Кэрол Макклири - Иллюзия убийства

• Название: Иллюзия убийства
• Автор: Кэрол Макклири
• Издательство: Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-39276-4, 978-5-4215-3172-2

«Вокруг света за восемьдесят дней» — один из лучших романов Жюля Верна, который произвел сенсацию во всем мире.

Но можно ли превзойти рекорд Филеаса Фогга в реальности?

В 1889 году это решила выяснить мисс Нелли Блай — первая знаменитая журналистка XIX века, обладавшая талантом истинного детектива-любителя.

Однако уже на второй неделе своего путешествия мисс Блай неожиданно стала свидетельницей загадочного убийства.

Она видела не так много, и в то же время достаточно, чтобы теперь опасаться за собственную жизнь. Ведь таинственный преступник начал охоту уже за ней.

Кто он? Под подозрением — все пассажиры лайнера. Даже великая актриса Сара Бернар и Фредерик Селус — джентльмен-авантюрист, с которого был «списан» образ Алана Куотермейна, героя «Копей царя Соломона».

---

Нет, такого быть не может. Чему удивляться, если меня одолевает жажда узнать, кто все же едет в пульмане.

Я не могу уснуть.

Лежа с открытыми глазами, прислушиваюсь, не раздастся ли предательский звук, указывающий на то, что Сара отправляется на романтическое свидание с таинственным пассажиром «Амелии», но ничего не улавливаю. Должно быть, она тихо выскользнула из купе, а я этого не слышала из-за стука колес и скрипа вагонов.

Наконец я впадаю в сон, но среди ночи просыпаюсь от скрипа тормозов. Мы останавливаемся для дозаправки углем и водой.

В тот самый момент, когда пробуждаюсь, я знаю, каким будет мой следующий шаг. Быстро одеваюсь, достаю ключ из каблука ботинка и кладу в карман. Взявшись за ручку двери, я на секунду замираю и спрашиваю себя: нужно ли делать то, что я задумала?

Поезд остановился, сейчас ночь, все спят. У меня ключ от «Амелии». Появилась возможность, какая может больше не представиться.

Если есть более легкие способы узнать, что находится в багажном ящике, чем вскрывать его в темноте, то в данный момент они не приходят мне на ум.

Чувствуя мелкую дрожь во всем теле, я прижимаюсь лбом к двери и закрываю глаза. Мне действительно нужно делать это? Сейчас или никогда — только так стоит вопрос. Если делать, то сейчас.

Я сжимаю ключ в ладони. Я обещала мертвому человеку доставить ключ по назначению. Только так я могу выполнить обещание.

Настало время открыть ящик Пандоры и посмотреть, что в нем.

64

Проскользнув мимо храпящего за шторой проводника, я быстро открываю и закрываю за собой входную дверь, чтобы он не проснулся, если по вагону будет гулять ветер.

Спустившись на каменистое полотно, я сожалею, что не надела пальто, потому что ночь холодная.

Хотя темно, я могу различить в начале состава желоб, по которому уголь сыплется в тендер, и колонку для подачи воды в котел. Это заправочная станция у черта на куличках — ни тебе домов, ни вокзала. Я у дальнего конца моего вагона от «Амелии», и мне нужно идти медленно и осторожно, чтобы не оступиться на каменистом полотне. Хорошенькое будет завершение моего путешествия вокруг света, если я после всего пережитого упаду здесь, стукнусь головой и останусь лежать на обочине железной дороги, а поезд продолжит триумфальный бег и прибудет в Нью-Джерси — без меня.

Ни в одном из окон «Амелии» не горит свет. Багажный ящик примерно посередине вагона.

Хотя под ногами у меня скрипит щебень, я стараюсь ступать осторожно, потому что не хочу повстречаться с кем-нибудь, кто решил размяться и подышать свежим воздухом.

Присев на корточки перед ящиком, я сожалею, что не догадалась положить в карман спички, поскольку в темноте не вижу замка. Я нащупываю его пальцами.

Меня мучает приступ нервной дрожи, словно мое тело знает что-то, чего не знаю я, хотя должна знать.

Поднося трясущимися руками ключ к замочной скважине, я роняю его на каменистое полотно, черное от сажи и угольной пыли. Я шарю руками по земле и нахожу его, а потом вставляю в замок и поворачиваю. Когда я начинаю поднимать крышку, петли производят ужасный металлический скрежет, от которого я съеживаюсь. Черт! Скрежет такой громкий, что разбудит мертвого.

Но я ничего не вижу в ящике, это просто черная пустота. Либо он абсолютно пуст, либо что-то есть, но лежит в глубине, скрытое темнотой.

Я тянусь туда насколько могу, но ничего не нащупываю. Ящик Пандоры пуст? Я выбираюсь наружу и смотрю на него, отказываясь верить своим глазам: ключ от «Амелии» открыл пустой контейнер.

Справа от меня слышатся шаги, я поворачиваюсь и вижу перед носом дуло пистолета.

— Вы верно сказали, мистер Селус. Эта женщина — возмутительница спокойствия. Совершенно точно.

Говорит один из английских полицейских. Тот, который рыжий. Дозаправка локомотива закончилась, и мы в общем салоне вагона, в котором едет Фредерик. Когда рыжий полицейский направил на меня пистолет там, у вагона, другой зашел мне за спину и спрятал свой пистолет, только для того чтобы надеть на меня наручники.

Здесь же, в салоне, лорд Уортон. Пришел, чтобы потоптать меня, по крайней мере фигурально.

У его светлости румянец на лице от виски, и он нестойко держится на ногах. Все ясно — среди ночи прикладывался к бутылке. Видимо, желание расслабиться с Джоном Ячменное Зерно, какова бы ни была причина, усилилось, с тех пор как я видела лорда на «Океанике».

На помощь мне пришел Фредерик. Он убедил полицейских снять с меня наручники, сказав:

— Она неопасна, только чересчур любопытна.

Слушая в тихой ярости, как мужчины тешат свое тщеславие и похлопывают друг друга по спине, я сижу с закрытым ртом, потому что мне нечего сказать в свое оправдание.

Фредерик избегает смотреть мне в глаза, и это меня только радует, потому что я больше злюсь на себя, чем на него. Он догадался о моих намерениях и предупредил полицейских, а они устроили ловушку. Попасть в нее было просто непростительно.

Другим пассажирам, которые повысовывали головы из своих купе, чтобы посмотреть, что за шум, когда я возмущалась грубым обращением со мной, приказали идти спать. Сара и носа не показала.

Комитет бдительности — так я назвала про себя этих британцев, схвативших меня, словно я преступница. Подобно добровольным блюстителям порядка, которые вылавливают плохих парней на улицах Сан-Франциско и других городов, эти полицейские превышают свои полномочия. То, что у них есть оружие и мускулы, делает их в данный момент неоспоримыми вершителями правосудия.

Когда переполняется чаша моего терпения от того, что они приступают к обсуждению, как «сдержать» мои «порочные порывы», я начинаю наносить словесные удары.

— На следующей станции я попрошу шерифа ссадить всех вас с поезда, — говорю я рыжему, — и отправить под арест за грубое обращение с женщиной.

— Да будет вам известно, мы полицейские, — огрызается рыжий.

— Если даже так, вы на тысячи миль за пределами вашей юрисдикции. Вы группа иностранцев, совершивших нападение на американского гражданина.

— Нелли! — Фредерик хочет похлопать меня по руке, но я отдергиваю ее.

— Какие у вас полномочия, мистер Селус, и у всех остальных, скажите мне? Кто дал вам право похищать женщину и удерживать ее? — Я перевожу взгляд с одного на другого и многозначительно смотрю на каждого из них. — Совершенно ясно, что вы вступили в заговор с моей конкуренткой с целью не дать мне выиграть. К вашему сведению, если вы не заметили, на каждой остановке стояла полиция, которая приветствовала меня. — Это не совсем так, но я говорю очень убедительно. — Когда на следующей станции я выйду и сообщу толпе, что вы оскорбили меня действием, как, по-вашему, она среагирует?

Рыжий полицейский смотрит на Селуса:

— Вы утверждали, что она неопасна. Так ли это?

— Ее нужно посадить в карцер, — лопочет Уортон.

Его пьяный лепет напоминает мне отчима-алкоголика, который оскорблял всю нашу семью и распускал руки. Я ненавидела его всей душой. Я почти вплотную подхожу к Уортону.

— На следующей станции я предъявлю вам обвинения во лжи и в оскорблении меня. Вам придется просить следующую бутылку виски в тюремной камере, если толпа не вздернет вас на ближайшем дереве.

Лорд Уортон делает шаг назад и чуть не спотыкается. Моя речь повергла его в ужас. Его того гляди хватит удар.

— Вас высекут. — Он грозит мне пальцем.

— Еще одна угроза в мой адрес, — констатирую я.

Фредерик становится между нами.

— Отведите лорда в его купе, — говорит он рыжему полицейскому. — А вы возвращайтесь к своим обязанностям, — приказывает другому.

Селус берет меня под руку, но я вырываюсь.

— Вы тоже сядете за решетку.

Он начинает смеяться, и это еще больше выводит меня из себя.

— Пожалуйста, остыньте, — просит Фредерик. — Я смеюсь не над вами, а над тем, как быстро эти ребята ретировались.

Мы стоим и молча смотрим друг на друга. Немая сцена, кажется, тянется нескончаемо долго.

Естественно, я нарушаю молчание:

— Я не шутила, когда сказала, что засажу в тюрьму всю вашу шайку.

— Я не сомневаюсь, что вы можете сделать это, ведь вы любимица Америки. Но с тех пор как встретился с вами, я столько всего пережил, что длительное тюремное заключение покажется раем.

— Вы пережили? На мне кровь убитого, и меня саму чуть не убили, и не один раз, а дважды.

Довольная, что последнее слово осталось за мной, я направляюсь в свое купе.

Фредерик догоняет меня и шепчет заветные слова:

— Я знаю ответы на ваши вопросы.

И я, конечно, останавливаюсь.

Он снова касается моей руки, на сей раз осторожно, словно боится, что я укушу.

— Пожалуйста, пойдемте в мое купе, там мы сможем поговорить с глазу на глаз.