Дорис Смит - Песня, зовущая домой

• Название: Песня, зовущая домой
• Автор: Дорис Смит
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7435-0012-6

Книги ирландской писательницы Дорис Смит — это романтический мир, в котором царит любовь, побеждающая все интриги и противодействия. «Песня, зовущая домой» — роман о мире шоу-бизнеса. «Семь сорок» повествует о девушке, чье разбитое сердце пробуждается к новой жизни и настоящей любви.

---

Я протянула к нему руки, и в тот же момент руки Колина жадно обвились вокруг меня.

Даже в уюте этих рук мне трудно было найти слова. Ничто не имело значения, кроме того, что мы были нужны друг другу, и все же мне хотелось дать ему знать, что я понимаю его чувства к Хани и ту печаль, которую выражало его лицо, когда он пел. Мне хотелось сказать, что это пройдет, как любая другая боль. Но заговорил Колин, прижавшийся своей щекой к моей.

— Что с нами случилось, Дебби? Мы почти пришли к этому два месяца назад, когда ты приехала в Крилли.

Что верно, то верно. Тогда в его комнате для занятий моя любовь к нему чуть было не выдала меня.

— Это во мне было дело? — мягко настаивал он. — Я тебя напугал? Я знаю, что немного похож на слона в посудной лавке.

Слон в посудной лавке. Он и раньше так говорил. Ну, и я от него не отстану.

— А я слишком уж лягушка, чтобы вдруг превратиться в царевну?

— Лягушка? — Ничто не могло польстить мне больше, чем взгляд Колина. — Так вот как ты о себе думаешь! Женщина, разве тебе не известно, что я по уши врезался в тебя сразу, как только увидел — с этой малышкой в самолете? Если бы Алии не была так больна и если бы ты не оказалась как-то связанной с Адамом, я бы ни за что не отпустил тебя, не договорясь о встрече. — Он помолчал. — Дебби, не смотри на меня так, как будто я семиглавое чудовище! Если не веришь мне, спроси у моей мамы.

— Верю, — еле выговорила я, — но потребуется немного к этому привыкнуть. Я думала, что ты сделал мне предложение из-за Хани… Я подумала, ты любишь ее. Я думала, что это она была та вторая, кого ты любил.

— Я люблю Мэри? — На его лицо в этот момент стоило поглядеть. — Великий Боже, да мне такое в голову не приходило. И ей тоже, могу заверить. Она уже год или больше надоедала своим, чтобы они позволили ей выйти за Винсента Честера. — Он сощурил глаза. — Так из-за этого ты спряталась в свою раковину, как только я надел тебе на палец кольцо?

— Не только. — Я оплела его пальцы своими. — Мне еще показалось, что ты изменился. Когда мы встречали тебя в Глазго… Ладно, это неважно. Просто все как будто совпало, когда Адам сказал, что за день до этого видел тебя и Мэри за ленчем.

— Раньше или позже нам надо будет поговорить об Адаме, — твердо сказал Колин. — Я встречался с Мэри в Лондоне за ленчем. Там было еще двое, продюсер и дирижер оркестра. А в Глазго я… наверное, ты и этому не поверишь. Когда я увидел, что ты бежишь мне навстречу, в этих зеленых чулках и в этом совершенно дурацком пальто, мне захотелось схватить тебя на руки и убежать с тобой, и потом я… Скажем так, меня нетрудно напугать.

— Мы не скажем ничего подобного, — возразила я. — Если Адам что-нибудь наплел обо мне, я хочу это знать.

— Нет, в другой раз. Это из-за того, как я поступил с Энн. — Он помолчал, подбирая слова. — Мне бы не следовало жениться на ней. Она не была к этому готова. Я просил се позволить мне заботиться о ней, и не сделал этого, во всяком случае, — он прямо посмотрел мне в глаза, — мне не следовало трогать ее, Дебора. Она не любила меня, и была напугана, и она это ненавидела. Я пытался уговорить ее и себя, что со временем все поправится, но… — Он резко замолчал, и у меня сжалось сердце. Я никогда не думала, что этим все объяснялось. — И она не хотела иметь детей, а когда они все же появились, она была так напугана, что я почувствовал, что никогда не смогу простить себя. Поэтому-то я поклялся, что с тобой такого не случится.

— О милый, прошу… — начала я, но он не дал договорить.

— Любовь к тебе, Дебора, оказалась такой огромной, что я до смерти перепугался, особенно в тот день, когда Адам сказал, что я толстею. Я никогда не думал, что ты на меня польстишься, разве что ради детей. И чем больше я с тобой разговаривал, тем больше наламывал дров. С рассказами о турах и о концертах и все такое. Ты думала, что я откровенный хвастун — конечно, я им и был. Я просто хотел, — он помолчал, — чтобы ты думала, какой я великолепный, — добавил он с обезоруживающей наивностью.

— Сюрприз за сюрпризом, милый, — сумела я вставить между слезами и смехом. — Я так и думала. И думаю. И всегда так буду думать. А теперь дай мне сказать, — взмолилась я. Это оказалось не так просто, потому что его руки снова обвились вокруг меня. — Я совсем не похожа на Энн. У меня нет ни ее внешности, ни ее страхов, и я вышла за тебя не ради Йена и Руфи, хотя я их очень люблю. Если бы тогда ты схватил меня на руки и унес далеко, я была бы вне себя от счастья. Я считала, что выхожу замуж за то, что осталось от других женщин, но я так любила тебя, милый, — я была и этим довольна. — Не слишком членораздельно я рассказала и все остальное губам, касавшимися моей щеки. Начиная с того, что я чувствовала той ночью в самолете, когда его беспокойство точило меня, как мое собственное, кончая тем днем, когда я совершенно бесстыдно отправилась в Крилли высматривать его. И я рассказала про Адама. — Хотел создать впечатление, что ему принадлежит половина твоего магазина твида, — с негодованием заключила я.

— Но это верно, — ответил Колин. — Теперь. Я его передал ему и Мэгги поровну. У нее дело не придет в упадок, а может, и будет процветать.

Вот и все. Он отдал доходный бизнес, как старый костюм.

— Почему ты это сделал?

— Потому что не мог позволить Адаму приехать сюда и все время напоминать тебе о том, что ты потеряла, как было все эти годы с Энн. Я бы все отдал за то, чтобы возвращаясь домой, не увидеть… — Он не закончил фразу. В этом не было необходимости. Я с тошнотворной отчетливостью поняла, как это должно было выглядеть сегодняшним вечером — повторение прошлого, жестокая насмешка над его усилиями. Он выглядел холодным, спокойным и ушедшим в себя не из-за Хани, а из-за меня.

— Как будто шутка вышла за мой счет, — неадекватно сказала я.

Мы прикрыли камин, выключили свет и поднялись наверх. На площадке Колин задумчиво сказал:

— Ты-то никогда не спала с Йеном в одной кровати. Он пинается.

Я небрежно сказала:

— Может, я тоже пинаюсь.

— А, ладно, — сказал Колин. — Придется рискнуть.

Было еще темно, когда дверь спальни с грохотом распахнулась и раздался торжествующий голос Йена:

— Так вот вы где! Я вас везде искал.

Колин рядом со мной глубже зарылся в одеяло.

— Я сплю. — Будить его было так трудно, как я и ожидала.

— Сколько времени понадобится, чтобы съездить в Ланарк? — спросила я несколько минут назад. Его родители собирались приехать провести день с нами.

В ответ послышалось пыхтение, и его голова еще крепче прижалась ко мне.

— Спасибо, так очень удобно, — пробормотал он. Задохнувшись от поднявшейся волны нежности, я больше ничего не сказала.

От Йена было не так легко отвязаться. Со сдавленным воплем Колин сел, отбиваясь от ударов быстрых кулачков.

— Осторожно, не задень маму! — Это прозвучало совершенно естественно, и Йен так же естественно ответил:

— Мама не рассердится. Она все понимает.

— Ладно, посмотрим, как тебе удастся поколотить того, кто больше тебя! — Колин прижал визжавшего Йена к кровати.

Между ними было мало разницы — две пары голубых пижам, две взъерошенные темные головы, две пары крепких умелых рук. Руки Колина совсем не были руками мечтателя. Двое мужчин в моей жизни, и я любила их обоих.

Женская нежность вошла обычной легкой как пушинка походкой, и даже в застегнутом халатике.

— Мама, папа здесь, так теперь ты доскажешь сказку?

Руфь была простым ребенком, ребенком из букваря. Чем больше я жила с ней, тем больше понимала, почему Колин относился к ней с благоговением.

— Ох, милочка, — сказала я, ища ее нежную маленькую руку, — я думаю, что всем нам лентяям пора вставать и одеваться.

— Но мне вполне удобно, — пробормотал голос с другой стороны.

Так что я закончила сказку про Льва, который жил в ужасно большом холодном доме, и про Мышку, которая хорошо умела считать, но не всегда замечала, что творится под самым ее носом.

— Она попала в мышеловку? — с нездоровым интересом спросил Йен. Он протиснулся под одеяло в ногах кровати, и Колин оказался прав — он действительно пинался.

— Лев, — сообщил ему Колин, — очень хорошо находил мышеловки.

Мышка, объяснила я, стала жить со Львом в большом холодном доме и согрела его, и он стал теплым.

— Радиаторами, как у нас? — обеспокоенно спросила Руфь.

Я кивнула:

— А кроме Льва там были двое детей, мальчик по имени Йен и маленькая девочка, которую звали Руфь. Йен был на полчаса старше Руфи и хорошо играл в футбол, а у Руфи были ямочки на щеках и она умела очень красиво петь.

Выполнив свой долг, я умолкла и сразу заметила неудовлетворенное выражение Руфи.

— А малышей там разве не было? — требовательно спросила она. — В большом доме были малыши?

— О, конечно, — ответил Колин, прежде чем я успела открыть рот. — Через несколько лет дом было не узнать. В каждой комнате были малыши!