Феликс ШАБУЛЬДО - Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского

• Название: Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского
• Автор: Феликс ШАБУЛЬДО
• Издательство: Наукова думка
• Жанр: История
• Год: 1987

В монографии освещаются конкретно-исторические обстоятельства перехода под власть Литовского государства Волынской, Подольской, Киевской и Чернигово-Северской земель, их общественно-политическое уст- ройство, исследуются вопросы борьбы против господства Золотой Орды, за воссоединение всех земель Руси в едином государстве.

Для научных работников, преподавателей и студентов вузов; всех, кто интересуется историей нашей Родины.

---

При сопоставлении известий летописей (Рогожского летописца, Никоновского и Густинского сводов, "Повести о Подолье") и повествования М. Стрыйковского о походе войск Ольгерда в Подольскую землю и битве у Синих Вод выявляются некоторые расхождения. Так, автор Хроники, в отличие от летописей, освобождение от ордынской власти Днепровского Левобережья (очевидно, в летописях описанное как поход на Коршев) и западной части Подолья (битва у Синих Вод) представляет как связанные воедино. Он сообщает также об участии Кориатовичей в Синеводском сражении и их общем с войсками Ольгерда пути к месту схватки, о чем летописи вообще умалчивают. Отмеченные особенности в показаниях источников нельзя объяснить только фрагментарностью летописных известий. Их недомолвки, а также сама встреча литовско-русских войск с объединенными силами трех орд на берегах р. Синюхи указывают на возможность каких-то антиордынских действий не только на Левобережье Днепра, но и одновременно с ними в районе ханских кочевий на Южном Буге и его притоках. Можно догадываться, что эти действия в Подольской земле исходили от Кориатовичей и волынского князя Дмитрия-Любарта. В их особой заинтересованности в разгроме ордынских сил на Подолье убеждает то обстоятельство, что потерпевшие поражение у Синих Вод ордынские князья являлись не только "отчичами и дедичами Подольской земли", как их называют белорусско-литовские летописи, но с 1356 г. и союзниками Казимира III в его борьбе с Гедиминовичами за Галицко-Волынскую Русь. Ясное указание на этот счет содержится в булле папы Иннокентия XI, где он еще в феврале 1357 г. упрекал Казимира III за союз с ордынцами и ежегодную дань, выплачиваемую "татарскому королю" с отнятых у "схизматиков" земель.[291] В этой же связи следует отметить тот факт, что авторы орденских хроник не дают никаких сведений об участии Дмитрия-Любарта в военных действиях в Литве в 1362 г., хотя он, как и другие Гедиминовичи, находился в то время в мирных отношениях с польским королем. Между тем наличие волынских отрядов в составе литовских войск фиксировали в своих хрониках Герман из Вартберга под 1348 г. и Виганд из Марбурга под 1382 г.[292] Из этого следует, что в 1362 г. войска Волынского княжества и подольских Кориатовичей действительно могли принять участие в антиордынской борьбе, развернувшейся осенью того года в Подольской земле.

Описание битвы у Синих Вод дано лишь в одном источнике – /69/ Хронике М. Стрыйковского. По его словам, литовско-русское войско состояло из приведенных Ольгердом отряда отборных воинов, возвратившихся затем в Литву, и русских воинов ("руссаков"), среди которых выделялись своей смелостью и воинским умением ратники из Новогрудка под командованием Кориатовичей. Описывая ход сражения, автор Хроники отмечает, что перед его началом ордынцы выстроились в три полка во глазе с тремя "царьками" – Кутлубахом-солтаном, Качибейкареем и Дмитрием-солтаном, а литовско-русское войско развернулось в боевом строю так, чтобы стеснить маневренность ордынской конницы, лишив ее главного тактического преимущества, и уменьшить потери от первого натиска и ударов лучников (Ольгерд "построил своих в шесть искривленных полков, по-разному их с боков и на чело рассадив").[293] Судя по дальнейшим действиям литовско-русских полков, замысел их боевого построения состоял в том, чтобы создать расчлененную по фронту и эшелонированную в глубину линию обороны, способную при помощи согласованных маневров противостоять натиску конницы кочевников и заставить ее принять фронтальный бой. Благодаря этому тактическому приему первый натиск ордынцев оказался малоэффективным: литовско-русские полки расступались перед железным градом стрел, не позволяя ордынской коннице окружить себя. Затем последовал фронтальный удар литовских и русских воинов, поддержанный наступлением на фланги ордынцев, что и решило исход битвы у Синих Вод. Преследуя противника, литовские и русские ратники захватили его обозы с имуществом.[294]

В рассказе М. Стрыйковского о битве у Синих Вод явственно вырисовываются такие ее характерные черты, как наступательный характер и быстротечность всей операции, стремление командования перенести военные действия на территорию противника с тем, чтобы воспользоваться моментом наибольшего ослабления и распыления сил ордынцев, особые приемы боя против конницы кочевников с учетом ее традиционных боевых качеств и тактики, преследование разбитого противника с целью уничтожения его живой силы. Они свидетельствуют о том, что в сражении у Синих Вод широко был использован стратегический и тактический опыт русского военного дела, его лучших традиций, накопленных в борьбе с кочевниками еще во времена Древнерусского государства, а затем приумноженный и развитый в тяжелейшие десятилетия ордынского ига. Менее чем двадцать лет спустя этот опыт будет всесторонне применен в знаменитой битве на Куликовом поле, предрешившей падение господства Золотой Орды над большей частью Восточной Европы.[295] В этом смысле битва у Синих Вод, как и последовавшая за ней битва на Воже, явилась прологом к "Донскому побоищу". /70/

В связи с битвой у Синих Вод представляется весьма важным выяснение следующих вопросов: какие ордынские силы противостояли осенью 1362 г. войскам Ольгерда, какова была конечная цель их похода к устьям Днепра и Южного Буга, наконец, каковы были ближайшие политические последствия самой битвы. Ответить на эти вопросы невозможно, предварительно не выяснив, что же представлял собой западный улус с точки зрения его социально-политического устройства и в каких отношениях он находился с землями Юго-Западной Руси накануне битвы у Синих Вод.

Как убедительно показал Г. А. Федоров-Давыдов, процесс дальнейшей феодализации золотоордынского общества привел в середине XIV в. к возрастанию под прикрытием ханского единодержавия экономической и политической мощи отдельных представителей ордынской знати и последующему дроблению всей улусной системы. Раньше и наиболее ощутимо эти сдвиги в социально-экономической эволюции Орды проявились в ее западных пределах, где и возникли отражающие их специальные термины.[296] Здесь, в бывшем улусе Ногая, особенно заметным был и экономический подъем, характерный для всей ордынской державы в первой половине XIV в. Он послужил основой, на которой наряду с уже существовавшими древнерусскими городами и генуэзскими торговыми полисами в Крыму и в бассейнах Южного Буга и Днестра возник целый ряд ордынских городов.[297] Наиболее значительные из них – Хачибеев, Ябу-городок, Караул и др. – указаны в ярлыках крымских ханов Хаджи-Гирея (1461), Менгли-Гирея (1472, 1507) и Сагиб-Гирея (1540),[298] архетипом для которых послужил ярлык золотоордынского хана Тохтамыша, выданный великому литовскому князю Витовту в 1398 г.

Актовые источники подтверждают существование в западном улусе нескольких орд уже в конце 40-х гг. XIV в. Их правители "князи темнии" (т. е. темники, улусные князья. – Авт.), – упомянуты в акте польско-литовского перемирия 1352 г., причем со значительными суверенными правами ("поидеть ли царь на ляхи, а любо князи темнии, князем литовским помагати").[299] В распоряжении ордынских князей находились большие военные силы, в чем убеждает, в частности, письмо польского короля к гофмейстеру Тевтонского ордена Книпроде, написанное в 1356 г. В нем Казимир III, между прочим, сообщал и о том, что для участия в походе против литвинов к нему прибывает "семь татарских князей со множеством людей" и им он "как раз теперь послал особую дань за набег…"[300]

К началу 60-х гг. XIV в. господствующее положение в междуречье Днепра и Нижнего Дуная Северного Причерноморья заняли три орды: Крымская, Перекопская и Ямболукская /71/ (Джамболукская). Именно их князей – Кутлуг-Бука (Котлубуга), Хад- жи-Бека (Качибея) и Дмитрия – Повесть о Подолье называет "отчичами и дедичами (т. е. наследственными владетелями. – Авт.) Подольской земли". Это известие подтверждает М. Стрыйковский, утверждая, что "Перекопские и Крымские татары в то время все дикие степи, широко лежащие за Киевом, и все Подолье, прилегавшее к литовским землям, держали".[301] Сохранившиеся в белорусско-литовских летописях и в Густинском своде имена трех ордынских князей, потерпевших поражение в битве у Синих Вод, вполне историчны. Так, среди эмиров, подписавших договор хана Джанибека с венецианцами в Крыму в 1347 г., последним назван Кутлуг-Бука. В договоре Бирдибека с венецианцами 1358 г. его имя значится уже вторым.[302] Известна отузская надпись с именем Кутлуг-Тимур-бека, великого эмира, по распоряжению которого был построен колодец в 1358 г.[303] Отсутствие других данных не позволяет уточнить, принадлежали ли оба имени одному лицу или же одновременно существовали два эмира с подобными именами, имевшие непосредственное отношение к Крыму. М. Г. Сафаргалиев считает Кутлуг-Тимур-бека наместником Крыма и сыном Туглук-Тимура, который был правителем Крыма при хане Узбеке.[304] Г. А. Федоров-Давыдов обратил внимание на недостаточность обоснования подобного мнения.[305] Спорность этого момента не может поколебать установившуюся в научной литературе точку зрения на Кутлуг-Бука как на наместника Крыма и эмира (князя) местной орды на рубеже 50–60-х гг. XIV в. То обстоятельство, что имя Хаджи-бея связано с существовавшим во владениях Перекопской орды во второй половине XIV в. и расположенным в низовьях Днестра городом Качибеем (Качибеевым) и близким к нему одноименным лиманом, свидетельствует в пользу также довольно распространенного мнения о принадлежности его именно к этой орде. Судя по некоторым особенностям обращения джучидских монет местной чеканки, владения Крымской и Перекопской орд в XIV в. простирались в Северном Причерноморье от Крыма и Днепра до Днестра и представляли собой самодовлеющую в экономическом отношении область.[306]