Николай Князев - Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны

• Название: Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны
• Автор: Николай Князев
• Издательство: Товарищество научных изданий KМK
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004

Впервые в России публикуются мемуары двух белых офицеров, воевавших в гражданскую войну в России и Монголии под командованием барона Р.Ф. фон Сарыл-гун-хурэа:

Н.Н. Князев. Легендарный барон;

М.Г. Торновский. События в Монголии-Халхе в 1920–1921 годах: военно-исторический очерк (воспоминания).

Книга первого из них была опубликована в Харбине в 1942 г. и почти неизвестна, а мемуары второго публикуются впервые. Оба автора живым и ярким языком описывают события, очевидцами которых были. Их воспоминания контрастируют с некоторыми домыслами, существующими вокруг жизни и деятельности барона Унгерна. Вводится в оборот ряд фотографий, имеющих отношение к данной теме. — Книга адресована гуманитариям, в первую очередь историкам, востоковедам, этнографам, политологам, культурологам, а также широкому кругу читателей, интересующихся историей.

С.Л.Кузьмин (сост.)

---

На следующий день мне доложили, что при переправе через Селенгу сотни Немцева в темноте сбежал Безродный. Грешный человек, я сразу подумал, что Безродный не сбежал, а всадники спустили его в воду на корм рыбам, но оказалось, что он действительно сумел бежать, бросившись в воду и, симулируя потопление, выплыл. По Селенге доплыл на ялике до Троицкосавска, где вымаливал у Щетинкина прощение, но красный партизан не внял его мольбам и расстрелял.

Переправа через Селенгу заняла всю ночь с 17 на 18 августа. Непосредственно переправой руководили полковники Хоботов и Парыгин. Я сидел у костра над картой и решал вопрос, по какому пути вести бригаду на восток. Путей было два. Один путь — пройти мимо Урги с севера, другой — с юга. Первый путь значительно короче, но, наверно, придется дать бой красным. Первый путь был лучше в смысле пастбищ и водопоя, что выдвигалось, как главное, так как сохранение коней — спасение людей, вверенных моим заботам.

Я наметил по карте оба пути, и после окончания переправы всех частей пригласил Парыгина и Хоботова к своему костру, изложил им все плюсы и минусы каждого пути и просил их высказаться. Оба полковника признали путь севернее Урги более приемлемым, и мы единодушно на нем остановились, причем путь движения оставался для всех остальных в глубокой тайне.

На этом же совещании порешили отпустить немедленно монгольские сотни, так как они нам были не нужны. По пути на Керулене отпустили бурят, кои не пожелают идти в Маньчжурию, и они сумели рассосаться среди своих бурят, кочующих в большом числе в верховьях Керулена и юго-западным склонам Хэнтэя, спасаясь от красных в Забайкалье.

Здесь же установили определенный взгляд на свои цели, формулируя их так: “Признать для данного 1921 г. борьбу с большевиками для нас непосильной, когда население Забайкалья, не испытав большевистского режима, не на нашей стороне, а потому бригада не пойдет к атаману Семенову, а люди бригады вольны определить свою судьбу, как каждый найдет для себя лучшим. Мы связаны общими интересами и едины до выхода в безопасную зону от большевиков — до выхода на Керулен. Об этом решении пока не объявлять”.

Здесь же изучали на память свой путь, дабы в случае выбытия меня или кого- либо из нас троих, план пути был известен. Он лежал: к северо-востоку от Ван-хурэ на поселок Мандал, который отстоял в 45 верстах к северу от Урги. С Мандала перевалить южные отроги Хэнтэя и выйти в верховья Керулена, если не удастся выйти в верховья Толы. От Керулена взять круто на юг и, отойдя от него верст 70-100, повернуть на восток в переделы Барги. Ожидали встретить красных при пересечении тракта Троицкосавск — Урга и на Керулене. Весь намеченный путь превышал 1200 верст, кои на степных конях можно будет пройти 27–30 дней при 5–6 дневках. Чтобы скрыть путь следования, арьергардной сотне забирать с собою всех встретившихся на пути монгол и отпускать их только после Керулена, когда минует красная опасность.

Переправа через Селенгу, несмотря на темную ночь и спешку, совершена была с малыми потерями. Утонуло или бежало человек 5–6 монгол и слабосильный скот из табуна и гурта.

Часов в 8 утра 19 августа бригада двинулась на восток. 20 августа были отпущены 2,5 сотни монгол в полном вооружении и снаряжении. Им дали уставших коней из табунов и рогатый скот. Расстались друзьями. Взяли с них слово, что пойдут по направлению Дзаин-шаби и никому не скажут, где мы расстались. Исполнили ли они свое обещание, неизвестно.

За 19, 20 и 21 августа, меняя коней на привалах, прошли около 300 верст и стали биваком на р. Орхон вблизи красивого и богатого монастыря бога Солнца.

В составе 1–й бригады был китайский дивизион под командой прекрасной души командира майора Ли. В дивизионе насчитывалось до 240 человек, и они были разбиты, кажется, на 3 сотни. В качестве инструкторов в дивизионе было 4 офицера и 12 урядников. Майор Ли заверил меня, что китайцы останутся лояльны в полной мере новому командованию бригады, так как китайцев весьма устраивает уход в Маньчжурию, и они уйдут на службу к генералу Чжан Цзолиню. Тем не менее, зная мятежный дух китайских солдат и не имея возможности уплатить им жалование, которое они не получали 2 месяца, я приказал дивизиону на ночные биваки становиться отдельно, в расстоянии 0,5–1 версты. В ночь с 20 на 21 августа, на заре, я был разбужен шумом на биваке. На вопрос, что случилось, получил ответ: “Китайцы перебили русских инструкторов и ушли в неизвестном направлении в горы”.

Вскочил на коня, поехал на китайский бивак. Там уже хозяйничала дежурная сотня и был полковник Парыгин. Человек 80–100 китайцев стояло в строю без оружия. Майор Ли метался по биваку. Парыгин обратил мое внимание на изуродованные и полусожженные трупы 2 офицеров и 4 урядников, кои были при одной из китайских сотен, которая сбежала. Догонять и наказывать сбежавших китайцев не имело смысла. В наказание за товарищей было решено не вести с собою китайцев, а отпустить их на все четыре стороны, отобрав у них коней, амуницию и оружие. Майор Ли на коленях упрашивал разрешить ему следовать с 1-м Конным полком, п это разрешение ему было дано. Зверски умученных двух офицеров и урядников похоронили с подобающими почестями, могилы сравняли с уровнем земли, чтобы не были приметны и не подверглись бы осквернению. Команда: “По коням!” — и бригада пошла к Орхону.

У храма Солнца на Орхоне простояли полсуток. Здесь представилась возможность переменить уставших коней. Их было много. Гурты скота тоже отказались идти дальше, из 500–600 голов осталось не больше 100–150. При поверке в сотнях коней и в табуне оказалось, что нужно переменить до 1000 коней. Вступили в переговоры с настоятелем монастыря, который был весьма расположен к унгерновцам. После долгого торга он согласился за 1000 подбившихся коней и 150 быков дать 800 свежих коней и 100 баранов. Бригаду такая мена в полной мере устраивала.

Монголы подогнали неизвестно откуда взявшиеся табуны коней и чины бригады сами выбирали себе коней. Мне лично лама подарил своего верхового коня-иноходца, за которого я вечно благодарен ламе, так как конь оказался сильным, умным и не раз выручал меня из тяжелого положения в горах Хэнтэй. Баранов резали, мясо подсаливали и укладывали в сумы, как продовольствие на три — четыре дня.

22 августа бригада вытянулась в парадную колонну. Ни табунов, ни гуртов скота не было. Запасных коней (приблизительно один запасной конь на два человека) вели в строю на недоуздке. Колонна раздалась немного вширь, но все сидели на вполне годных конях и имели запасных. Не помню точно, какого числа (23 или 24 августа) пересекли тракт Урга — Троицкосавск.

Есаул Нечаев не пожелал со своим дивизионом кударинцев идти в Маньчжурию и просил его отпустить партизанить в районе Кудары. Уговаривал его отказаться временно от борьбы с большевиками, но он не внял голосу благоразумия. Долго прощались, целовались с нечаевцами, и они провожали нас долгим взглядом, оставшись на биваке. Уже в эмиграции, много лет спустя, узнал, что с год есаул Нечаев партизанил в верховьях Иро — Чикоя, был пойман красными и расстрелян. Пусть в потомстве сохранится добрая слава о достойном начальнике и бескорыстном борце за Белую идею.

На пройденном пути заслуживает еще один факт, который надо отметить: на одном из ночлегов исчез из бригады командир 2–го дивизиона 1-го полка подъесаул Янков, бывший командир 3–го полка. Он ушел с вестовым и двумя вьючными конями при одном запасном коне. Что его толкнуло на тайное бегство и куда он бежал — неизвестно. В эмиграции он, как будто бы, не появлялся.

Попытка идти скрытно — напрасные были старания, так как след от похода бригады был слишком заметен. Остановка у храма Солнца на полсуток не могла быть скрытой от красных в Урге. Они знали, что мы где-то в районе Мандала и идем северным путем на восток. Выходы из Хэнтэя по карте совершенно ясно определялись: или в верховья Толы, или в верховье Керулена. Но вот и долина Мандала. Из нее выходы во все четыре стороны и в частности, из нее идет путь по южным склонам Хэнтэя в верховья р. Толы или Керулена, куда я и вел части.

Бригада двигалась в колонне по три. Авангард, поравнявшись с разрушенным поселком Мандал, был обстрелян с южных гор красными. Я ехал в авангарде. Задерживаться было нельзя, нужно было проскочить обстреливаемое место возможно быстрее. Вызвал артиллерийский взвод поручика Шестакова и приказал ему открыть из двух пушек шрапнельный огонь по сопке, где засели красные. Сколько их там было — неизвестно. Языка достать было неоткуда. Поручик Шестаков — отличный артиллерист и со второй — третьей очереди шрапнели стали рваться над цепями красных на сопке. Они заметались по сопке, ища укрытий. В бинокль определилось, что их на сопке до 200 человек. Подвернулся местный монгол и сообщил, что те красные, кои сидят на сопке — косцы, которые здесь, в долине Мандала, косят сено. Они утром бросили поселок и ушли на сопки, так как получили сведения, что идут унгерновцы на Мандал. Тем временем бригада на рыси проходила обстреливаемое пространство и скрывалась на подъеме Хэнтэя. Бригада благополучно миновала опасное место, не потеряв ни убитыми, ни ранеными ни всадника, ни коня. Когда подходил арьергард, артиллерия снялась с позиции, и поручик Шестаков с грустью доложил, что в зарядном ящике осталось 3 снаряда. Стал вопрос, нужно ли для дела тянуть по горам 2 пушки и 2 зарядных ящика с тем, чтобы их сдать в Хайларе китайцам? На втором большом перевале выяснилось, что пушки нужно тянуть на подъемы на лямках людям. Посоветовавшись с Парыгиным и Хоботовым, приказал Шестакову вынуть замки, снять прицельные приборы, а пушки и зарядные ящики столкнуть в пропасть, что ими с великим прискорбием и было выполнено.