Феликс ШАБУЛЬДО - Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского

• Название: Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского
• Автор: Феликс ШАБУЛЬДО
• Издательство: Наукова думка
• Жанр: История
• Год: 1987

В монографии освещаются конкретно-исторические обстоятельства перехода под власть Литовского государства Волынской, Подольской, Киевской и Чернигово-Северской земель, их общественно-политическое уст- ройство, исследуются вопросы борьбы против господства Золотой Орды, за воссоединение всех земель Руси в едином государстве.

Для научных работников, преподавателей и студентов вузов; всех, кто интересуется историей нашей Родины.

---

Соотношение между светским и церковным землевладениями в XIV в. было далеко не в пользу второго, что объясняется относительной слабостью церковной организации в Юго-Западной Руси, стремлением светских феодалов ограничить ее юрисдикцию, доходы и земельные владения.[319] Об этом, в частности, свидетельствует митрополит Киприан, который ставил себе в заслугу, что он в 1376– 1378 гг. "в Литве" и на Волыни "мъста церковная, запустошена давными лђты, оправил есмь приложити к митрополии всея Руси… и десятину доспъл к митрополии же, и села". В Киевском княжестве Киприан ставил своей целью "доискаться" и "оправдать" "такоже отприснаа (т. е. извечные. – Авт.) села софийская, отпала к князем и к бояром".[320] На относительно скромные размеры земельных владений и доходов с них киевской митрополии указывает "Запись о денежных и медовых данях, взимаемых с Киевской митрополичьей отчины", где названы восемь софийских сел (или их частей – "земель") и 33 боярских села и "земли", с которых крестьяне давали натуральный и денежный оброки на митрополичий двор в Киеве.[321] Монастырское землевладение в XIV в., видимо, также не было значительным. На Руси монастыри стали общинами с коллективной собственностью и, следовательно, получили возможность приобретать и накапли- /76/ вать имущество, в том числе земли, только во второй половине XIV в.[322] Начало быстрого роста земельных владений православных монастырей в Юго-Западной Руси, как показывает поземельный материал Литовской метрики, приходится на рубеж XV–XVI вв. Он, так же как и темпы формирования магнатского землевладения, в значительной степени обусловливался политическим курсом литовской великокняжеской власти, стремившейся путем раздач земель из государственного фонда подорвать основу могущества удельных князей, а после ликвидации удельно-княжеской власти на Волыни и в Киеве укрепить таким образом свои позиции в местной, в частности духовной, феодальной среде. Итак, церковное землевладение в Юго-Западной Руси в силу конкретных исторических обстоятельств не получило в рассматриваемый период такого развития, как на северо-востоке, где оно уже в XIV–XV вв. переросло политические рамки отдельных княжеств, приобретая значение существенного фактора в процессе преодоления феодальной раздробленности и образования Русского государства.

С развитием системы вотчинного землевладения тесно связано расширение иммунитетных прав крупных феодалов. Б. Н. Флоря, проследив эволюцию феодального иммунитета и изменение взаимоотношений между государственной властью и представителями сословия светских феодалов в период образования единых Польского и Русского государств, отметил, что в начальной стадии их образования эти процессы развивались принципиально в одном и том же направлении и, несмотря на свою незавершенность, вели к превращению крестьянина и его имущества в полную собственность господина. Вместе с тем имелись некоторые отличия в податных правах. Так, польские магнаты и рыцарство уже в XIII в. добились в общем порядке освобождения от большинства государственных налогов и повинностей, за исключением тех, которые были связаны с обороной страны, тогда как вотчинники Руси располагали такими правами не в полном объеме. Их владения, в частности, не освобождались от важнейших государственных налогов, а частновладельческие крестьяне, кроме исполнения повинностей по укреплению городов, уплаты дани, привлекались также к работам в княжеском (великокняжеском) хозяйстве.[323] Б. Н. Флоря оперировал данными, характеризующими иммунитет светских феодалов Московского великого княжества, но аналогичную картину воссоздают также источники, особенно законодательные, освещающие феодальную собственность и социальный статус крупных землевладельцев Великого княжества Литовского в конце XIV – первой половине XV вв.[324] /77/

Более существенными оказались отличия в тенденциях развития условного феодального землевладения в Юго-Западной и Северо-Восточной Руси. Если в последней процесс преодоления феодальной раздробленности и образования единого Русского государства сопровождался все более решительным перераспределением земельной собственности в пользу широкого слоя служилых феодалов и созданием поместной системы, то в восточнославянских частях Великого княжества Литовского дальнейшее развитие боярского условного землевладения шло по пути превращения его в полное безусловное землевладение.[325] В связи с расширением и укреплением экономической базы боярства в общественно-политических отношениях Великого княжества Литовского уже к середине XV в. произошли существенные сдвиги, выразившиеся в снижении (в целом и на местах) политической роли титулованной знати и росте общественного значения нетитулованных крупных и средних землевладельцев-магнатов (панов) и бояр (шляхты) на основе уравнения их в экономических правах, что было оформлено в ряде законодательных актов королевской и великокняжеской власти.

Расширение боярского домена совершалось за счет государственных земель, находившихся в пользовании сельских общин. В связи с этим общинное землепользование постепенно уступает место частновладельческим землям на Волыни, в Подолье, северной полесской части Киевской земли, а также в Черниговщине. Одновременно население общин, находившееся под юрисдикцией великокняжеской (удельно-княжеской) администрации, переходило под юрисдикцию вотчинника, а сама община со значительно урезанными правами оказывалась все более подчиненной власти феодала-землевладельца, превращаясь тем самым в одно из орудий феодальной эксплуатации крестьянства в вотчинной системе хозяйства. К середине XV в. общины, обладавшие более полными правами и самоуправлением, сохранились на государственных (великокняжеских и княжеских домениальных) землях, основной массив которых находился на подвергавшихся частым нападениям ордынцев и поэтому не представлявших для землевладельцев особого интереса южных и юго-восточных окраинах Подолья и Киевского княжества, включая Северскую территорию.

В XIV в. значительная (если не преобладающая) часть сельского населения состояла из относительно свободных, незакрепощенных крестьян, которые вели свое хозяйство как на великокняжеских (удельно-княжеских) домениальных, так и частновладельческих землях. Лично свободное сельское население не было соци- /78/ ально однородным и делилось на две группы, отличавшиеся специальными обязанностями: на тяглых и на военно-служилых. "Тяглые люди", или "данники", составляли наиболее многочисленную категорию крестьянства, которая выполняла основное государственное "тягло" – работы по укреплению городов и оборонных замков, а также вносила в казну разнообразные дани и подати. Крестьяне-слуги привлекались в интересах государства к военной службе (в этом случае их называли военными слугами, или "боярами") или же к обслуживанию потребностей различных отраслей княжеского домениального хозяйства[326]. Военнообязанные слуги составляли верхний, наиболее зажиточный слой военно-служилого крестьянства, и в отличие от других его слоев нередко освобождались от государственного тягла и даней ("коли на войну ходять, тогды подимьщины не дають"). Единственной их повинностью было "на войну ходити".[327]

Среди частновладельческих крестьян свободные люди занимали особое положение. Они владели или пользовались наследственными или хозяйственно освоенными земельными участками на основе древнего обычного права, отбывали определенные повинности в пользу вотчинника, но сохраняли за собой право перехода к другому землевладельцу или же на незанятые земли. В актах Литовской метрики эта категория сельских жителей обозначалась терминами "люди вольные", "люди похожие", "люди прихожие" и др. Класс землевладельцев стремился зафиксировать в законодательном порядке повинности "похожих" крестьян и прикрепить их к земле, ограничив свободу переходов.

Дань с домениальных и частновладельческих крестьян взималась в основном в форме натуральной ренты. Виды продуктов натурального оброка определялись местными условиями и состояли из меда, пушнины (бобровой, куничной), хлеба (рожь, пшеница, овес). Часть дани, в частности "воловщина", "подымщина" и некоторые другие виды, как показывает люстрация домениальных земель Киевского княжества 1471 г., взималась деньгами.[328] Отсутствие в крестьянских дворах малоземелья при наличии больших массивов неосвоенных земель и оброчная система эксплуатации феодально зависимого крестьянства предоставляли ему значительный простор для проявления хозяйственной инициативы – непременного условия сравнительно быстрого восстановления экономики Юго-Западной Руси от разрушительных последствий Батыева погрома и последующих ордынских нападений. Отработочная рента занимала, по-видимому, незначительное место среди других форм эксплуатации зависимого крестьянства. Ее рост наблюдается к середине XV в. в связи с развитием поместного (фольваркового) хозяйства, прежде всего, в западных районах /79/ Великого княжества Литовского.[329] Тогда же стало более определенно проявляться усиление процесса имущественного расслоения крестьянства и тенденций крепостнического порядка, особенно в вотчинных владениях боярства.