Елена Миль - Неизвестный Миль

• Название: Неизвестный Миль
• Автор: Елена Миль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46871-3

Его имя давно вошло в легенду. Его авиашедевры стали гордостью отечественной авиации. Проекты его прославленного КБ до сих пор составляют ядро вертолетного парка России — от вездесущего Ми-8, который закупали больше стран, чем автомат Калашникова, до непревзойденного гиганта Ми-12 грузоподъемностью 40 тонн, занесенного в Книгу рекордов Гиннесса; от героя Афгана и Чечни первого советского боевого вертолета Ми-24, много лет не имевшего себе равных по скорости, вооружению и бронированию, до грозного Ми-28Н «Ночной охотник», превосходящего хваленый американский «Апач» по всем статьям.

Но эта книга — больше, чем разбор проектов великого конструктора. Ведь многое в судьбе Михаила Леонтьевича Миля остается недосказанным до сих пор, а в его творческой биографии хватает неизвестных страниц и «белых пятен» — лишь теперь возможно открыть, каких трудов стоило ему «пробивать» свои революционные разработки, сколько сил было потрачено на преодоление административных барьеров и бюрократических препон. Созданная дочерьми М. Л. Миля на основе уникальных документов из семейного архива и личных записей легендарного авиаконструктора, эта биография впервые восстанавливает подлинную историю его жизни.

---

Миша Миль в группе был самым младшим, все его звали просто Миша, а секретарь парторганизации института Гудзик, который был старше, называл его Михаилом Леонтьевичем, он уже тогда чувствовал в Мише большие способности и очень уважал его.

Михаил Александрович Захаров вспоминал: «Я в тот год еще учился на металлургическом факультете, но с завистью смотрел на тех, кто учился на механическом, где была авиационная специальность.

В те годы я все свободное время старался принимать участие в работах студентов-авиационников. Их гордостью были построенные аэросани собственной конструкции.

Беда была только в том, что в Новочеркасске зимой снега выпадало мало, и он быстро таял. Тем не менее аэросани лихо носились по городу, удивляя и пугая жителей.

Здесь и произошло мое первое знакомство с Михаилом Леонтьевичем. Среднего роста, худощавый, с серо-голубыми глазами. Стрижка под машинку, что соответствовало тогдашней комсомольской этике. Девушки-комсомолки в те времена лицо не пудрили, губы не красили. Михаил Миль организовал авиационный кружок, его посещали рабочие, студенты, люди самого разного возраста.

Авиационный кружок работал очень хорошо, и хотя в нем обычно было не более 12–15 человек, было построено много интересных моделей. Миша умел увлекать людей, каждому давал работу по силам. Свои идеи он очень хорошо иллюстрировал рисунками. А рисовал он блестяще.

Уже через несколько месяцев после начала работы кружка у нас было построено столько хороших летающих моделей, что появилась возможность провести соревнования. А на краевых соревнованиях мы заняли несколько призовых мест, и рекорды для того времени были хорошие.

Учились мы по Дальтон-плану, бригадному методу, который пришел к нам из Англии и США, когда один студент из группы сдавал профессору экзамены за всех. Это, конечно, приводило к пробелам в знаниях. Миша успешно сдавал экзамены по физике и математике.

В институте была прекрасная библиотека, научные журналы по авиации, и из них Михаил Леонтьевич узнал о работах по автожирам. На взгляд многих, это были очень странные и сложные летательные аппараты».

В личном дневнике от 12 сентября 1963 года Михаил Леонтьевич возвращается мысленно к студенческим годам, его работа над автожирами представлялась ему исключительно важной, поскольку она помогла решить многие проблемы, связанные с созданием вертолетов. Он писал: «Впервые я услышал слово «автожир» в 1928 году от своего товарища Миши Захарова, будучи тогда студентом 3-го курса Новочеркасского института. Он с увлечением рассказал мне о новом типе диковинного самолета, у которого вместо крыла был самовращающийся винт».

ЧАСТЬ II

Автожиры. Пути развития вертолетов

Идея автожира как самолета с вращающимся крылом (авторотирующим несущим винтом), никогда не теряющим скорости, возникла у молодого испанского инженера Хуана де ля Сиерва в двадцатых годах. В Англии он создал несколько конструкций автожиров, наиболее известным из которых был автожир С-30, находившийся в серийном производстве. Сиерва мучительно переживал смерть своего друга-летчика, который погиб у него на глазах, испытывая самолет его конструкции. Спасти пилота мог бы вращающийся винт, который не дал бы самолету упасть. Автожиры строились также в США фирмами «Питкерн» и «Келлет».

В то время стремительно развивающиеся за годы Первой мировой войны самолеты, теперь уже оснащенные вооружением и поэтому с большей нагрузкой на площадь крыла, вплотную встретились с новой тогда проблемой штопора — потерей скорости.

Свободно вращающийся от набегающего потока несущий винт автожира исключал необходимость в сложных редукторах и трансмиссиях. Применение на автожирах шарнирного крепления лопастей несущего винта ко втулке обеспечило гораздо большую прочность, а автожиру устойчивость.

Остановка двигателя перестала быть опасной, как это было у первых геликоптеров: авторотируя, автожир легко совершал посадку с малой скоростью.

Первые автожиры очень напоминали самолет и фактически использовали те же самолетные элементы: небольшое крыло, мотор, пропеллер, единственным отличием был большой самовращающийся винт.

Из статьи Миля «Автожиры» в Технической энциклопедии 1936 года: «Автожир — летательный аппарат тяжелее воздуха, в котором в отличие от самолета подъемная сила создается с помощью вращающегося на вертикальной оси винта-ротора. За все время полета ротор вращается свободно от встречного потока воздуха».

Михаил Леонтьевич заинтересовался этими летательными аппаратами и начал самостоятельно изучать теорию автожира и геликоптера.

В 1929 году Михаил Леонтьевич поехал на практику в Москву, предварительно написав письмо своему земляку из Иркутска — Николаю Ильичу Камову, который в то время был уже известным авиаконструктором и строил автожиры.

Николай Ильич вспоминал: «Я получил письмо от студента Новочеркасского института, которое до сих пор у меня хранится. Он узнал о создании нами автожира и писал, что сам занимается теорией автожиров и хотел бы у нас практиковаться». Желание Михаила осуществилось во время летних студенческих каникул. Он работал помощником механика по летным испытаниям на автожире КАСКР-1 конструкции Камова и Скржинского.

М. Л. Миль переписывался с Николаем Ильичом Камовым. Вот одно из писем из Новочеркасска:

Уважаемый Н. И., посылаю Вам обещанный список литературы по автожирам, среди которой преобладает главным образом английская. Одну статью я закончил, переведу вторую и тогда пришлю обе вместе. У меня есть сведения о том, что Сиерва сделал доклад. Не сможете ли Вы узнать в ЦАГИ, нет ли у них каких-либо сведений об этом докладе. Меня очень интересуют успехи Вашей машины. Поставили ли Вы новый мотор? Мне не удалось достать книгу Юрьева о графическом методе расчета винтов ни в международной, ни в центральной библиотеке, в нашей библиотеке ее тоже нет. Мне она крайне необходима, и я был бы Вам очень благодарен, если бы Вы смогли мне послать ее хотя бы на месяц.

Напишите, если Вам нужны данные некоторых машин Сиервы, они у меня есть, и я смогу Вам их послать.

Желаю Вам всяких успехов в «вертолетном» деле. Всего хорошего.

P. S. Привет Николаю Кирилловичу (Скржинский) и Крейндлину. Чуть не забыл!

Напишите, пожалуйста, могу ли я в своем докладе у нас в Авиасекции говорить о Вашей машине и ее достижениях.

Михаил Миль.

В декабре Миша с группой уехал на дипломную практику в Москву. Группа Пану Руденко не взяла, так как она ждала ребенка. Пана осталась одна, 5 февраля 1931 года родилась дочка Таня. Ей было очень горько и одиноко. В обиде она записала дочку на свою фамилию. Приехав с практики, Михаил Леонтьевич страшно рассердился, свидетельство о рождении порвал, даже не поняв, что этим не уничтожается запись. Ему выписали точно такую же метрику.

Когда он уехал в Москву, то там стояли страшные морозы. Пальто у него не было, поэтому М.Л. взял с собой доху, доставшуюся ему в наследство от отца. Практику они проходили на одном из заводов, который находился над глубоким оврагом. До общежития идти было далеко, и, сокращая путь, он съезжал вниз на дохе, посмеиваясь над приятелями, которые плелись сзади. Но зато ему приходилось сильно попариться, когда они поднимались в гору, тут уже ребята вдоволь хохотали над ним.

В следующем году перед окончанием института Миша с Паной получили назначение в Таганрог. Однако Михаил Леонтьевич уехал в Москву устраиваться на работу по геликоптерам, к которой он стремился всей душой. Пана вспоминала, что ей пришлось перенести очень много, когда она осталась с маленькой дочкой одна, и очень обижалась. Но Миша был очень благодарен жене и говорил: «Спасибо тебе, Паночка, что ты освободила меня от всех забот и дала возможность заниматься любимым делом». Пана: «Обо мне он очень заботился. Когда мы были молоды, материально жили туго. Чтобы я училась и работала, как хотел Миша, нам надо было нанимать няню для ребят, и у нас лишней копейки не было. Когда он видел, что я плохо выгляжу, устала, он очень переживал, отправлялся на базар, покупал для меня 200 граммов украинского сала, ибо сливочное масло покупалось только детям. Я веселела, оживала, а Миша этому радовался».

Работа в ЦАГИ

В Москве Михаилу удалось договориться о поступлении на работу в ЦАГИ, где тогда велись основные работы по автожирам. Его бывший начальник Александр Михайлович Изаксон вспоминал:

«Летом 1930 года мне, тогда работающему заместителем начальника экспериментального аэродромного отдела ЦАГИ, позвонила секретарь отдела и сказала, что со мной хочет побеседовать студент Новочеркасского авиационного института и просит заказать ему пропуск.