Чак Паланик - Призраки (Haunted)

• Название: Призраки (Haunted)
• Автор: Чак Паланик
• Жанр: Контркультура

Невероятная, страшная и смешная история, которую каждый рассказывает по-своему. Двадцать три “человека искусства”, которые приняли заманчивое предложение на три месяца отрешиться от мирской суеты и создать шедевры – а попали в ад! Полуразрушенный подземный готический театр, в котором нет ни электричества, ни отопления… Еда на исходе… Помощи ждать неоткуда… Выживает сильнейший!

---

Граф Клеветник держит свой диктофон поближе к главным участникам действия. Пишет на ту же кассету, уверенный, что этот последний ужас будет ужаснее предыдущего.

Эта сцена… мы и мечтать не могли о таком повороте сюжета. При такой кульминации первого акта стоимость нашей истории существенно возрастет. Мистера Уиттиера разрывает на части: событие, свидетели которого – в нашем лице – сразу же сделаются знаменитыми. Как и ухо Леди Бомж, разорвавшееся брюхо мистера Уиттиера – это наш счастливый билет. Чек на предъявителя без обозначения суммы. Купон на бесплатный проезд.

Мы впитывали в себя все детали. Поглощали происходящее. Переваривали увиденное, превращая его в историю. В сценарий. Во что то такое, что можно продать.

Как его живот, похожий на тыкву, слегка опал, когда давление расплющило диафрагму. Мы пристально изучали его лицо, растянутый рот, зубы, как будто кусавшие воздух, которого не хватало. Уже не хватало.

– Паховая грыжа, – сказал Святой Без Кишок. И мы все потихонечку проговорили эти два слова себе под нос, чтобы лучше запомнить.

– На сцену… – говорит мистер Уиттиер, уткнувшись лицом в пыльный ковер. Он говорит: – Я готов выступить…

Паховая грыжа … повторяем мы про себя. Из того, что мы имеем на данный момент, хорошей истории не выйдет. Все эти придурки, которых заманили в ловушку. Коварный злодей обжирается, и мы благополучно спасаемся. Нет, так НЕ ПОЙДЕТ.

Мать природа уже подумывает о том, чтобы снять свое ожерелье из медных колокольчиков и потихонечку принести ему воды.

Директриса Отказ собирается прогулять Кору Рейнольдс мимо двери в его комнату и под шумок протащить туда большой кувшин с водой.

Недостающее Звено уже представляет, как он будет всю ночь бегать на цыпочках в комнату мистера Уиттиера и вливать ему в горло воду, пока тот не лопнет: ба бах.

– Тесс, пожалуйста, – говорит мистер Уиттиер. – Поможешь мне лечь в постель?

И мы все делаем мысленную заметку: Тесс и Брендои, наши тюремщики .

– Быстрее, на сцену… мне холодно, – говорит мистер Уиттиер, пока Мать Природа помогает ему встать на ноги.

– Вероятно, шок, – говорит Святой Без Кишок.

В версии, которую мы продадим за большие деньги, он уже не жилец. Главный злодей умрет, и вторая злодейка примется нас истязать в слепой ярости. Госпожа Тесс, которая держит нас в плену. Морит нас голодом. Заставляет носить грязные тряпки. Нас, ее невинных жертв.

Святой Без Кишок встает и приобнимает мистера Уиттиера за талию. Мать Природа ему помогает. Миссис Кларк идет следом за ними со стаканом воды. Граф Клеветник – со своим диктофоном. Агент Краснобай – с видеокамерой.

– Уж вы мне поверьте, – говорит Святой Без Кишок. – Я кое что знаю о человеческих внутренностях. Ну, так получилось.

Мисс Апчхи чихает в кулачок, как будто нам все еще нужно, чтобы она умерла. Мисс Апчхи – будущее привидение в этом доме.

Вытерев брызги с руки, Товарищ Злыдня говорит:

– Ну и гадость. – Она говорит: – Ты что, росла в пластиковом пузыре? Или что? И Мисс Апчхи говорит:

– Да, что то типа того.

Хваткий Сват говорит, что устал, и ему надо поспать. И незаметно прокрадывается в подвал, чтобы испортить печку.

Он пока что об этом не знает, но Герцог Вандальский его уже опередил.

А мы так и сидим под расписным сводом «Тысячи и одной ночи», на шелковых подушках, подернутых плесенью. Пустой пакет из под тетраззини с индейкой валяется на ковре. Резные слоны поддерживают потолок.

Мы все повторяем про себя: Я кое что знаю о человеческих внутренностях. Ну, так получилось…

И больше ничего не происходит. И дальше – опять ничего.

А потом мы все встаем, стряхиваем пыль с одежды и идем в зрительный зал, скрестив пальцы, что нам все же удастся услышать последние слова мистера Уиттиера.

Эрозия – Стихи о Мистере Уиттиере

– Мы совершаем все те же ошибки, – говорит мистер Уиттиер, – которые совершали еще пещерные люди.

Так, может быть, это наше призвание: воевать, ненавидеть и мучить друг друга…

Мистер Уиттиер подкатывает свое кресло к самому краю сцены.

Руки в старческих пятнах, лысая голова.

Под большими глазами на выкате, мутными, водянистыми,

Лицо как будто провисло складками дряблой кожи.

В ноздре – колечко.

Дужка наушников плеера.

Тонет в складках морщин за ушами и врезается в кожу на вяленой шее.

На сцене вместо луча прожектора – фрагмент черно белого фильма:

Почти лысый череп мистера Уиттиера покрыт кадрами хроник военных парадов.

Его рот и глаза едва различимы среди марширующих ног; по щекам, извиваясь, ползут пики штыков.

Он говорит:

– Может быть, страдания и муки – это и есть смысл жизни.

Представьте себе, что Земля – это большая технологическая установка, перерабатывающее предприятие.

Представьте себе барабан для шлифовки камней:

Вращающийся цилиндр, наполненный песком и водой.

Представьте, что ваша душа – угловатый бесформенный камень, который бросили внутрь.

Кусок сырья, природный ресурс: нефть сырец или минеральная руда.

А боль и вражда – это только шлифовочный материал, который нас полирует, натирает до блеска души, очищает их, учит и совершенствует от перевоплощения к перевоплощению.

А теперь представьте, что вы сами, по собственному желанию, бросаетесь в барабан – вновь и вновь.

Вполне сознавая, что ваше земное предназначение – это страдать и страдать.

Мистер Уиттиер на сцене: узкий маленький рот, в котором, кажется, не помещаются зубы.

Брови – как мертвые сорняки, уши торчат в обе стороны, словно крылья летучей мыши.

Он говорит:

– Другого нам не дано. В противном случае выходит, что мы все – дремучие идиоты.

Мы воюем. Боремся за мир. Сражаемся с голодом.

Мы не можем без драки.

Мы воюем, воюем, воюем… оружием, словом, деньгами.

Но все остается по прежнему: мир не становится лучше.

Мистер Уиттиер весь подается вперед, вцепившись руками в ручки своей инвалидной коляски.

По лицу маршируют колонны солдат – ожившие татуировки.

Пулеметов, артиллеристских орудий и танков.

Он говорит:

– Может быть, мы живем именно так, как нам и написано на роду.

Может быть, наша дробилка Земля делает с нашими душами все… как надо.

Собачий век – Рассказ Брендона Уиттиера

Эти ангелы, они считают себя очень хорошими. Эти посредницы милосердия.

В общем и целом, они даже лучше, чем их задумал Господь. С их богатыми мужьями, хорошей наследственностью, ортодонтией и дерматологией. Эти матери, сидящие дома, когда их дети подростки уходят в школу. Дома, но не в домашних заботах. Не домохозяйки.

Образованные, безусловно. Но не из этих, которые шибко умные.

Для домашней работы у них есть помощники. Наемные специалисты. Потому что, если возьмешь не тот чистящий порошок, можно испортить гранитную столешницу или плитку из известняка. Не то удобрение – и можно сгубить весь сад. Не ту краску – и все их усилия, все их вложения пойдут прахом. Дети в школе. Бог на работе – и ангелам нужно как то убить целый день.

Вот они и идут в волонтеры.

Выполнять всякие мелкие поручения. Ничего важного – чтобы вдруг чего не напортачить. Развозить по палатам книги в отделении для пожилых пациентов. Между йогой и дамским читательским кружком. Развешивать украшения для Хеллоуина в доме престарелых. Они есть в любой богадельне, эти ангелы скуки.

Ангелы в туфельках без каблуков, в итальянской обуви ручной работы. С их благими намерениями, дипломами по истории искусства и кучей свободного времени, которое нужно как то убивать, пока у детей не закончатся занятия в футбольной секции или балетном кружке после школы. Эти ангелы, такие хорошенькие в своих цветастых сарафанах, с чисто вымытыми волосами, убранными с лица. Они всегда улыбаются. Всегда. Когда ты на них ни посмотришь, они улыбаются.

У них есть доброе слово для каждого пациента. Они непременно заметят, как хорошо ты расставил на тумбочке свою коллекцию открыток с пожеланиями скорейшего выздоровления. Какие миленькие фиалки ты вырастил в горшках у себя на подоконнике.

Мистер Уиттиер любит этих ангелов в женском обличье.

Они всегда говорят ему, лысому дряхлому старику из палаты в конце коридора, какие милые постеры с рок концертов висят у него на стене над кроватью. Какой яркий и славный скейтборд стоит у него за дверью.

Старый мистер Уиттиер, пучеглазый карлик мистер Уиттиер, спрашивает у них:

– Ну как оно, дамочки, все чики пыки?

И ангелы, они смеются.

Над этим стариком, который ведет себя, как мальчишка. Это так мило и трогательно: он так молод душой.

Славный, глупенький мистер Уиттиер с его Интернетом и журналами по сноуборду. С его хип хопом на компакт дисках. В бейсболке, козырьком назад. Как носят мальчишки.

Он такой же, как их дети школьники. Только старый. И они начинают ему подыгрывать – просто не могут удержаться. Ведь он такой милый, он так им нравится: с этой его бейсболкой, повернутой козырьком назад, с этой музыкой у него в наушниках – такой громкой, что ее слышно даже тому, кто стоит рядом.