Чарльз Финч - Общество "Сентябрь"

• Название: Общество "Сентябрь"
• Автор: Чарльз Финч
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-17-075865-4, 978-5-271-39517-8

Аристократ Чарльз Ленокс — не только прирожденный детектив-любитель, но и истинный джентльмен, всегда готовый совершить благородный поступок.

Потому когда его просит о помощи леди Аннабел Пейсон — ее сын Джордж бесследно исчез прямо из Линкольн-колледжа в Оксфорде, — он немедленно отправляется туда.

Что же произошло?!

В комнате пропавшего множество улик, среди которых заколотый кинжалом кот, зашифрованная записка и карточка некоего общества «Сентябрь».

Но в чем связь между этими уликами? Вскоре Ленокс узнает, что в общество «Сентябрь» входят офицеры, служившие в Индии. А вот и загадочное совпадение: в Индии погиб, причем при крайне загадочных обстоятельствах, отец Джорджа Пейсона.

Но Чарльз Ленокс не верит в случайность подобных совпадений!..

---

— До вас, вероятно, доходили слухи, что я ищу поприще себе по душе. Я бы и рад осчастливить почтенного родителя, который спит и видит меня викарием или генералом (пропади пропадом и то и другое), но сам я все время возвращаюсь к одной и той же мысли: я хочу быть детективом.

Воцарилось долгое молчание.

— Я потрясен, — вымолвил Ленокс, и никогда еще слова не отражали его мысли более точно.

— Время от времени я пускаюсь в загул — возможно, чаще, чем положено, — и не думаю, что перестану, пожалуй, просто не смогу без этого. Но я всегда остро чувствовал несправедливость. Больше мне хвалить себя не за что. А ругать — сколько угодно: я мот, меня считают ловеласом, я слишком много пью, ни во что не ставлю родовой герб, далеко не всегда слушаю, что говорят мать и отец. И тем не менее то, что я считаю лучшим в себе, лежит на другой чаше весов — во всяком случае, до тех пор, пока во мне живо чувство справедливости и понятие честной игры.

— Вот как, — отметил Ленокс.

— Отчасти это чувство с игрового поля Итона, старое доброе правило: никогда не доносить, делиться и все такое — но я помню и другие примеры, еще из детства. Я сознавался в ту же секунду, если в моем проступке могли обвинить другого. Что совсем не вязалось с моей натурой, поскольку в самих проступках я ничего дурного не видел.

— Чтобы стать детективом, этого мало. Нужно упорство и человеколюбие, Джон. И сознание собственного несовершенства.

— Вы, разумеется, хотите напомнить мне, что я дилетант. Я и не отрицаю этого. Но я чувствую, что хочу заниматься расследованием преступлений. Я не зря отниму у вас время.

— Ваши родители огорчатся.

— Несомненно. С другой стороны, их, возможно, утешит, что я взялся за ум, и потом, вы понимаете, вопрос о деньгах не стоит.

— Говоря откровенно, ваше желание избрать эту стезю беспокоит меня и подругой причине.

— Я вас слушаю.

— Среди жертв нарушителей закона попадаются люди столь же разные, как и в любой другой общности, объединенной по любому другому признаку. Искать справедливости для Джорджа Пейсона — благородно и правильно, а что, если жертва — кучер, который избивал жену и умер оттого, что его огрели по голове чем-то тяжелым? Будете вы изучать, куда ведут улики в этом случае? Заинтересует ли вас грязный, покрытый вшами труп, найденный в придорожной канаве?

Даллингтон ответил с большой прямотой:

— Могу обещать только одно: я приложу все усилия, чтобы оставаться объективным, какое бы дело ни расследовал. Однако о Пейсоне я заговорил не случайно. Я помню его: он только поступил, а я учился на четвертом курсе в Тринити-колледже; славный был паренек. На днях я встретил нашего общего приятеля — и тут меня словно током ударило, вот я и примчался сюда со своим планом.

— С каким планом?

— Возьмите меня в ученики.

И опять повисла долгая пауза.

— Я-то полагал, что вы пришли за советом, решив поступить на службу в Скотланд-Ярд.

— Да нет же, нет, разумеется! Я не могу этого сделать по той же причине, что и вы. Люди нашего положения там служить не могут, не так ли?

— Да, так, конечно, — ответил Ленокс и опять замолчал, давая себе время взвесить все «за» и «против». Наконец он заговорил, словно рассуждая вслух и тщательно подбирая каждое слово: — Мне трудно отклонить вашу просьбу. А просите вы много: я же не могу просто вручить вам лупу и на этом распрощаться. Отказать же трудно вот почему: детективов презирают. Не обратись вы ко мне, я никогда бы не заговорил об этом, но, на мой взгляд, профессия сыщика наименее уважаемая среди людей нашего круга и в то же время — самая необходимая и благородная по сути. Хотите быть детективом и джентльменом — готовьтесь, что от вас отвернутся все, кроме близких друзей, но даже и они порой будут считать, что вы «странный», хорошо еще, что безобидный. Положение и деньги отчасти сгладят ситуацию, как и в моем случае, но не спасут от довольно сомнительной репутации — а это нелегко.

Даллингтон кивнул в знак согласия:

— Мне все равно.

— Да ну? Надеюсь, что нет.

— До сих пор было все равно. Вы и представить себе не можете, что обо мне говорят. Самое немыслимое вранье!

— Это так, — пробормотал Ленокс и вздохнул. — Вы хотели приступить немедленно?

— Да. Ведь речь идет о бедняге Пейсоне.

— Вы не возражаете, если я попрошу утро на размышление? Мне надо взвесить ваши слова и выработать план действий.

— О чем речь! — сказал мигом повеселевший Даллингтон. — Я просто умираю с голоду; надеялся заскочить в «Прыгунов», позавтракать, если они уже открылись.

— Я с удовольствием приглашу вас к себе на завтрак…

— Нет-нет, не хочу навязываться — и, если честно, лучше я вас оставлю. Мое отсутствие больше скажет в мою пользу.

Он рассмеялся звонким, молодым смехом, помахал Леноксу на прощание и заверил, что вернется в полдень. Дверь еще не захлопнулась, а Ленокс уже знал, что согласится. Тому было несколько причин: он верил в то, что сказал о высшем классе и презрении к своей профессии, его тяготило профессиональное одиночество, юный лорд ему искренне нравился, а главное — из природной щедрости: если просили горячо и серьезно, он не мог отказать, чего бы это ни стоило.

ГЛАВА 26

Доставили утреннюю почту (Лайсандер передал ответ с посыльным), а вместе с ней заключение следователя о самоубийстве майора Уилсона. Инспектор Дженкинс вложил в папку записку, где предлагал к услугам Ленокса весь арсенал Скотланд-Ярда, — и таким образом, меньше чем за двадцать четыре часа Чарлз обрел двух добровольных помощников.

Отчет следователя наводил тоску. Присяжные вынесли вердикт единодушно, следователь полностью поддержал их выводы, и Ленокс, не привыкший к такого рода документам, не находил в них ничего подозрительного. Поэтому он положил заключение в конверт и отправил Мак-Коннеллу, сделав приписку, что доктору, лучше знакомому с языком судебной медицины, и карты в руки. Затем он поблагодарил Дженкинса за присланный отчет и, наконец, допив кофе, перешел в кабинет, где его ждали письма, полученные, пока он был в Оксфорде. Одно — от французского филолога: на скрупулезно-правильном английском тот расспрашивал о жизни при дворе императора Адриана (Ленокс считался знатоком в этом вопросе); другое — от старинного приятеля по школе Харроу, Джеймса Ландон-Боуза, который растил детей в Йоркшире и вел счастливую жизнь джентльмена-фермера.

Время пролетело незаметно, и только когда Мэри ввела в комнату Даллингтона, Ленокс понял, что уже полдень.

— Еще раз здравствуйте, — радостно заявил юный повеса, садясь в предложенное ему кресло. — Успели подумать о моей просьбе?

— Конечно, успел.

— Уже неплохо, — небрежно заявил Даллингтон, но напряженное ожидание в его глазах подсказывало Леноксу, что не все потеряно.

— Я согласен.

— То-то же! — с облегчением воскликнул молодой человек.

— Согласен, но при одном условии: вы дадите мне слово, что это не минутная прихоть. Слышите, Даллингтон? Это будет торжественное обещание, а не пустая игра словами.

— Даю вам торжественное обещание, Ленокс, причем с радостью.

— Что ж, хорошо. Вы хотели быть полезным в деле Джорджа Пейсона. Не исключено, что вы все-таки окажетесь мне помехой, но я дам вам возможность себя проявить.

— Прекрасно!

Ленокс взял лист бумаги и написал имя и адрес.

— Этого человека, по словам его близкого друга, сейчас нет в городе, а я сомневаюсь, что мне сказали правду. Предлагаю вам проверить. Только, Бога ради, не следите за ним, когда он отправится на Пэлл-Мэлл или в клуб — в любой из его клубов.

— Ясно. — Даллингтон пробежал листок глазами. — Теофил Батлер.

— Именно. И прошу вас, не обращайтесь к кому-нибудь из тех, кто потом передаст ему, что его ищут.

Даллингтон, смеясь, согласился:

— И так понятно. Рыскать и разнюхивать — как раз то, в чем мне надо поупражняться.

Ленокс вздохнул:

— Вот только это не упражнения.

— О нет, конечно, нет.

— И не пытайтесь форсировать дело. Не сможете узнать, где он, — отступите.

— Как скажете. Господи, прямо не верится. Спасибо! — Даллингтон расплылся в улыбке. — Я чертовски рад.

— Вы читаете полицейские сводки в газетах?

— Бывает.

— Делайте это регулярно, каждый день, просматривайте все газеты. Преступления повторяются.

Даллингтон вытащил маленькую записную книжку в кожаном переплете и сделал пометку.

— И объявления о пропавших родных тоже — знаете, раздел на последних страницах? В таких объявлениях событий больше, чем на всех улицах Ист-Энда, вместе взятых.

— Объявления о розыске родных… сводки из полиции… во всех газетах. Готово, — сказал Даллингтон, затягивая кожаные ремешки на записной книжке.

Перед уходом он еще раз от всей души поблагодарил Ленокса. Они вкратце обсудили все, что Даллингтону могло пригодиться на новом поприще: наставник советовал включить в гардероб несколько вещей, неуловимо отражающих принадлежность к тому или иному классу, купить рулетку, карманную лупу, прочные ботинки и свести дружбу с хорошим врачом. Ленокс проводил гостя до порога и тепло попрощался, стараясь ничем не выдать тревогу за успех их скоропалительного начинания. Не вовремя он задумал менять привычный метод работы, но сокрушаться было поздно.