Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача)

• Название: Джузеппе Бальзамо (Записки врача)
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-7287-0027-6

Истории Франции в канун и во время Великой Французской революции конца XVIII столетия посвящена серия романов А. Дюма: «Джузеппе Бальзамо», «Ожерелье королевы», «Анж Питу» и «Графиня де Шарни». Серия эта имеет название «Записки врача».

Время действия романа: 1770–1774 гг. В основе повествования «Джузеппе Бальзамо» лежат действительные исторические события и судьбы реально существовавших людей. В центре романа — таинственная, идеализированная автором фигура знаменитого Алессандро Калиостро (1743–1795), одного из лидеров европейского масонства, мечтающего о всеобщем братстве и счастье. Он выступает под одним из своих псевдонимов — Джузеппе Бальзамо.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

Он сделал несколько шагов в обратном направлении по другой стороне улицы и узнал булочную, где покупал хлеб.

Он не хотел верить своим глазам и дошел до угла. В неярком свете фонаря он прочел на белокаменной стене два слова, которые видел третьего дня, возвращаясь с Руссо из Мёдонского леса: «Улица Платриер».

Таким образом, Андре оказалась от него всего в сотне шагов, еще ближе, чем было в Таверне от его комнатки до решетки замка.

Он подошел к своей двери в надежде, что никто не убрал вовнутрь обрывок веревки, к которому там была привязана щеколда.

Жильберу сегодня везло. На двери болталось несколько ниточек. Он потянул их все разом — дверь поддалась.

Молодой человек ощупью отыскал лестницу, бесшумно поднялся по ней и нащупал висячий замок на двери своей комнаты, ключ от которой ему из любезности оставил Руссо.

Спустя несколько минут усталость взяла вверх над тревогой и Жильбер заснул в предвкушении завтрашнего дня.

LIV ПАВИЛЬОН

Так как Жильбер накануне вернулся очень поздно, быстро лег и погрузился в тяжелый сон, он забыл набросить на окно лоскут, скрывавший его от лучей восходящего солнца.

В пять часов утра солнечный луч упал ему на лицо и разбудил его. Он поднялся, беспокоясь, что проспал.

Жильбер, выросший среди природы, прекрасно умел определять время по солнцу. Он поспешил к окну, чтобы взглянуть на эти свои часы.

Бледные лучи едва коснулись верхушек высоких деревьев, и Жильбер успокоился: он думал, что проспал, а оказалось, что он поднялся слишком рано.

Стоя возле окна, Жильбер занялся туалетом, размышляя о недавних событиях. Он с наслаждением подставлял пылающий лоб свежему утреннему ветерку. Юноша вспомнил, что Андре остановилась на соседней улице неподалеку от особняка Арменонвиль. Он стал гадать, в каком из домов она сейчас находится.

Вид тенистых деревьев под его окном напомнил ему о словах девушки, сказанных накануне.

«Есть ли там деревья?» — спросила она у Филиппа.

«Вот если бы она выбрала павильон в саду, в котором никто не живет!» — подумалось Жильберу.

Эти размышления заставили молодого человека обратить внимание на павильон.

По странному совпадению с мыслями его взгляд привлекли с той стороны необычные шум и движение. Одно из слуховых окон павильона, которое, казалось, давно было заколочено, теперь безуспешно пытались распахнуть изнутри то ли неловкие, то ли слабые руки. Сверху рама поддавалась, но снизу, по-видимому, отсырела и не желала отставать от подоконника. Окно сопротивлялось, отказываясь распахнуться.

Наконец более мощный толчок заставил скрипнуть дубовую раму и обе створки растворились. В окне показалась девушка, покрасневшая от недавних усилий; она отряхнула испачканные руки.

Жильбер, удивленно вскрикнув, отпрянул. Девушка, с еще припухшими со сна глазами, потягивавшаяся перед раскрытым окном, была Николь.

У него не оставалось сомнений. Накануне Филипп объявил отцу и сестре, что Ла Бри и Николь готовят дом. Значит, этот павильон и был тем домом. Сад при доме на улице Кок-Эрон, в котором скрылись путешественники, выходил на улицу Платриер.

Движение Жильбера было таким резким, что, если бы Николь не была погружена в праздное созерцание — истинное наслаждение в момент пробуждения, — она бы наверняка заметила нашего философа в ту минуту, как он отскочил от окна.

Жильбер живо отпрянул: ему совсем не хотелось, чтобы Николь увидала его стоящим возле слухового окна под самой крышей. Если бы он жил на втором этаже, а через открытое окно за его спиной виднелись бы дорогие ковры и роскошная мебель, Жильбер не так бы испугался, что его увидят. Но мансарда пятого этажа свидетельствовала о том, что он находится пока на самых нижних ступенях общественной лестницы, — вот почему он постарался остаться незамеченным. Кстати сказать, в этом мире большое преимущество всегда заключается в том, чтобы наблюдать, оставаясь невидимым.

Кроме того, если бы Андре узнала, что он здесь, не оказалось ли бы этого достаточно, чтобы она переехала или отказалась от прогулок в саду?

Гордость Жильбера поднимала его в собственных глазах!.. Какое дело было Андре до Жильбера и разве Андре пошевелилась бы ради того, чтобы быть ближе или дальше от Жильбера? Не принадлежала ли она к той породе женщин, которые не стесняются предстать после купания обнаженными перед лакеем или крестьянином, потому что не считают их за людей?..

Однако Николь к таким женщинам не относилась, и ее следовало избегать.

Вот в чем заключалась главная причина, по которой Жильбер отпрянул от окна.

Однако вскоре Жильбер опять решил выглянуть. Он осторожно приблизился к окну и бросил робкий взгляд вниз.

Другое окно, расположенное в нижнем этаже как раз под окном Николь, только что распахнулось, и в нем появился кто-то в белом: это была Андре в утреннем пеньюаре. Она пыталась отыскать под стулом туфельку, оброненную ее очаровательной ножкой.

Напрасно Жильбер пытался пробудить свою ненависть, вместо того чтобы дать волю охватившей его любви: каждый раз как он видел Андре, он испытывал те же чувства; он был вынужден прислониться к стене; сердце его яростно забилось, готовое выпрыгнуть из груди, а в жилах закипела кровь.

Но мало-помалу он пришел в себя и мог уже размышлять спокойно. Главное заключалось в том, как мы уже сказали, чтобы иметь возможность наблюдать, оставаясь незамеченным. Он схватил одно из платьев Терезы, прикрепил его булавками к веревке, тянувшейся через все окно, и стал из-за этой импровизированной занавески следить за Андре, не опасаясь быть увиденным ею.

Андре, точно так же как перед этим Николь, раскинула прекрасные белые руки, отчего ее пеньюар на мгновение распахнулся на груди; потом она свесилась на подоконник и стала с удовольствием рассматривать окрестные сады.

Ее лицо выразило удовлетворение; не привыкшая улыбаться людям, она щедро одаривала улыбкой природу. Со всех сторон она была окружена тенистыми деревьями и густой зеленью.

Андре окинула взглядом дома, окружавшие сад; дом, где жил Жильбер, не задержал ее внимания. С того места, где она находилась, можно было разглядеть лишь мансарды, так же, впрочем, как и девушку можно было увидеть только с верхних этажей. Итак, дом не заинтересовал ее. Разве юную гордячку могли интересовать люди, жившие где-то наверху?

Проведенный осмотр убедил Андре в том, что она одна, что ее никто не видит и что в ее тихое убежище не заглянет насмешливый парижский ротозей или шутник, которых так боятся дамы из провинции.

Широко распахнув окно, чтобы утренний воздух беспрепятственно мог добраться до самых отдаленных уголков комнаты, Андре подошла к камину, позвонила и стала одеваться, вернее, сначала раздеваться в полумраке комнаты.

Явилась Николь. Она развязала ремни несессера шагреневой кожи времен королевы Анны, достала черепаховый гребень и распустила волосы Андре.

В одно мгновение длинные пряди и густые завитки рассыпались по плечам девушки.

Жильбер подавил вздох. Едва ли он узнал эти прекрасные волосы, которые всегда были покрыты согласно моде и этикету слоем пудры, но узнал ее, Андре, которая, будучи полуодетой, была в своем неглиже в сто раз прелестней, чем в роскошном убранстве. Губы молодого человека пересохли и скривились, пальцы горели как в лихорадке, неподвижные глаза померкли.

Причесываясь, Андре ненароком подняла голову и остановила взгляд на мансарде Жильбера.

— Смотри, смотри, — пробормотал Жильбер, — все равно ничего не заметишь, зато я вижу все.

Жильбер ошибался: Андре все-таки различила развевавшееся на ветру платье, намотавшееся, подобно, тюрбану вокруг головы молодого человека.

Она указала пальцем Николь на странный предмет.

Николь прервала свое занятие и, махнув гребнем в сторону слухового окна, казалось, спрашивала у хозяйки, правильно ли она ее поняла.

Эти жесты так поглотили внимание Жильбера, что он забылся и не заметил нового зрителя этой сцены.

Вдруг он почувствовал, как кто-то грубо срывает с его головы платье Терезы; при виде Руссо он потерялся.

— Какого черта вы здесь делаете, милейший? — нахмурившись, вскричал философ, не скрывая гнева и подозрительно разглядывая платье своей жены.

Жильбер изо всех сил пытался отвлечь внимание Руссо от окна.

— Ничего не делаю, сударь, — отвечал он, — решительно ничего.

— Ничего… Зачем же вы прятались под этим платьем?

— Солнце сильно припекает…

— Это окно выходит на западную сторону, сейчас утро… Так, говорите, припекает? Ну, молодой человек, нежные, должно быть, у вас глаза!

Жильбер что-то пролепетал, но, почувствовав, что заврался, спрятал лицо в ладонях.