Лора Томпсон - Агата Кристи. Английская тайна

• Название: Агата Кристи. Английская тайна
• Автор: Лора Томпсон
• Издательство: АСТ, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-064397-4, 978-5-271-28709-1, 978-5-4215-0964-6

Агата Кристи. Королева детектива. Любимая писательница миллионов. Женщина, чья жизнь была окутана не меньшей тайной, чем сюжеты ее захватывающих романов.

В своей увлекательной книге Лора Томпсон рассказывает об эдвардианской Англии, в которой выросла Агата Кристи, о ее друзьях, близких, мужьях и дочери, но прежде всего отвечает на многие вопросы, которые по сей день мучают биографов и поклонников писательницы.

---

Став взрослой, Розалинда тщательно скрывала свои встречи с отцом и ящики виски, которые тот посылал ей на Рождество. «Мы всегда встречались с отцом наедине и очень любили друг друга», — признавалась она в письме незадолго до смерти. Розалинда была достаточно прагматична, чтобы принять то, что он сделал, и достаточно преданна, чтобы не таить своей привязанности к нему. «Мне ненавистно, когда его изображают холодным и бесчувственным», — сказала она.[241]

А в детстве она страшно по нему скучала. Ее увезли из Саннингдейла — из большого дома, из привычной семьи — и поселили в Лондоне, в квартире, полной женщин, в которой ее мать сидела, поникшая, как умирающая птица. Неудивительно, что девочка чувствовала себя лишившейся корней и, хоть ей было всего девять лет, с радостью согласилась поехать в Бексхилл, в школу-пансион «Каледония», где и мать, и отец могли навещать ее (когда Агата бывала в отъезде, что случалось все чаще, вместо нее приезжали Карло или Мэдж). Письма, которые Розалинда писала домой Агате, были холодными, забавными и иногда колючими: «Спасибо за твое письмо, хотя оно очень короткое. Роуз Мэй Ливер на днях вырвало прямо в коридоре. Сегодня она собирается первый раз выйти. Ее мама приехала за ней в церковь, чтобы вывести ее погулять. Она довольно симпатичная».[242] И еще: «Я немного устала, пока писала письмо тебе, поэтому сейчас напишу коротенькое письмо папе».[243] И еще, после второго замужества Агаты: «Не опоздай на спортивный праздник, хорошо?!! Не приезжай в своем черно-белом платье, надень обычное. Кого ты собираешься привезти с собой в этом году на спортивный праздник? Я бы предпочла, чтобы ты привезла только Карло».[244]

Это совсем не было похоже на отношения, которые связывали Агату с Кларой, — никаких «дорогая мамочка» и «голубка-тыковка». Агате никогда не было легко с Розалиндой; было в этом очаровательном, сообразительном, зорком ребенке нечто, что заставляло вянуть бутон материнского инстинкта Агаты, а после ее разрыва с Арчи и вовсе исчезла всякая надежда, что он когда-нибудь расцветет. Между матерью и дочерью всегда висело напряжение; дружелюбие было, но какое-то жесткое и ироничное, и это мешало им испытывать простую привязанность друг к другу.

«Я не знаю, любит она меня или не любит, — пишет Агата в „Неоконченном портрете“. — Такой человек, как я, не подходит такому человеку, как она… Я люблю ее, так же как любила Дермота, но не понимаю ее». На самом деле они обе любили друг друга и нуждались друг в друге, но по какой-то причине ни одна из них не могла это показать. Когда в феврале 1928-го, отправившись на Канары, чтобы отдохнуть и развеяться, Агата снова попробовала писать, ее до бешенства доводило то, что дочь ни за что не хотела оставлять ее одну. Если бы рядом стоял песик Питер, Агата таяла бы от умиления, как это будет впоследствии с внуком. Но с дочерью все было иначе: между ними всегда пролегал барьер, пучина.

Агата понимала, что своим разводом обделила Розалинду, однако подспудно чувствовала и то, что Розалинда способствовала крушению ее брака. Она верила, что ребенок встает между мужчиной и женщиной, и безо всяких угрызений совести писала об этом и в «Неоконченном портрете», и в романе «Дочь есть дочь». Так что Розалинда знала, что чувствует ее мать, и «в какой-то мере ощущала свою ответственность за ее развод». Обе испытывали чувство вины, и обеим это было неприятно. Кроме того, никуда не деться от факта, что Агата была готова бросить Розалинду, когда исчезла в 1926 году. Ничего удивительного поэтому, что и мать, и дочь нашли спасение в версии «амнезии»; хотя книги Агаты открыли Розалинде многое.

«Я всегда думаю о том, как несказанно вам повезло, что она — ваша мать, и ни минуты не сомневаюсь, что вы разделяете мое мнение», — писал Розалинде после смерти Агаты друг семьи. Ответ Розалинды был, разумеется, образцовым, а вот чувства — куда более сложными.

Книгой, которую Агата писала во время отдыха на Канарах в 1928 году, была «Тайна „Голубого поезда“». За год до того она на скорую руку собрала печатавшиеся раньше в «Скетч» рассказы с участием Пуаро в сборник, который был назван «Большая четверка». В «Автобиографии» Агата подчеркивает, как трудно дались ей эти две книги. Правда, она не упоминает, что к моменту ее исчезновения обе были наполовину готовы. К тому же «Голубой поезд» не требовал напряженной работы мысли, поскольку, как и «Большая четверка», вырос из уже готового материала (рассказа «Плимутский экспресс»).

Трудность состояла в том, что прежде ей никогда не приходилось писать, если она того не желала. Сочинительство всегда было удовольствием. Это была трудная работа, но ее она выбирала сама. Теперь она должна была писать.

Она не так уж нуждалась в деньгах, как это может показаться, судя по ее «Автобиографии»: мать оставила ей порядка тринадцати тысяч фунтов, и хотя она вложила весь свой капитал в «Стайлс», дом был уже выставлен на продажу. Квартира в Челси, дом в Девоне, содержание дочери в частной школе-интернате, личный секретарь — все это мало похоже на бедность. Но когда Агата пишет о своих финансовых страхах — «Я ниоткуда не могла ожидать никаких поступлений», — то на самом деле скорее описывает свое эмоциональное состояние. Ее панически пугало будущее. Как большинство женщин, всю жизнь находившихся под защитой — сначала семьи, потом мужа — и внезапно оказавшихся в полном одиночестве, она испугалась. Кто будет оберегать ее теперь? Даже если работа над «Голубым поездом» казалась ей самым чудовищным занятием в мире — а именно так оно и было, — она должна была ее выполнить. Вот так.

В «Автобиографии» она описывает случившуюся перемену очень просто: была любительницей — стала профессионалом, но на самом деле все было намного неопределеннее и глубже. Возникла фундаментальная разница в ее отношении к работе до и после. И даже по «Голубому поезду», который ей, по ее собственному признанию, не нравился,[245] это можно понять: она писала его не только для денег, но и потому, что это было нужно ей самой.

Отчасти эта книга — действительно «заурядная Кристи». Но в ней она создала образ Кэтрин Грэй, и эта спокойная, наблюдательная, привлекательная женщина стала бальзамом на ее потрясенную душу. Кэтрин — одна-одинешенька в мире, хотя не бедна, и, по словам автора, пребывает в «осеннем периоде» своей жизни: ситуация, ужасавшая ее создательницу. Но Кэтрин справляется с ней спокойно, иронично и уверенно, о чем, должно быть, мечтала сама Агата. Ее утешало то, что эта мечта воплощается хотя бы в жизни ее персонажа.

«— Не думайте, что вы выйдете замуж, моя дорогая, потому что вы не выйдете, — говорит ей старшая подруга перед отъездом Кэтрин на Ривьеру. — Вы не из тех женщин, которые привлекают мужчин. И к тому же немолоды. Сколько вам сейчас?

— Тридцать три, — ответила Кэтрин.

— Что ж, — с сомнением заметила мисс Винтер, — это еще не так плохо. Хотя первую свежесть вы уже утратили.

— Боюсь, что так, — ответила Кэтрин, весьма заинтригованная».

В «Голубом поезде» Кэтрин ужинает с попутчицей, Рут Кеттеринг, чей неудачный брак находится на пороге крушения. («Ты, наверное, все еще испытываешь влечение к этому парню. Покончи с этим раз и навсегда, — говорит ей отец, видящий единственно возможное решение только в разводе. — Я мог бы свистнуть, и Дерек прибежал бы к тебе обратно, но рано или поздно все кончится тем же».) В Ницце Рут собирается найти себе любовника и спрашивает у Кэтрин, стоит ли. «Мне кажется, что вы собираетесь сделать большую глупость, — безапелляционно отвечает та. — И думаю, сами это прекрасно понимаете».

На протяжении большей части этой книги Агата как бы разговаривает сама с собой — успокаивая себя по поводу развода и позволяя героине утешать ее своей прямотой. Кэтрин, конечно, может еще испытывать влечение к Арчи, но инстинктивное чувство самозащиты приходит ей на помощь, позволяя понять, сколь бессмысленно желать невозможного. Нужно смотреть правде в глаза.

Эркюля Пуаро тоже восхищает Кэтрин Грэй, и, заставляя их подружиться, Агата придает новое качество своему детективу-бельгийцу, до того обладавшему лишь харизматическим сочетанием усов и напыщенных манер. В «Голубом поезде» Пуаро становится не просто сообразительным, но мудрым, и взгляд его начинает проницать не только факты, но и чувства. Он испытывает своего рода нежность по отношению к Кэтрин,[246] и это тоже было странно утешительно для его измученной и погруженной в печаль создательницы. «„Ну, мадемуазель, как идут дела?“ Она посмотрела в его блестящие глаза и удостоверилась в своем первом впечатлении: было в месье Эркюле Пуаро нечто очень привлекательное».

Есть в романе эпизод, в котором Пуаро разговаривает с дочерью одной своей знакомой. Они стоят на мосту, и девушка замечает, что это любимое место самоубийц. «Так говорят. Мужчины глупы, не правда ли, мадемуазель? Есть, пить, дышать свежим воздухом — все это такие приятные занятия, мадемуазель. Глупо, когда человек расстается со всем этим лишь потому, что у него нет денег или болит душа. Любовь чревата столькими несчастьями, не так ли?»