Подъемы, — думал Алексей, — я вас ненавижу! Но настанет время, когда мои легкие станут больше, а мышцы сильнее, и я буду брать подъемы хорошо. Так, как Капитонов, Петров… Быть может, тогда я попаду в сборную Союза и буду соревноваться на многодневке Мира. Польша, Чехословакия, Германия… Колеса моего велосипеда исчертят ваши автострады, ваши горы. Мне будут рукоплескать, кричать: «Ба-ры-шев!» Только и тогда мне не надо другого тренера. Дик Дикыч самый лучший. Ого, а ведь один из спартаковцев уже «дохнет». Ему мои рывки стали поперек горла. Эй, парень, мне жаль тебя, но что поделаешь. Мне тоже трудно, а я не подаю вида. Мое горло пересохло, мои ноги налились свинцом. Лечь бы на обочине на зеленую травку. Но нельзя. И вообще, ничего не поделаешь».

Барышев сделал несколько глубоких вдохов и снова рванулся вперед. Когда он обернулся, то увидел, что гонщиков осталось пятеро. Спартаковец и один спортсмен из «Буревестника» отстали. Они даже не предпринимали попыток догнать группу, хотя отстали всего метров на сто.