Всеволод Кочетов - Ленинградские повести

• Название: Ленинградские повести
• Автор: Всеволод Кочетов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1981

Книгу известного советского писателя Всеволода Кочетова составили повести: «На невских равнинах» (о ленинградских ополченцах), «Предместье» (о содружестве фронтовиков и тружеников тыла во имя победы над фашистскими оккупантами), «Профессор Майбородов» (о созидательном труде бывших воинов в первые послевоенные годы), и другие произведения.

---

— Вернулся?

— Вернулся. Слабый очень, ты бы поухаживала за ним.

— Не захочет. — Маргарита Николаевна вздохнула. — Ворчать начнет.

— Что ты, ворчать! Я, например…

— Ты другое дело, — перебила Маргарита Николаевна. — Тебя, такую глупенькую, и волк в лесу встретит — не тронет. — Она охватила тонкой своей рукой смуглую шею Вареньки, привлекла девушку к себе и поцеловала у нее за ухом.

Вареньке стало щекотно, она засмеялась.

— Сходи все-таки! — крикнула вслед уже удалявшейся Маргарите Николаевне. — И тебя, может быть, не съест.

Заглянул к Цымбалу и Ушаков. Они поговорили о только что закончившихся боях, о том, что планы гитлеровцев опять надолго расстроены. Ушаков сообщил, что хотя мастерская и загружена ремонтом боевых машин, но теперь он снова может помочь МТС.

Через несколько дней, к величайшей радости Вареньки, ее коровенок освободили от пахоты, распущены были и «мобилизованные землекопы» — в поле на смену им всем вышли три трактора. Для Цымбала наступила такая же беспокойная пора, как и весной. Трактористы старались, конечно, но машины по-прежнему то и дело выбывали из строя; с ними могли сладить только разве водители самой высокой квалификации, а таких не было и не предвиделось.

Прихрамывая, бродил Цымбал по полям, ругался и грустил. Возле остановившегося трактора его однажды застал Долинин.

— Кажется, Яков Филиппович, из этой дохлой техники, прямо скажем, уже взято все!

— Может быть, еще выжмем. Съезжу-ка я в дивизию. У них снова теперь тихо. Вообще весь фронт притих.

— А что слышно о нашем отряде? — спросил Цымбал.

— Возможно, скоро вернутся.

— Эх, отпустили бы вы меня с ними!

Долинин понял его и, зная, что отвечать ничего не нужно; смотрел, как Цымбал крутил толстую цигарку, и — кажется, впервые в жизни — жалел о том, что не научился курить: до чего же хорошо и основательно этим деловитым скручиванием, пусканием дыма заполняются тягостные паузы в разговоре, до чего быстро нехитрое это занятие сближает собеседников, помогает им лучше понять друг друга.

Через день, на рассвете, проснувшись с головной болью оттого, что поздно лег, и раздумывая — вставать или еще полежать немного, Цымбал услышал во дворе голоса. За окном, поднимаясь кверху, плыли клубы синеватого махорочного дыма и слышались голоса.

— Конечно, Василий Егорович, — говорили за окном, — и у народа есть вполне научные приметы для предсказывания погоды. Вот, скажем, курицы в пыли купаются, — значит, к дождю.

Цымбал обрадовался: это же Козырев с Бровкиным! Значит, снова съездил Долинин в дивизию и снова попросил полковника Лукомцева прислать этих друзей в помощь трактористам.

Директор МТС стал быстро одеваться, ему было приятно вновь увидеть веселых спорщиков. А разговор за окном продолжался, говорил теперь Бровкин:

— За куриц, Тишка, не поручусь. Но вот, помню, во время о́но хаживал по Александровскому рынку старичок. Продавал он волшебные палочки. Наставление покупателю было такое: вывесь ее, палку эту, с вечера за окно на веревочке, и, если утром она мокрая, стало быть, идет дождь.

Наступило молчание, потом Козырев спросил:

— Все? Можно смеяться? Это же анекдот, Василий Егорович! И такой же, извиняюсь, бородатый, как вы. Еще мой дед моей бабушке рассказывал.

— Эка ты, взоржал!.. — Бровкин обиделся.

— Взоржешь, Василий Егорович: есть хочется. Интересно, Лукерья еще готовит здесь «бланманже»? Освоить бы горшочек.

Затягивая ремень на гимнастерке, Цымбал направился к выходу. Он был уверен, что знатоки «катерпиллеров» и «аллисчалмерсов» помогут ему и с ремонтом и с пахотой; от их грубоватых, но добродушных шуток, казалось, и головная боль уже утихает.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

1

— Тяжело, очень тяжело, — говорила Маргарита Николаевна, расхаживая с Долининым по берегу. — Кажется, начинаю не справляться. Надо бы другого председателя избрать, а мне бы свое дело делать — агрономическое.

— Другого избрать? — Долинин спросил это с хитрецой. — Мужчину, конечно?

Маргарита Николаевна вспыхнула:

— Я понимаю, о чем вы говорите. Понимаю! Но это неправда! Вовсе не в том дело, совсем не в том! Просто нужен человек с бо́льшими, чем у меня, организаторскими способностями.

На берегу громоздились вороха картофеля. Розоватые крупные клубни, обдутые, обсушенные ветром, согретые осенним солнцем, поблескивали, как тугие мячи. Казалось, возьми такую картофелину, ударь оземь, и она подпрыгнет. По дощатым, прогибавшимся до самой воды мосткам, между берегом и широкой, осадистой баржей, парами ходили женщины. Они работали с рассвета, таскали корзину за корзиной, но картофель едва прикрывал дно баржи. Тракторы и кони подтягивали с поля новые вереницы телег, и вороха на берегу не только не убывали, но все росли и росли.

— Имейте в виду, Яков Филиппович, — продолжала Маргарита Николаевна, это только картофель, а морковь и свекла — еще не тронутые, в поле. На днях капусту рубить надо будет. Что же прикажете делать?

— Прикажу радоваться! — Долинин сорвал длинную метелку осоки и принялся очищать ее от сухих листьев. — Вот ведь вы какая, Маргарита Николаевна! Не первый раз слышу от вас: «не могу», а поглядишь — дело-то в конце концов сделано. Это разве маленькое дело? — Он указал метелкой в сторону картофельных ворохов. — А есть и такие деятели, которые, не задумываясь, говорят: сделаю, это мне пустяк…

— И ничего не сделают!

— Вот именно!

— Ну, хорошо, я тоже скажу: сделаю, это мне пустяк — собрать и погрузить в баржи несколько сот тонн овощей. А справиться не смогу, и вы меня тоже причислите к таким деятелям и прогоните.

— А ну, скажите!

— Да как же я это скажу! — Маргарита Николаевна возмутилась.

Долинин засмеялся:

— Вот и не получается из вас болтун!

— Никаких причин для смеха, Яков Филиппович, я не вижу. Когда чувствуешь свое бессилие, все уже становится безразличным… Что же это вы делаете? — Она вдруг бросилась в сторону подъезжавших повозок. — Смотрите, сколько подавили колесами! Матери ваши целое лето спин не разгибали, чтобы вырастить, а вам все нипочем. Лихачи какие нашлись! Едут, что по булыжнику.

Сидевшие на возу ребятишки принялись отчаянно дергать вожжами, чтобы отъехать от вороха, но лошадь заупрямилась и, строптиво перебирая ногами, с хрустом давила картофелины. Рассерженная, Маргарита Николаевна сама взялась наводить порядок.

Долинин потихоньку ушел. У перевоза он встретил Бровкина с Козыревым, которые из танковой мастерской тащили заново отшлифованный коленчатый вал.

— Товарищ секретарь! — окликнул Козырев, спуская о плеча свою ношу и ставя ее вертикально на береговой песок. — Разрешите обратиться? Метод, каким производится эта погрузка, — он указал в сторону бегающих по мосткам женщин с корзинами, — применялся, как мы с Василием Егоровичем думаем, еще задолго до строительства египетских пирамид.

— Книг он начитался, — объяснил Долинину Бровкин. — Завихрение мозгов. Я вам проще объясню, товарищ Долинин. Взять, к примеру, да и устроить рештачок, желоб такой, из досок. Берег крутой, с него картошка сама пойдет в баржу, самотеком. Две бабы сверху сыплют, а две в барже разравнивают.

— А их и два и три можно установить, — вмешался Козырев. — По трем рештакам шесть тонн в час пропустишь с песнями.

Долинин задумался.

— Идея! — сказал он. — А вы можете это устроить?

— Да у нас дел и так хватает…

— Ничего, на несколько часов отнимем вас у Цымбала. Идите к председателю колхоза. Вон она распоряжается там, возле подвод. Скажите, что я приказал устроить желоб, а вы примите техническое руководство этой работой.

— Есть, товарищ секретарь, сделаем. Только валик вот отнесем.

Наутро Долинин из райкомовского окошка уже разглядывал в бинокль, как на колхозном берегу заработали рештаки. Картошка потоками шла в баржу. Баржа, наполненная почти до бортов, тяжело осела в воду. Но Долинин помнил о том, что морковь еще в поле, что поспевает капуста, и снял трубку телефона, чтобы заказать срочный разговор с Ленинградом. Район нуждался в помощи ленинградцев.

И помощь пришла. На нескольких полуторках приехали работницы с табачной фабрики. Женщины радовались всему: и реке, и травке, и скворцам, собравшимся к отлету на юг, и особенно радовались кошкам. Кошки вымерли зимой в Ленинграде, и теперь они были там большой редкостью. При виде пробиравшихся по огородам разномастных охотниц за мышами приезжие восторженно кричали: «Ой, девушки, киса идет!»

С утра до вечера табачницы грузили морковь, по вечерам пекли в костре картошку. Работали хорошо, дружно. Глядя на их быстрые руки, ловко срубавшие большими ножами тяжелые кочаны капусты, Маргарита Николаевна воспрянула духом.