Роман Солнцев - Привычное место

• Название: Привычное место
• Автор: Роман Солнцев
• Жанр: Современная проза

Опубликовано в журнале «День и ночь» 2010, №2

Рукопись любезно предоставлена Г. Н. Романовой

---

— А может, покажешь? Который это дом?

Василий вдруг настороженно поднял на меня синие неподвижные глаза. Конечно, дошло до бродяги — неспроста я спрашиваю.

— Петрович, я не хочу палкой по голове получить… а то и пулю впотьмах… Ну их на!..

— Какая палка, какая пуля?!

— Вот тут, к дому моего хозяина,— он кивнул на недостроенный скромный коттедж с картонками в прогалах окон,— подъехали на днях на «джипе» обритые… мешков пять цемента накидали в багажник. Я вышел: «Вы чё, парни? Вам Витька разрешил?» — «Разрешил, разрешил…» А один сзади как трахнет резиновой дубинкой… у них и дубинки милицейские. И уехали. Я подумал: говорить Витьке, нет… решил промолчать. Ещё начнёт выяснять, кто такие, а те будут отнекиваться… мне достанется от Витьки за то, что недосмотрел, а те просто убьют при случае. Я читать буду.

Я пожал плечами и вышел. Уже стемнело, собаки лаяли куда-то в сторону соснового лесочка. Мне туда и предстояло идти.

— Его дом с башенкой… из белого кирпича, — прокричал из вагончика Василий. — Два этажа и башенка… ну вроде кукиша.

Я был несколько озадачен тем, что Василий трусил. За поглядки же денег не берут, что тут опасного? В лесу между белесыми сугробами, ещё не растаявшими здесь, дорога чернела, как траншея,— я брёл наугад и несколько раз зачерпнул ботинками воды.

Но вот и посветлело — на красном знамени заката коттеджи бывших руководителей партии. Да, замечательные здесь дома… кое у кого уже свет горит в окнах… пахнет дымком бань, а то и финских саун… смолистым деревом калёным несёт… музыка играет… звенят цепями псы…

Где же хоромы запакованного в тройку человечка с жестяным голосом — Туева? Ага, вот дворец в два этажа, белесая башенка вознеслась к небу, уже обозначившему звёзды… У подножия мерцают обёрнутые прозрачной плёнкой, ещё нетронутые кубы кирпича. Замер, как огромная цапля, кран. Слава богу, не слышно собаки…

В стороне, за кустами я заметил длинный вагончик, такой же, как у Василия с друзьями, в окошке играло голубое марево работающего телевизора. Я постучался в дверь.

— Кто?! — точно как Василий, спросили изнутри.

— Соседи,— ответил я, надеясь, что человека с загипсованной рукой не тронут, даже если будут раздражены моим визитом.

Дверь распахнулась — на пороге стоял голый по пояс здоровяк с усами. Он смеялся — видимо, только что смотрел весёлую передачу. Кивнул, приглашая к разговору.

— Алексей Иваныч просил вечерком подойти… по делу.

— Алексей Иваныч? Сегодня его не будет. Он завтра…— Сторож оглянулся на экран телевизора.— Он же по субботам.

— А, выходит, я спутал…— Я уже хотел пойти прочь, я получил, что хотел, но, заметив, что усатый снова уставился на меня, будто припоминает, видел он меня раньше или нет (а он ведь мог меня и видеть в посёлке), я исказил лицо, нянча руку.

— Что с хваталкой?

— Да вот сломал… Ну, пока. — Напрягшись, ожидая чуть ли не удара в спину, тем не менее как можно медленней я потащился через бор к дороге. Нет, сторож не окликнул меня, не догнал.

Я брёл домой и ругал себя: «Ну и что такого ты выведал? Ну, это коттедж Туева. Ну, скажешь ты людям, что Туев, тот самый, который баллотируется в губернаторы, врёт… ну и что?! Люди только руками замашут: «Все они врут!» Наверняка у него и машина есть. И что тут такого? Плюнь, старина. Не трать время. Есть ещё хорошие книги, которые ты не читал или читал, пугаясь, урывками когда-то, лет тридцать назад. Например, Солженицына полистай… или Набоковым насладись..»

Жена дома, конечно, беспокоилась — сама открыла дверь, едва заслышав, как на этаже остановился лифт:

— Ты где был, Коля?!. Ой, грязный… ты что, упал? Ты с кем-то пил?

— Нет. Но сейчас бы выпил. Знаешь частушку?..

— Да ну тебя с твоими частушками. Студентов разлагаете…

— Есть и без мата, тонкие. Вот, например, шедевр. Почти моцартовская лёгкость.

 Поживу, повеселюся,
 В жопу жить переселюся,
 Вставлю раму и стекло,
 Будет сухо и тепло.

— Да что с тобой? — Увидев, как я швырнул на диван томик Чейза: догадалась.— На дачу ходил? Ну как там? Мог бы картошки принести заодно…

— Завтра.

Назавтра я действительно принёс сумку картошки из своего погреба, но к строящемуся дворцу Туева больше не ходил — ну его к чёрту. Всё равно его не выберут губернатором — мелковат. Там среди кандидатов есть такие волкодавы… Один толстый, помнится, сидел, развалясь, шевеля пальцами на мошне,— вот кто людям нравится. Сила в нём чувствуется. Умение и помолчать. А этот всё обещает, скрипя голосом, словно у него душа болит. А наверняка только зубы болят. Или геморрой замучил от сидения на месте.

А вот у меня рука болит. Рука — это великая, необходимейшая штука. Писать-то ничего не могу. Только читать.

И я пару недель читал хорошую литературу — то стихи Бунина, то рассказы Набокова. Но не газеты. К чёрту всю вашу современную лживую дребедень…

3.

Хоть у меня слегка асимметричное лицо, и нос длинный, и очки с квадратной чёрной оправой на носу, и мои студенты упорно называют меня Мефистофелем, я человек добрый. И никому никогда не желал зла.

Но когда вчера вечером случайно услышал по телевизору, что во второй тур вышел вместе с кем-то Туев, тот самый, у меня в глазах потемнело. И я не мог ночь спать.

Да как такое могло случиться?! По нему же видно с первого раза, что, раздуваясь, как медуза, он всё врёт, врёт! Как его могли пропустить в решающий тур?! Кто у него противник?

Утром включил новости: вот горе, последним соперником у Туева оказывался старичок с подбородком вроде стакана, бывший первый секретарь. Все демократы и либералы вылетели из игры?! Что же вы, балаболы? А из этих кто лучше? Наверное, всё же старик, а?.. Этот хоть откровенно говорил: «Да, я был секретарь обкома, верил в идеалы социализма (правда, уже не коммунизма), да и сейчас верю… но я умею работать с людьми…» При всей моей нелюбви к партийцам я понимал: дурак не смог бы организовать строительную фирму… А у этого старика за его сутулой спиной — огромная строительная фирма «Феникс» (оставим в стороне сарказм по поводу названия).

Показали кусочек из очередного их состязания. Туев к сегодняшним дням уже раздулся до размеров канцлера Коля из ФРГ (может, бронежилет надел?), голос его скрежетал теперь как трактор, идущий по гальке и щебню, с наслаждением и ненавистью. На любой вопрос отвечал мгновенно, без запинки, подхватывая ещё и не произнесённую до конца фразу, точно заранее знал её (возможно, и знал?). И уже не стеснялся в своей торопливости. Как гриппозная лихорадка, его подгоняло ощущение: ещё немного — и вот она, власть!

Растянув губы и играя желваками, цитировал стихи Маяковского и всевозможные цифры. Он всё помнил: в каких районах какие удои, каким был урожай в прошлом году, а каким — до развала СССР, называл фамилии и бывших руководителей хозяйств, и нынешних, и прежних агрономов, и теперешних… было непонятно, как человек может столько помнить… видно, готовился, как в бой, на смерть. И было ясно всем, в том числе и старичку напротив с его менее яркой памятью, — скорее всего, Алексей Иваныч и победит. Туев. Народный кандидат, как было напечатано на показанной листовке.

Сегодня он приехал на телестудию в скромном сереньком костюмчике, был без галстука, в украинской вышитой по вороту рубашке. И несколько раз повторил, уже не боясь показаться смешным, что всё детство ел одну картошку, пил разведённое родниковой водою молоко — не хватало на всю семью («Нас, едоков-то, было семеро!») … что страдания простого народа ему близки, как крест на груди.

Его бледнолицый старый соперник смотрел на него странным взглядом — то ли восхищаясь, то ли с оттенком страха. И было непонятно: неужто он, строитель, да и просто внимательный человек, не ведает, что у Туева как минимум есть дача, вот она, строится в садово-огородном товариществе «Солнышко»?! Может, «фениксовские» люди и строят? Но старик не напомнил о громкой лжи Туева. Ворон ворону глаз не выклюет, или просто порядочный человек?

Но ведь этот Туев уже набрал 32 процента голосов, а старик — всего 25… Ещё немного — и Туев может стать губернатором нашей огромной, измученной бедностью и бездорожьем области! Вот этот скромный пока молчит, только шарики ходят под щеками, тихий, с красными ручками на столе, может стать на пять лет нашим Отцом родным — его так уже назвали, говорят, местные казаки и даже саблю с буркой подарили!

— Ну нет!.. — я стукнул загипсованной рукой по столу и взвыл от боли. — Нет!..— Повторяю, хоть я и добрый человек, но меня этот танк достал. Я же помню: он не моргнув глазом соврал перед всем народом. Ну, сказал бы: да, строю за городом… Но он соврал. Значит, понимал: народу это понравится. И если сейчас его развенчать, народу не понравится.