Луис Фишер - Жизнь Ленина

• Название: Жизнь Ленина
• Автор: Луис Фишер
• Издательство: «Книжная лавка — РТР»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: ISBN 5-300-00971-7 (т. 1) ISBN 5-300-00970-9

В. И. Ленин сыграл большую роль не только в истории России, Восточной Европы, но его учение повлияло на развитие многих стран.

В книге Луиса Фишера предстает образ Ленина не только политического деятеля, но и человека. Автор рассказывает и о людях из его окружения.

Данное издание дополняет уже известные работы о жизни Ленина и его месте в истории России и многих стран мира.

---

Радек сочинил множество политических анекдотов, этой нелегальной валюты тоталитаризма. Два примера этих анекдотов приведены ниже:

1. Сталин пригласил ведущих коммунистов посоветоваться о том, как можно легко, быстро и дешево сделать народ счастливым. Радек прошептал что-то соседу, быстро прикрывшему рот рукой, чтобы скрыть смех. «В чем дело, Радек?» — спросил Сталин. «Нет, нет, это просто шутка, вам не понравится». Сталин попросил рассказать, пообещав, что Радеку ничего не будет. «Самый простой, быстрый и дешевый способ осчастливить людей, — сказал Радек, — это повесить вас на Красной площади». 2. Рабинович рассказывает Ленину о своей новой работе: он будет сидеть на высокой башне и смотреть на запад — следить, когда загорится мировой пожар. «Зачем тебе такая работа? — спросил Ленин. — Разве за это хорошо платят?» «Платят плохо, но работа постоянная».

В восемнадцатом году, однако, Радек еще не утратил своей веры. Назревание кризиса в Германии наполняло его революционным воодушевлением: среди русских он был «немец № 1». Как советник Ленина по германскому вопросу, он пользовался огромным авторитетом. В начале своих мемуаров о германской революции Радек пишет: «Меня вызвал к Юзу наш полпред Иоффе: только что получил сведенья, что германское правительство решило обратиться к союзникам с предложением перемирия и мирных переговоров… Я, само собой понятно, немедленно передал сообщение правительству. Оно подействовало на нас, как весть об освобождении. Положение в последние месяцы очень ухудшилось. Сведения нашей разведки указывали на то, что кольцо на шее Советской России затягивается с каждым днем все больше». Бухарин, находившийся в Берлине с «торговой миссией», сообщал в Москву о растущем брожении среди рабочих. 23 октября 1918 года был освобожден из тюрьмы Карл Либкнехт. «Мы почувствовали, — пишет Радек, — что германская революция имеет вождя». Вскоре вспыхнула революция в Австрии (Радек, по крайней мере, думал, что это была революция). «Ильич и Свердлов приказали мне писать воззвание — Но где же мы его напечатаем? Наборщиков уже нету. — Будут, — сказал Бела Кун. — Дайте только хлеб и колбасу. И он отправился немедленно с учениками венгерской партийной школы искать военнопленных наборщиков».

На другое утро весть об австрийской резолюции вызвала рабочую демонстрацию перед зданием московского совета. Рабочие шли волна за волной и совсем заполнили площадь. «Вдруг понесся крик, который рос, как ураган, — вспоминает Радек. — Мы догадались, что Ильич не выдержал в Кремле и первый раз после своего ранения выехал. Мы выбежали в нему на встречу с Куном. Лицо у него было взволнованное… До позднего вечера шли шеренги рабочих, работниц и красноармейцев. Пришла мировая революция. Народная масса услышала ее железный шаг. Наше одиночество кончилось».

Эта австрийская «революция» произошла 12 ноября 1918 года, когда монархия была заменена республикой. В толпе перед венским парламентом горстка коммунистов выкрикивала лозунги своей партии. Кое-где стреляли солдаты-коммунисты. Но волна демократической революции потопила их.

Через несколько дней, продолжает Радек свои воспоминания, «меня известили по телефону из германского посольства, что Берлин нас вызывает». Радек с Чичериным поехали в посольство. Сначала они разговаривали по прямому проводу («по Юзу», как тогда говорили) с Оскаром Коном, независимым депутатом Рейхстага, а потом с Георгом Гаазе, «вторым председателем правительства народных уполномоченных» (Радек не употребляет выражения «совет народных комиссаров», когда говорит о тогдашнем правительстве Германии. — Примеч. пер). Гаазе выразил благодарность за советское предложение посылки хлеба, но отклонил его: «Зная, что в России — голод, мы просим обратить хлеб, который вы хотите пожертвовать для германской революции, в пользу голодающих в России… Президент американской республики Вильсон гарантировал Германии получение хлеба и жиров, необходимых для прокормления населения зимой».

«Вождь германской революции Гаазе получает от вождя американской плутократии Вильсона хлеб и сало. Ему не нужна помощь русской революции. Второй раз… Иуда из Кариота совершил предательство», — комментирует Радек.

Через несколько дней пришла телеграмма из Берлина: советскую делегацию приглашали на съезд германских советов. Была составлена делегация из Иоффе, Раковского, Бухарина, Радека и Игнатова. «Мы собрались с Ильичем и Свердловым переговорить о линии поведения на съезде. После разговора Ильич задержал меня… — Начинается серьезнейший момент. Германия разбита. Путь для Антанты в Россию очищен. — Вряд ли, — отвечал я, — войска, стосковавшиеся по миру, захотят пойти против нас.

— Перебросят цветные войска. Как вы будете агитировать среди них?

— Будем агитировать картинками. Но вряд ли цветные войска выдержат наш климат. Если революция не придет скоро в страны союзников, и они смогут послать свои войска в страну революции, то эти войска здесь разложатся, — ответил я.

— Посмотрим, — был ответ Ильича…»

«Он начал меня инструктировать на случай, если я останусь в Германии:

— Помните, что вы будете действовать в тылу у врага. Интервенция неминуема, и от положения в Германии будет много зависеть.

— Германская революция — чересчур большие события, чтобы ее рассматривать, как диверсию в тылу у противника, — ответил я настороженно». Но Ленин думал только о безопасности самой России.

Радек, Игнатов и Бухарин отправились на запад, к германскому фронту. Там происходили стычки между немцами и Красной Армией. Немцы отказались пропустить советскую делегацию. Радек связался с Свердловым, Свердлов посоветовался с Лениным, и Радек получил разрешение ехать в Германию нелегально, чтобы представлять русских коммунистов на германском съезде советов.

Воображение находчивость, смелость и энергия помогли Радеку избежать все ловушки и преодолеть все преграды на пути в Берлин. Наконец, он приехал. «Грязный, запачканный, покупаю «Роте Фане»» — газету германских коммунистов. Найдя адрес редакции, Радек сейчас же встретился с Фанни Езерской, Розой Люксембург, Карлом Либкнехтом, Паулем Леви и другими руководящими коммунистами. «А как дело обстоит в берлинском совете?» — спросил их Радек, как только улеглось удивление, вызванное его неожиданным приходом в редакцию.

«— Мы там не имеем никакой организованной силы.

— А сколько у нас организованных сил в Берлине?

— Только что собираем силы. Когда началась революция, то мы собрали в Берлине не больше 50 человек».

В тот же вечер Леви повел Радека в рабочий кабачок. «Спор вертелся в первую очередь вокруг террора. Розе было больно, что главою ВЧК является Дзержинский: «Ведь террором нас не задавили. Как можно надеяться на террор?»

«Ставка наша — на мировую революцию, — доказывал Радек. — Надо выиграть несколько лет времени. Как же тут отрицать значение террора?» Его подержал Либкнехт. Но Роза Люксембург не успокоилась: «Может быть, вы правы. Но как это Юзеф{557} может быть таким жестоким?» Она никогда не была ортодоксальной коммунисткой и расходилась с Лениным по многим вопросам.

Наблюдательный Радек быстро оценил положение. Кучера в кабачке сказали ему: «Вильсон хороший парень. Он заставил бежать эту сволочь кайзера. Снабжает теперь Германию хлебом. Он даст хороший мир».

Таков был глас народа. Да и сам Либкнехт говорил Радеку: «Кто бы попытался говорить о защите революции против Антанты, толпа бы его съела». Первый съезд Германской коммунистической партии разочаровал Радека: «Я не чувствовал, что здесь уже передо мною партия».

Замышлять пролетарскую революции в Германии при таких обстоятельствах было вершиной безответственности. Ленин грубо переоценил обстановку: его предсказания были фантазией. Своих германских товарищей он убеждал произвести путч, захватить власть с помощью переворота. О народном восстании и поддержке масс не могло быть и речи. В Кремле простовато надеялись на то, что по одному лишь требованию русской революции, мечта превратится за границей в реальность, но одна рота не могла победить в Германии целую армию. На одних надеждах в истории далеко не уедешь.

После убийства Розы Люксембург и Карла Либкнехта Радек увидел на улице плакат, назначающий награду тому, кто укажет место его пребывания. Он снял комнату в квартире у вдовы военного врача и там писал революционные воззвания и брошюры. 13 февраля в его комнату ворвались с криком «Руки вверх!» полицейские агенты и увезли в Моабитскую тюрьму. Радека заковали в цепи.

Допрос продолжался долго и был весьма неприятен. Радек не знал, не линчуют ли его на месте рассерженные солдаты, сторожившие тюрьму. Допрос, наконец, кончился, но Радека не выпустили. В Москве были взяты немецкие заложники и завязались переговоры об обмене. Пока, Радеку разрешили принимать в тюрьме посетителей. Его камера превратилась в политический салон. «Одним из первых гостей был Талаат-паша и его военный министр, герой защиты Триполиса, Энвер-паша, — вспоминал Радек. — Я уговаривал их ехать в Россию, что Энвер-паша позже и сделал»{558}. (Талаат-пашу 15 марта 1921 года убил в Берлине армянин.)