Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача)

• Название: Джузеппе Бальзамо (Записки врача)
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-7287-0027-6

Истории Франции в канун и во время Великой Французской революции конца XVIII столетия посвящена серия романов А. Дюма: «Джузеппе Бальзамо», «Ожерелье королевы», «Анж Питу» и «Графиня де Шарни». Серия эта имеет название «Записки врача».

Время действия романа: 1770–1774 гг. В основе повествования «Джузеппе Бальзамо» лежат действительные исторические события и судьбы реально существовавших людей. В центре романа — таинственная, идеализированная автором фигура знаменитого Алессандро Калиостро (1743–1795), одного из лидеров европейского масонства, мечтающего о всеобщем братстве и счастье. Он выступает под одним из своих псевдонимов — Джузеппе Бальзамо.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

— Вот теперь хорошо видно, как она худа, — прошептал Людовик XV. — Чертов Шуазёль! Надо же было среди всех эрцгерцогинь выбрать именно эту!

— Ваше величество! — заговорила герцогиня де Ноай. — Прошу обратить внимание на то, что я строго соблюдала этикет, а вот его высочество…

— Я принимаю вину за нарушение на себя, — отвечал Людовик XV, — и это справедливо, потому что совершил его я. Однако, принимая во внимание важность обстоятельств, дорогая герцогиня, я надеюсь испросить у вас прощения.

— Я не понимаю, что желает этим сказать ваше величество.

— Мы выйдем отсюда вместе, и я обо всем вам расскажу. А детям пора ложиться в постель.

Принцесса отступила на шаг от кровати и еще крепче, с еще большим страхом, чем в первый раз, схватила герцогиню за руку.

— Умоляю вас! — прошептала она. — Я умру со стыда.

— Сир, — обратилась герцогиня к королю, — ее высочество умоляет вас разрешить ей лечь как простой смертной.

— Дьявольщина! И это говорите вы, госпожа Этикет?

— Сир, я знаю, что это противоречит законам церемониала французского двора, однако взгляните на эрцгерцогиню…

Мария Антуанетта, бледная, оцепеневшая, едва держалась на ногах, опираясь на спинку кресла. Она напоминала статую, олицетворяющую Ужас, лишь легкое постукивание зубов да струившийся по ее лицу холодный пот свидетельствовали о том, что она еще жива.

— Я не хотел бы идти наперекор желаниям дофины, — отвечал Людовик XV, который был таким же врагом церемониала, как Людовик XIV его ярым приверженцем. — Давайте выйдем, герцогиня. Кстати, в дверях есть замочные скважины, это будет еще забавнее.

Дофин услышал последние слова своего деда и покраснел.

Принцесса тоже их слышала, но ничего не поняла.

Король Людовик XV поцеловал невестку и вышел, уводя за собой герцогиню де Ноай. Он весело смеялся, но тем, кто не веселился вместе с ним, было очень тяжело слышать его смех.

Другие придворные вышли через вторую дверь.

Молодые люди остались одни.

Наступило молчание.

Юный принц подошел к Марии Антуанетте: сердце его сильно билось, он почувствовал, как кровь застучала у него в груди, в висках, в руках. Это заговорили молодость и любовь.

Но он вспомнил, что, стоя за дверью, дед цинично заглядывает даже в семейное ложе; принц оцепенел, потому что был от природы робок и неловок.

— Вам плохо, сударыня? — глядя на эрцгерцогиню, спросил он. — Вы очень бледны и, кажется, дрожите.

— Я не стану от вас скрывать, сударь, что испытываю странное возбуждение, — отвечала она. — Должно быть, надвигается буря: гроза обыкновенно оказывает на меня ужасное действие!

— Вы, наверное, думаете, что разразится ураган, — с улыбкой сказал дофин.

— Я в этом уверена, совершенно уверена: я вся дрожу, взгляните!

Бедная принцесса и в самом деле дрожала всем телом будто под действием электричества.

В эту минуту, словно для того, чтобы подтвердить ее предчувствия, яростный порыв ветра, предвещавший бурю, такой мощный, что способен был всколыхнуть море и снести горы, подобный первому реву надвигающейся бури, вызвал во дворце сильную суету, тревогу и шум.

Ветер срывал с ветвей листья, с деревьев — ветви; с пьедесталов падали статуи; бесконечно долгий гул ста тысяч зрителей пробежал по садам; в галереях и коридорах дворца стоял вой — все это слилось в мрачную гармонию, никогда дотоле не поражавшую человеческий слух.

Вой сменился ужасающим грохотом: то разлетались на мелкие осколки стекла и со звоном сыпались на мрамор лестниц и на карнизы.

Тот же порыв ветра сорвал задвижку неплотно притворенной оконной решетки, и она стала хлопать по стене, подобно гигантскому крылу ночной птицы.

Повсюду, где окна были отворены, погасли свечи, и комнаты дворца потонули во мраке.

Дофин пошел было к окну, чтобы закрыть решетку, но принцесса его удержала.

— Умоляю вас, ваше высочество, — заговорила она, — не раскрывайте окно: если свечи погаснут, я умру от страха!

Дофин остановился.

Он успел отдернуть занавеску, и через окно стали видны темные вершины деревьев в парке, раскачивавшихся и с треском ломавшихся, словно рука невидимого великана встряхивала их стволы в кромешной темноте.

Все праздничные огни погасли.

На небе можно было различить клубившиеся огромные черные облака, накатывавшие одно на другое.

Побледневший дофин продолжал стоять у окна, держась за задвижку. Принцесса рухнула на стул и глубоко вздохнула.

— Вы, должно быть, очень испугались, сударыня? — спросил дофин.

— Да! Впрочем, я чувствую себя спокойнее, когда вы рядом. Ах, какая буря! Какая буря! Все огни погасли.

— Да, — согласился Людовик, — это зюйд-зюйд-вест — ветер, приносящий самые сильные ураганы. Если он не стихнет, не знаю уж, как будет производиться фейерверк…

— Для кого же стали бы его устраивать? В такую погоду ни единая душа не останется в парке.

— Вы не знаете французов, ваше высочество! Они ждут фейерверка! Сегодняшний обещает быть восхитительным. Я знаком с проектом. Ну вот, видите, я не ошибся, вот и первые ракеты!

И действительно, в небо устремились предупредительные ракеты, напоминавшие длинных огненных змей. Однако в ту же минуту буря словно приняла этот залп за вызов: яркая молния расколола небосвод и прорезалась между красными огнями ракет, словно пытаясь затмить их своим голубоватым свечением.

— Это неуважение к Богу, когда человек пытается с ним бороться! — воскликнула принцесса.

Вслед за предупредительными ракетами почти тотчас же должен был начаться фейерверк; инженер чувствовал, что следовало поторопиться; он поднес огонь к первым ракетам — раздался оглушительный радостный крик.

Но между землею и небом, и в самом деле, начиналась война; вероятно, права была эрцгерцогиня, когда говорила, что человек проявляет неуважение к Богу: разгневанная буря заглушила своим рокотом радостные крики людей, с неба хлынули бесчисленные потоки и обрушились на землю.

Порывистый ветер погасил праздничное освещение, дождь залил огни фейерверка.

— Ах, какая жалость! — воскликнул дофин. — Фейерверк не удался.

— Ах, сударь, — с грустью заметила Мария Антуанетта. — Со времени моего прибытия во Францию мне ничего не удается.

— Как так, ваше высочество?

— Вы видели Версаль?

— Разумеется, сударыня. Вам не нравится Версаль?

— Почему же нет? Версаль понравился бы мне, если бы сегодня он был таким, каким его оставил ваш прославленный предок Людовик Четырнадцатый. А в каком состоянии нашла его я? Повсюду уныние и запустение. Да, буря прекрасно сочетается с празднествами в мою честь! До какой степени вовремя разразился ураган, скрыв нищету дворца! А как хорошо, что спустилась ночь, окутывая поросшие травой аллеи, заросших тиной тритонов, высохшие бассейны и изуродованные статуи! Да, да, дуй, южный ветер; вой, буря; наплывайте, тучи! Скройте от всех странный прием, который Франция оказывает наследнице императоров в тот самый день, когда она отдает свою руку будущему королю!

Смущенный дофин не знал, что ответить на упреки, а главное, на ее мрачное возбуждение, так не свойственное его нраву. Дофин протяжно вздохнул.

— Я вас огорчаю, — заметила Мария Антуанетта, — однако не думайте, что во мне говорит гордыня. Нет, нет! Она здесь ни при чем. Уж лучше бы я не видела веселого, тенистого, цветущего Трианона, где, к сожалению, гроза безжалостно гнет к земле деревья и возмущает водную гладь. Меня бы вполне удовлетворило это прелестное гнездышко! А развалины меня угнетают, они вызывают у меня отвращение, а тут еще этот страшный ураган!

Новый, еще более яростный порыв ветра потряс дворец. Принцесса в ужасе вскочила.

— О Боже! Скажите, что я в безопасности! Скажите! Я умираю от страха!

— Никакой опасности нет, сударыня, успокойтесь. Версаль, построенный на террасе, не может привлечь молнию. Если молнии суждено ударить во дворец, удар скорее всего придется на часовню, потому что у нее островерхая крыша, или на Малый дворец с его кровлей на разной высоте. Вам, вероятно, известно, что высокие предметы притягивают электрические флюиды, а плоские тела, напротив, отталкивают.

— Нет! — вскрикнула Мария Антуанетта. — Не знаю! Не знаю!

Людовик взял эрцгерцогиню за трепещущую ледяную руку.

В тот же миг тусклая вспышка залила комнату мертвенно-бледным синеватым светом; Мария Антуанетта закричала и оттолкнула дофина.

— Что с вами, сударыня? — спросил он.

— Вы показались мне при вспышке бледным, осунувшимся, окровавленным. Я приняла вас за привидение.

— Это отблеск серной вспышки, — сказал принц, — и я могу вам объяснить…

Раздался ужасающий удар грома; его раскаты с нарастающим ревом достигли высшей точки, а затем постепенно затихли вдали. Удар грома положил конец научному объяснению, которое молодой человек хладнокровно давал своей юной супруге.