Сент-Ив д'Альвейдр - Оракулы Великой Тайны. Между Шамбалой и Агартой

• Название: Оракулы Великой Тайны. Между Шамбалой и Агартой
• Автор: Сент-Ив д'Альвейдр
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-09952-2

Книга включает в себя два программных текста великих французских мистиков: «Миссия Индии в Европе» Сент-Ива д'Альвейдра и «Царь мира» Рене Генона, причем труд д'Альвейдра печатается впервые после 1915 года. Оба произведения обращены к сакральной географии Шамбалы и Агарты, мистических стран в сердце Азии. Можно спорить и не соглашаться с учениями этих оракулов философии Тибета, но они оставили заметный след в мировой культуре, их имена включены в академические словари, книги и статьи изданы на всех языках мира. Генон и д'Альвейдр основали школу, которая положила начало таким страшным явлениям XX века, как нацизм и диктатура пролетариата.

http://fb2.traumlibrary.net

---

В предыдущем изложении мы почти совершенно не затрагивали вопрос действительного расположения «верховной страны», вопрос очень сложный и при этом совершенно второстепенный с той точки зрения, которой мы желали придерживаться. Кажется, что было бы уместным рассмотреть несколько последовательных локализаций, соответствующих различным циклам, подразделениям более протяженного цикла, которым является Manvantara. Если при этом его рассматривать во всей полноте как бы за пределами времени, тогда в этих локализациях можно будет увидеть иерархический порядок, соответствующий созданию традиционных форм, которые в итоге являются лишь адаптацией главной и изначальной традиции, правящей во всей Manvantara. С другой стороны, напомним еще раз, что, кроме главного центра, одновременно могут существовать несколько других центров, которые с ним связаны и являются его образами, в результате чего легко возникает путаница, тем более что эти вторичные центры, будучи более открытыми, тем самым более заметны, чем верховный центр[205].

В этой связи мы уже, в частности, отмечали подобие Лхасы, центра ламаизма, Агартхе. Теперь добавим, что даже на западе известны еще по крайней мере два города, само топографическое расположение которых обладает особенностями, позволяющими предположить, что их происхождение обусловлено сходными причинами: Рим и Иерусалим (и выше мы видели, что второй был, на самом деле, видимым образом таинственного Салима Мелхиседека). Как мы уже указывали выше, действительно в древности существовало то, что можно назвать сакральной, или жреческой, географией, и расположение городов и храмов не было произвольным, но определялось на основании очень точных законов[206].

На основании этого можно предположить связи, объединявшие «жреческое искусство» и «царское искусство» с «искусством строителей»[207], а также почему древние цеховые объединения могли обладать истинной священной традицией[208]. К тому же между основанием города и созданием учения (или новой традиционной формы, посредством приспособления к определенным условиям времени и места) существовала такая связь, что часто город символизировал традицию[209]. Естественно, что необходимо было предпринимать совершенно особые предосторожности, когда речь шла об определении расположения города, которому предназначалось стать столицей целой части света. И с этой точки зрения заслуживают самого тщательного рассмотрения как названия городов, так и все, что связано с обстоятельствами их основания[210].

Не будем больше распространяться по этому поводу, так как с объектом нашего исследования это связано лишь опосредованно, добавим лишь, что центры, подобные тем, о которых мы только что говорили, существовали на Крите в доэллинскую эпоху[211]. Кажется, и в Египте их было несколько. Их, вероятно, создавали в последовательные эпохи, как Мемфис и Фивы[212]. Последнее название города, принадлежащее одному греческому населенному пункту, должно особенно привлечь наше внимание в качестве обозначения духовных центров по причине своей явной схожести с еврейским Thebah, то есть Ковчег потопа. Он тоже является изображением высшего центра, рассматриваемого особо в связи с тем, что он обеспечивает сохранность традиции в переходный период, как бы в свернутом состоянии[213]. Данный период — это как бы переходный этап между двумя циклами, который отмечается космическим катаклизмом, разрушающим предшествующее состояние мира, чтобы дать место для нового состояния[214]. В библейской традиции роль Noah[215] аналогична роли Satyavrata в индуистской традиции, который впоследствии становится под именем Vaivaswata, Manu современного цикла. Следует, однако, заметить, что индуистская традиция относится к началу современной Manvantara, тогда как библейский потоп является знаком начала всего лишь менее протяженного другого цикла, входящего в состав этой самой Manvantara[216].

Речь идет не о том же самом событии, но лишь о двух похожих друг на друга событиях[217].

Еще более заслуживает здесь внимания связь, существующая между символикой Ковчега и радуги, связь, которая в библейском тексте подчеркивается появлением радуги после потопа в качестве знака союза между Богом и земными тварями[218]. Ковчег во время катаклизма плывет по океану низших вод. Радуга в момент, отмечающий восстановление порядка и обновление всех вещей, появляется «в облаке», то есть в области высших вод. Следовательно, речь идет о связи по аналогии в самом строгом смысле этого слова, то есть эти два образа являются обратным отражением и дополнением друг друга: выпуклость ковчега ориентирована вниз, а выпуклость радуги — вверх, и их соединение образует круг или завершенный цикл, в котором они образуют две половины[219]. Этот образ в действительности был полным в начале цикла. Это вертикальный срез сферы, горизонтальный срез которой пред ставлен круговой оградой земного Рая[220]. Он разделяется посредством креста, который образует четыре реки, текущих с «полярной горы»[221]. Восстановление должно происходить в конце того же цикла. Но тогда, в образе небесного Иерусалима, круг заменяется квадратом[222], и это указывает на реализацию того, что последователи repметизма символически называли «квадратурой круга»: сфера, которая представляет развитие возможностей в результате расширения изначальной и центральной точки, преобразуется в куб, когда это развитие завершается и когда достигается конечное равновесие для рассматриваемого цикла[223].

Глава 12. Некоторые выводы

Согласующиеся свидетельства из всех традиций очень четко приводят к такому выводу: есть утверждение, что существует истинная «Святая Земля», прототип всех других «Святых Земель», духовный центр, которому подчинены все остальные. «Святая Земля» является также «Землей Святых», «Землей Блаженных», «Землей Живых», «Землей бессмертия». Все эти выражения эквиваленты друг другу, и сюда же следует добавить «Чистую Землю»[224]. Именно это выражение применял Платон для обозначения «обители Блаженных»[225]. Обычно считают, что эта обитель расположена в «невидимом море». Но если хочется понять, о чем идет речь, то не следует забывать, что во всех традициях говорят об одних и тех же «духовных иерархиях», которые представляют собой уровни посвящения[226].

В настоящий период нашего земного цикла, то есть в Kali-Yuga, эта «Святая Земля», охраняемая «стражами», скрывающими ее от взглядов непосвященных, обеспечивая при этом некоторые связи с внешним миром, на самом деле является невидимой, недоступной, но только для тех, кто не обладает необходимыми качествами, чтобы туда попасть. Следует ли рассматривать ее расположение в определенной области буквально или в качестве символа, или одновременно имеет место и то и другое? На этот вопрос мы ответим просто, что для нас сами географические, как и исторические, факты обладают, подобно всем другим, символической ценностью, что между тем ни в коей мере не лишает их присущей им реальности, так как они остаются фактами, но наделяет их, кроме этой непосредственной реальности, еще и высшим значением[227].

Мы не думаем, что сказали все, что можно сказать по вопросу, которому посвящено данное исследование. Отнюдь нет. И сами связи, которые мы установили, могли бы подсказать еще много других. Но, несмотря на все это, мы, конечно, сказали по этому вопросу гораздо больше, чем было сказано до сих пор, и кое у кого возникнет соблазн упрекнуть нас за это. Между тем мы не думаем, что было сказано слишком много, и, более того, мы убеждены, что не существует ничего, о чем нельзя было бы говорить. Хотя мы менее, чем кто-либо, расположены спорить об уместности рассмотрения вопросов своевременности, когда речь идет о публичном изложении определенных вещей, не слишком привычных по своему характеру. По вопросу уместности мы можем ограничиться одним коротким замечанием: в обстоятельствах, среди которых мы живем в настоящее время, события разворачиваются с такой скоростью, что для многих вещей, смысл которых еще непосредственно не проявился, скоро можно будет найти (и гораздо скорее, чем есть соблазны предполагать) довольно неожиданные области применения, а может, и вообще непредсказуемые. Мы хотим воздержаться от всего, что в большей или меньшей степени подходило бы на «пророчества». Но чтобы закончить, мы должны между тем привести здесь данную фразу мэтра Иосифа, которая так же верна сегодня, как и столетие назад: «Мы должны оставаться готовыми к самым значительным событиям в божественном устройстве, к которым мы шагаем с огромной скоростью, что должно поражать всех наблюдателей. Неоспоримые предсказания уже провозглашают, что время пришло»[228].

Выходные данные

Сент-Ив д'Альвейдр, Рене Генон

ОРАКУЛЫ ВЕЛИКОЙ ТАЙНЫ

МЕЖДУ ШАМБАЛОЙ И АГАРТОЙ

Редактор О. Шишкин

Художественный редактор Н. Кудря