Неизвестно - Марамзин
Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Марамзин"
Описание и краткое содержание "Марамзин" читать бесплатно онлайн.
Мотоцикл заводил худощавый сержант.
Оркестр поиграл, поиграл и собрался.
Расходились.
Дуся с Иваном Петровичем пошли дальше в парк.
Парк утеривал свои аллеи, становился леском, чисто выкошенным кем-то с опушек и между кустами.
— А я, — сказал Иван Петрович грустно, — десять лет не ходил по траве без сандалий. Это зря?
— Ясно, что зря, — согласилась Дуся сразу. — Вы дайте и телу немного пожить, расправьте его, искупайте в воде. Надо и телу, не всё для себя.
— Да я купаю, — отвечал Иван Петрович. — Купаю, но мало.
Возле самой опушки был пруд. Вода в пруду лежала вровень с берегами. Как раз в ту минуту, что они проходили, рыбак поймал, наконец, свою рыбку.
Лодки ближнего военного санатория стояли строем на глади пруда, красиво выкрашенные в цвета офицерских мундиров.
Вдаль за прудом открывались поля, черно запаханные под озимые. На пашне бегали по черноте стаи чаек.
— Чего они там делают? — неподдельно удивился Иван Петрович на чаек.
— Они ищут червей, — отвечала Дуся.
— Что, червей? Для чего же им черви? Они рыбой питаются, как нам известно?
— А чтобы после ловить на них рыбу, — сказала Дуся без всякого смеха.
— Я полжизни в реке провела, — сказала Дуся снова. — Я про рыбу все знаю.
И верно, про рыбу она знала все.
Близко в овраге проходят пути. Паровозы везут длинный поезд вдвоем. Кудрявая стрелочница, высоко оголившись, протирает рельсы грязной тряпкой у себя на участке, чтоб они не стопорили на ходу поезда. В жидкой траве, на уклоне в овраг, стоит, сощурившись, молодой человек и крутит меж пальцами листик на сухом черенке. А по зеленой тропинке, шириной в одну неширокую ступню, бредет осторожная серая кошка.
В небе начинается ежедневная игра заката в разноцветные краски, которую мы наблюдаем обычно, только если настроены для глядения вдаль.
Вот и опять Иван Петрович был на улице, вернее, ощущал, что он на улице, было у него такое острое понятие об этом, было настроение, но уже не на грустной, а скорей на задумчивой, более прочной основе. Все, что не дом, называл для себя Иван Петрович улицей.
«Глядя на ближнее, на бумагу, на книгу, на людей, повстречавшихся в улице, — размышлял Иван Петрович очень остро, — можно нарочно так расфокусировать свой глаз, что не увидишь того, что перед тобой, или смутно увидишь, в двойных силуэтах. Но дальний взгляд невозможно искусственно затуманить, нельзя самому для себя исказить; дальние люди, явления мира (то есть те, что являются кругом, вдалеке), увидятся так, как мы можем их видеть, — возможно только отворотиться и не смотреть на них вовсе.»
Иван Петрович отворотился, стал смотреть на Дусю и повел ее вдаль.
За дорогой парк продолжался опять. Он стал еще диковатей и гуще. Попадались березы на белом колене; молодые, лохматые вдоль ствола тополя; круглые, масленые листья кустов, растущих зелеными из самой земли; небольшие поляны в малиновых цветиках — среди желтой, забытой, стоялой травы.
Они вышли в этот малиновый цвет и увидели в центре поляны шалаш. Составленный из разных повянувших веток, шалаш стоял прочно на теле земли. Он был брошен людьми, в нем давно никто не жил, но внутри сохранилась подстилка из трав. Две плетневые стены подпирали друг друга, не давая упасть шалашу под себя.
«Как же образуется шалаш? — пронеслось у Ивана Петровича. — Берут две стены и насильственно каждую нагибают к противной. Стены падают, но наткнувшись одна на другую, уперевшись друг в друга, они удерживаются на месте и дальше больше не упадут никогда, продолжая косо стоять опершись. И в этом шатком объеме вполне можно жить, даже и очень великому человеку, — как то и было однажды в недавнее время.»
Ему захотелось забраться в шалаш; он вспомнил одно из главных впечатлений от детства, одну из немногих поездок в деревню. Он сидел на сеновале один, и шел дождь, он накрылся желтым бабушкиным полушубком и смотрел в небольшое окошко на дождь. Сеновал протекал, через щель в потолке по одной то и дело стекали крупные капли. Капли стукали гулко в дубленую кожу и прибавляли Ивану Петровичу — а тогда просто Ване — чувства удовольствия от крепкой защиты.
«Дождь идет, но не может ничего со мной сделать!» — думал он непрерывно одну только мысль.
Пришла соседская девочка Таня, как ее все называли — Танюша, такого же возраста, что и он, лет тринадцати, а может быть, несколько больше. Танюша забрала у него четверть шубы, укрыла себя по плечам и затылку и тоже стала смотреть за окно. Сеновал был общий на целый их дом, в котором у бабушки было пол дома; на другой половине жил Танин отец.
Ване нравилась она, как впрочем нравились многие, с кем он учился и вырос. Но уезжая в город, он только ее вспоминал по-особому и чёрт знает что себе с ней представлял.
Он представлял, что, конечно, будет лето и не в городе, они с Танюшей разденутся где-нибудь в комнате, разденутся не так, как на пляже, а со значением, и останутся голые. Снаружи обязательно хлынет нестрашный им дождь, будет громко колотить по чему только можно. Он тронет ее неодетый тонкий бок, а она дотронется ему до плеча, потом до ребер. Так легко они будут касаться друг друга и вздрагивать кожей от холодного пальца. Это было все, что он тогда представлял, но уже тогда ему казалось самым главным, тем, что и решит, что он будет чувствовать при этом — как они придут к такому смелому решенью, какие скажут слова перед тем, которые могут их заставить устыдиться — не друг друга, а себя, внутри, за неловкость и поспешное стремление скорее, словно к делу; которые могут их сделать врагами и уже через вражду добиваться того, что рисовалось обоим; которые могут, наконец, оставить им для пущей их радости небольшое смущение, а вместе со смущением позволят им так много доверять друг другу, так преодолеть недоверие и страх перед реакцией другого, что интересность иного человека, понимаемая через открывшиеся очертания и нежность тела, касание холодных пальцев, вздрагивание, через замедленное течение суток, устроила бы им такой счастливый день, которого еще не достигали никакие люди.
Но так у него никогда не случилось с Танюшей. Так у него не случилось ни с кем и никогда, хотя уже многое с ним в общем случалось.
И сейчас ему очень захотелось в шалаш, только он не знал, как отнесется к этому Дуся.
И словно узнав, что он только что думал, Дуся нагнулась и села в шалаш. Иван Петрович поспешно забрался туда, сколько мог. Ноги ступнями вылезали наружу. Дуся немного нависала над ним. Он неуверенно взял ее горстью за шею, потихоньку приближая к себе ее большой, от природы малиновый рот. Сильная шея поддавалась не вдруг, и Иван Петрович уже приготовился к обычной досаде. Но Дуся сама забрала его рот к себе в губы и долго, хорошо поцеловалась с Иваном Петровичем, а потом засмеялась и утёрлась запястьем.
Иван Петрович тоже хохотнул на себя, на свою неуверенность, которая была и вся вышла. Он вдруг зашелся от нежности к Дусе за ее понимание; нежность хлынула в нем от ушей и до пяток, заходила, защемила, заискала, где выйти. Он почувствовал, что самое большое желание — повалиться Дусе головой на колени. И он позволил себе это желание и повалился ей головой на крутые колени, чего никогда не позволил бы прежде. Он вывернулся головою по этим коленям, обхватил их назад, через плечи, руками, стал глядеть на Дуси- но лицо снизу вверх, на ее округлый подбородок, губы, косо уходящие в рот, на ее подвешенные волосы, застилавшие глаз. Он потянулся и убрал их от глаза. Больше ничего, он чувствовал, ему не хотелось. Снизу поднимался запах прелой травы, какие-то веточки отделялись и сыпались вниз, на лицо, тонкая сухая шелуха струилась в воздухе от движений, колебавших шалаш.
Что-то чуть не попало в глаза, но глаза успели прикрыться; что-то втянуто в нос, и в носу запершило. К глазам подкатились, не пролившись, легкие слезы, грудь поднялась в непомерном, чудовищном вдохе, и Иван Петрович громко и счастливо чихнул на всю поляну раз и другой. Он остановился, зажмуренный, ожидая третьего раза, но третий раз всё не шел.
Дуся засмеялась.
— Вы такой же, как и я. Вам тоже не хватает одного чиха до счастья, — сказала она.
Наморщив щеки, подняв губы к носу, ждал Иван Петрович, но действительно не дождался и понемногу огорченно распустил опять лицо до гладкого.
— Да, — ответил он Дусе, удивленный. — Пожалуй.
И тут у них с Дусей произошел настоящий разговор двух людей, когда каждый говорит о себе, а другому это как раз интересно.
А потом у них этот разговор продолжался всю жизнь.
— А я... — говорила Дуся. — У меня...
— Нет, а я... — говорил Иван Петрович.
— А вот я, например, — говорила снова Дуся.
— Да, да! — подтверждал Иван Петрович. — И я!
По кустам кто-то шлялся и глухо шумел.
«Надо бы убраться из этого места», — тревожно подумалось Ивану Петровичу вдруг.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Марамзин"
Книги похожие на "Марамзин" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о " Неизвестно - Марамзин"
Отзывы читателей о книге "Марамзин", комментарии и мнения людей о произведении.