Гарри Тюрк - Час мёртвых глаз

• Название: Час мёртвых глаз
• Автор: Гарри Тюрк
• Жанр: О войне

Антивоенный роман «Час мертвых глаз» - самый популярный роман Гарри Тюрка и, несомненно, одна из вообще самых популярных книг в ГДР, впрочем, десять раз переиздававшаяся и уже после объединения Германии. Кстати, это было единственное произведение Тюрка, опубликованное еще во время раздела Германии и в ФРГ (мюнхенским издательством «Дамниц Ферлаг» в 1980 году). Но нужно сказать, что после первого издания в 1957 году роман Тюрка был подвергнут уничтожающей критике со стороны партийного руководства Союза писателей ГДР за его «недостаточную партийность». Тюрку объявили строгий выговор, а книгу изъяли из библиотек. Только невиданный успех чешского перевода романа в 1960 году заставил восточногерманских издателей переиздать роман. При переиздании Тюрка заставили снять посвящение, сделанное им своим погибшим сослуживцам, как якобы «обеляющее нацистских убийц». Автор восстановил его только в издании 1994 года.

В чехословацкой армии роман Тюрка входил в программу обязательного чтения, очень популярен он был и среди солдат ВДВ Национальной народной армии ГДР. Это неудивительно – помимо четкой антивоенной позиции автора в романе довольно подробно описывается подготовка и тактика немецких разведывательно-диверсионных групп на Восточном фронте в конце Второй мировой войны.

Отчаянные парашютисты из роты фронтовой разведки сражаются на Восточном фронте в конце 1944 года. Ночные разведывательно-диверсионные операции, которые изображает автор в этом популярном и вызывавшем оживленные споры романе о Второй мировой войне, называли командой смертников: молодых парашютистов в последнюю военную зиму высаживают в районе Мазурских озер в советском тылу для разведки позиций Красной армии, готовящейся к последнему решающему наступлению против Германии. Они большие мастера в своем деле, но они замечают, что их отдельные успехи сомнительны, и у них начинают возникать сомнения и в правоте того дела, за которое они воюют. Гарри Тюрк написал удивительно захватывающую книгу. Как едва ли в каком-то другом литературном произведении послевоенного времени подкупает подлинность, с которой автор изображает развитие событий на фронте. Герои этого романа взяты из действительности. Фронтовик Гарри Тюрк посвятил книгу своим погибшим товарищам..

---

Старший официант из Штутгарта сначала спустился в русло реки. Он исследовал опоры моста, выстукивал их, проверяя, а потом ловко снова вскарабкался на склон. Наверху лежали другие. Цадо и Биндиг патрулировали мост точно так, как это делали часовые. Они подняли воротники шинелей, и над их меховыми шапками сверкали тонкие остроугольные штыки. Все другие лежали у моста, кроме одного, которого они оставили при будке путевого обходчика.

Старший официант приблизился к Тимму и сказал: - Довольно крепкие. Мы должны подорвать две опоры.

- Этого хватит? - спросил Тимм.

Маленький солдат пожал плечами. Он снял каску, и все остальные, окружавшие его, тоже стояли с непокрытыми головами.

- Если мы подорвем их как можно более высоко и при этом еще кое-что уложим под рельсами, получится довольно большая дыра, - сказал старший официант, - но надолго и ее не хватит. Они отремонтируют это за неделю.

- Неделя - это очень большое время.

- Да, - сказал солдат, - если бы у нас было больше взрывчатки, мы могли бы взорвать эту штуку так, что они могли бы поставить на нем крест.

Он намотал канат и пристегнул себе вокруг тела широкий кожаный пояс. Потом он закрепил плоский крючок карабина каната на кожаном поясе и полез на мост. На поясе висели несколько инструментов, нужных ему. Втроем они с канатом в кулаках пошли за ним и спустили его вниз с края моста, держа канат и закрепляя его конец на одной из стальных шпал железнодорожного пути. Маленький старший официант был ловок как кошка. Его едва ли можно было слышать. Только время от времени звучал тихий, трещащий шум, дребезжание металла по камню. Он переговаривался с тремя другими короткими окликами, и они спускали ему канат настолько, чтобы он мог крутиться вокруг опоры. Тимм с последним солдатом пошел к будке путевого обходчика. Когда они через некоторое время вернулись, они тащили брезент с кучей ручных гранат и боеприпасов, которые они собрали в домике. Они как раз положили брезент в тени кустов, когда послышался шум катившегося вдали поезда.

Трое на мосту крепко присоединили к шпале и исчезли за кустами. Старший официант висел на своем канате. Он злился, так как его работа прервалась. Он продолжал бить по камню, и это вовсе не было опасно, потому что с моста его никто не мог видеть, и поезд сам производил такой большой шум, что удары его молотка в этом шуме терялись. Цадо и Биндиг остановились на концах моста, отворачивая лица, подняв воротники шинелей. Они стояли так, что с поезда их мог видеть каждый, но никто не мог узнать их лица. Это был эшелон с машинами. Бесконечная змея платформ скользила за едущим без света паровозом, с шумом и грохотом. На платформах стояли укрепленные по-походному машины. Тяжелые грузовики с толстыми шинами, одни из них с брезентовыми крышами, у других с задней части из-под брезента угрожающе выглядывали направляющие ракетных установок. Несколько разведывательных автомобилей и тракторов.

Биндиг стоял в том месте, где раньше лежал мертвый часовой. Он держал руки в карманах шинели и чувствовал между пальцами искрошившуюся махорку и сложенную газетную бумагу. Они курят эту ужасную дрянь, думал он, они закручивают ее в газету и втягивают чад в легкие. У них, пожалуй, легкие как у орлов. Он втянул голову ниже в поднятый воротник и повернул лицо немного в сторону, когда паровоз приблизился. Кочегар верхней частью туловища свесился из окна и махал рукой, пока ехал. На нем была только рубашка без рукавов, и можно было видеть его белую кожу. Биндиг сделал неопределенное движение головой, не вынимая руки из карманов, и постучал ботинком по ботинку, как человек, замерзший на посту. Теперь он был очень спокоен. Он посмотрел вслед поезду, когда он катился по мосту. Довольно долго еще стояло белое облако дыма над лесом, в который поезд нырнул за мостом, потом ветер развеял его, и шум колес потерялся в ночи. Тимм вышел из кустов. Трое других снова поспешили на мост. Тимм остановился рядом с Биндигом и сказал: - Это был последний. До следующего мы должны справиться.

- А потом?

- Уходим, - произнес Тимм. Он скривил лицо, как будто бы сажа мешала ему. Тимм был человеком, который редко смеялся. Никто из солдат еще не видел его веселым.

- Туда в лес, - сказал он. – Двенадцать километров. Между ними лежат несколько этих озер. Небольшое болото. Там дальше ничего не происходит. Это совсем покинутая местность. Ни одного дома. Ничего. Луг лежит между двумя озерами с небольшим лесом на берегах. Мы будем там к утру, и целый день будем спать.

Он остановился рядом с Биндигом, не говоря больше ни слова. Казалось, что он и так сказал слишком много. Он посмотрел на трех солдат на мосту, и мускулы на его покрытом черной краской лице слегка двигались.

- А карты есть? – спросил Биндиг. Он помнил с учений, что карты должны были быть розданы, чтобы, в крайнем случае, каждый смог сам найти дорогу к месту, в котором самолет должен был их забрать.

Тимм мгновение помедлил. Затем он сказал: - Да. Есть карты. Я уже дал их другим. Для тебя и Цадо у меня они еще есть.

Он засунул руку в карман и вытащил две части карты генерального штаба. Они были не больше чем лист фронтовой газеты, и они были сложены. Он сунул их в руку Биндига и сказал:

- Одну отдашь Цадо, когда снова выйдешь на свой обход. Пока он снова засунул руку в карман и зажег себе сигарету, он произнес: - Уничтожить сразу при соприкосновении с противником. Не забывай этого.

Биндиг кивнул. У Тимма была привычка снова и снова напоминать им о самых естественных вещах. Само собой разумеется, карты нужно будет уничтожить. Он посмотрел на Тимма, когда он затягивался сигаретой.

- Можно мне тоже закурить? - спросил он нерешительно. Тимм сделал разрешающий жест свободной рукой.

- Да кури! – подбодрил он Биндига. - Если Малыша у моста никто не видит, то никто не увидит и сигареты. У тебя есть с собой? Он сделал движение в сторону своего кармана. Но Биндиг быстро ответил: - Оставь, у меня есть свои.

Первые затяжки привели его в странно торжественное, уверенное настроение. Снова и снова это происходило так: сигарета, выкуренная в определенное время, могла из слабого мужчины сделать подтянутого, готового к прыжку.

Тимм подошел близко к нему и сказал приглушено: - Интересно, это место лежит так далеко за линией фронта, что здесь никто больше не шатается. У них все собрано сразу за линией фронта. Дальше в тыл нет ничего, пусто. Кто знает, насколько далеко простирается эта пустота. Пустота, с железными дорогами между нею, по которым едут их поезда, и шоссе, где едут их машины. Когда мы наступали, мы поступали так же. Они уже знают, чего хотят: все вперед, танки и орудия, и машины и «органы». И тогда они катятся вперед свободно и не заботятся о том, что за ними. Они мчатся только вперед. То, что они оставляют за спиной, так или иначе, упадет к их ногам...

От моста послышался дребезжащий шум. Тогда три солдата вытащили маленького старшего официанта на дамбу. Он не задерживался ни на одну секунду. Он сразу пошел вперед, пока не добрался до второй опоры, и трое солдат снова спустили его вниз.

- Они на самом деле вовсе не так глупы..., - произнес Биндиг. Тимм посмотрел ему в лицо.

- Кто?

- Русские.

Унтер-офицер осторожно затянулся сигаретой, прежде чем сказал: - Ты можешь говорить это мне. Но никому другому. В принципе!

- Конечно, - ответил Биндиг. Он тихо засмеялся, но Тимм не обратил на это внимания. Он постучал ему по плечу и сказал: - Иди к брезенту. Между ручными гранатами лежат три бутылки водки. От тех, что остались лежать там в будке. Возьми из них две, одну для тебя и одну для Цадо. Выпейте их к утру, когда замерзнете – и только когда вы у цели. И съешьте к ним пару галет.

Когда Биндиг посреди моста снова встретился с Цадо, то заметил, что тот немного дрожал. Он стоял, съежившись между рельсами, втянув голову.

- Что? – спросил Биндиг его.

- Холодно, - ответил Цадо, - чертовски холодно. Биндиг протянул ему бутылку. Цадо безмолвно схватил ее. Он взял также карту, не глядя, и не прекращал при этом стучать зубами. Внезапно он встряхнулся и притопнул пару раз ногами по щебню между рельсами. Он встряхнулся как промокшая собака, и после того, как он успокоился, он сказал достаточно отчетливо, и не стуча зубами: - У меня чертовски плохое предчувствие. Я буду очень рад, когда этот проклятый богом мост останется у нас за спиной.

Он задумчиво посмотрел на сигарету, которая оставалась у Биндига в ладони.

- Дай мне, - попросил он, - может быть, после сигареты я снова стану настоящим, мужественным германцем.

Ни одна шутка ему не удавалась, и он сам не знал из-за чего. У него была только одна мысль: прочь от этого моста и от шести трупов! Такие мысли появлялись у него не в первый раз. Он был приучен к тому, чтобы они появлялись снова и снова, и всегда, когда они приходили, они изматывали его.