Татьяна Скороходова - Меч судьбы

• Название: Меч судьбы
• Автор: Татьяна Скороходова
• Жанр: Фэнтези

Столкнувшись со своим злейшим врагом, веда Зоря оказывается в смертельной опасности. Ей предстоит сделать выбор — или отправиться на поиски рецепта спасения вместе с врагом-колдуном, или умереть. Повесть о дружбе, ненависти, о смерти, о жизни, любви и решающем выборе.

От автора: окончательная редакция.

---

— Если успею разобраться, — горько сказала я.

— Не ной! Мать знает, кому, как и когда помочь!

— Она молчит…

— Ты её просто не слышишь, — она подхватила ведро с молоком и шустро выбежала из хлева, оставив меня наедине с Пеструшкой, задумчиво жующей душистую траву.

— Вот и поговорили, — поведала я корове, погладив её по теплой мягкой шерсти. — И что теперь делать прикажешь, а? Ты-то поняла хоть что-то?

Пеструшка глянула на меня влажными карими глазами, вскинула голову и замычала.

Всю ночь в небе гремела гроза. Отдаленные зарницы сверкали в ночном небе. Белое свечение разрывало мрак, сполохами освещая землю и превращая тени в густую, чернильную тьму, подчеркнутую ослепляющим светом молний. Как завороженная, я смотрела на буйство стихии.

И начинала понимать.

Глава 18

В которой герои принимают участие в народных гуляниях

Дорога втягивалась в лес огромной черной змеей. До Соленок, деревеньке по пути, оставалось совсем чуть-чуть. Лошади шли ходко, ровно, ускоряя шаг, словно знали, что впереди ждет скорый отдых в теплом стойле и свежий овес. У меня болело все, что только может болеть. Колдун же с вампиршей и бровью не вели, словно день пути в седле был для них послеобеденной прогулкой, и я терпела, стиснув зубы. Лесицы остались позади, Ольга, всласть наторговавшись, скупила самый первосортный товар у кряжистого, невысокого краснолицего оборотня. Я невольно улыбнулась, вспомнив купца. Седой, квадратный Волчек, выпучив глаза, орал, стучал пудовыми кулаками по прилавку. Когда он в очередной раз громыхал по столу, вздрагивали, пригибали головы юркие подручные, выкладывали ворох мехов на прилавок и снова бесшумно исчезали в подсобке. Подпрыгивали счеты и бледнели от ужаса чернила, но против вампира не попрешь… Ольга спокойно, нудно и непреклонно гнула свое, блестя разноцветными глазами. На месте Волчека я бы уже давно вытолкала взашей такую покупательницу. Перебирая серые шубы, Ольга тыкала изящным пальчиком в неровные швы и торчащие нити, утверждая, что купец и сам должен ей приплатить, иначе товар так и сгниет на складе. Багровея до черноты, Волчек раздувался от гнева и разражался непечатной бранью. Я уже всерьез начала опасаться за здоровье оборотня. Казалось, разрыв сердца и удар призраками маячат за его спиной, потирая руки в предвкушении. Безжалостная вампирша, не обращая внимания на хватания за сердце и опасную багровость лица несчастного торговца, принималась за очередную доху, дабы произвести тщательное вскрытие. Я жалась к стене, здраво рассудив, что к этой парочке лучше не приближаться, а то и мне на орехи достанется. Причем, от обоих. Хотя, судя по блестящим глазам обоих, перебранка доставляла и купцу, и Ольге немало удовольствия. Вейр, стиснув зубы, молчал, когда его в сотый раз заставляли переодеваться, меня же от бесконечных примерок бросило в жар. Не вытерпев пытки, я уже собиралась высказать Ольге все, что думаю, когда в лавку вошел Север. Волчек выронил разнесенную в пух и прах несчастную шубу, которую обозвали ветошью и рваньем, и уставился на моего мальчика. Мальчик сытно позавтракал и пребывал в умиротворенном настроении. Дав себя погладить, потискать и попотчевать, Север шумно развалился посреди лавки и задремал. Расчувствовавшийся оборотень сбросил половину цены и тепло попрощался с нами, приглашая заходить ещё. Нет уж, дудки. Надеюсь, эти шубы нам больше не пригодятся. Частые прогулки в Хладный лес вредят здоровью.

Ритмичный стук копыт навевал сон, проплывающие багряно-желтые островки деревьев разбавляли серый пейзаж. Ветер холодил лицо, тащил по небу тучи. К ночи снова будет гроза, мы торопились, подгоняли лошадей, чтобы успеть в деревню до того, как с небес хлынут потоки ледяной воды.

День клонился к вечеру, когда мы въехали в деревню. Во дворах разрывались псы, провожая нас хриплым лаем, мычали недоенные коровы, у колодца скрипел одинокий журавль. Не толпились кумушки, не гоняла гусей хворостиной ребятня. Впереди слышался отдаленный гул. Недоброе предчувствие кольнуло сердце, я поторопила Севера.

На площади было черно от возбужденной толпы. К столбу была привязана девушка лет двадцати, рядом высилась заботливо сложенная куча хвороста и бревен. Толпа ревела, буйствовала, потрясала кулаками и швыряла отбросы в жертву. Яркая смуглая красота девушки резко отличалась от злобных простоватых лиц крестьянок, черные глаза смотрели с вызовом. Во рту торчала грязная тряпка. Рядом был разожжен костер. Мужички суетились, заботливо раздували уголья, трудолюбивыми муравьями таскали охапки сена, не забывая прикладываться к огромной бутыли. Ветер помогал в праведном труде палачей, раздувая пламя.

— Токмо силою твоей, Всевидящий, можно вмешиваться в людские судьбы, а не безбожной ведьме! Гляньте, гляньте на этот грех во плоти, эти бесстыжие глаза ворога человеческого! — жрец с глазами бешеной собаки напрасно пытался переорать гомон разгоряченной толпы.

Юная ведьма подняла голову, глядя в свинцовое небо, не обращая внимания на неистового служителя культа и неблагодарных сельчан.

Я вклинилась в толпу, услышав о себе много лестного. Рядом пофыркивала Шеда, кося глазом на взбудораженных людей. Мне стало не по себе. Соленчане словно сошли с ума, потеряли разум. Казалось, какое-то иступленное безумство обуяло крестьян, требуя крови.

— Мерзкая ведьма! Почто Славко мого обидела? Не понравилась мужику, дак и что, силы мужеской лишать безвинного? — вопила бабища с тощей косой, мышиным бубликом закрученной на голове. Блеклые глаза в священной ярости чуть не вываливались из орбит, ядовитый дождь слюны брызгал на соседок.

— Да на твово Славко и овца не позарится! — хихикнула сухая, как вобла, пожилая тетка.

— Чего? Чего ты, выхухоль, тока что сказанула? — взвизгнула первая и со всей дури пихнула локтем тощую.

Толпа развеселилась, забыв на время и про жреца, и про ведьму. Я подьехала к пятачку перед столбом, где деловито сновали палачи и уставилась на жреца. Ольга застыла рядом, спокойная и невозмутимая, как озерная гладь, лишь пальцы сжались на рукояти у пояса. Вейр развернул вороную и подъехал к пузатому лысому мужику, стоявшему на расчищенном пятачке около столба, я соскочила наземь и пошла следом.

Вейр спрыгнул с лошади, глянул на лысого:

— Что происходит?

— Та ниче, господин, Еленку вот жжем, — едва различимо сквозь гомон толпы ответил толстяк.

— Вижу. За что? Ты местный староста?

— Да, господин, староста я тутошний, Скориком кличут. А Еленка… Ну, поделом. Хотели мужики побаловать, шары позалимши, так шо ж их теперь, жизни лишать? Остыли уже, болезные, завтрева и похороним, на жальнике тремя могилками боле будет, — Скорик звучно высморкался в руку, вытер о засаленный камзол, вздохнул бочкообразной грудью, — А все она, Еленка, ведьма проклятущая.

Вейр, прищурив глаза, смотрел на старосту.

— Ежели бы не кочевряжилась, так и жила бы, сладко жила, — похотливо сверкнул мутными глазками Скорик.

***

Вейра затошнило. Одно и то же. Везде. Зло оказывалось не злом, а добро творило добрые дела такими методами, что злу оставалось только завидовать. Да, Елена была виновна в смертях, но она защищалась, как умела. Он испытал дикое желание схватить за остатки волос жирную тварь и засунуть лоснящейся рожей в костер. С трудом сдержавшись, он осмотрелся.

Полупрозрачные фигуры в темных одеждах до пят неслышно скользили в толпе. Жнецы. Пришли собрать дань. Деревня обречена.

И по заслугам.

Призрак отделился от людской массы, подплыл к нему.

— Вейр, — свистящий шепот отозвался легким покалыванием в висках и тошнотой в груди.

— Баале, — Вейр коротко кивнул.

— Ты не будешь вмешиваться, — складки капюшона шевельнулись, приоткрыв пустоту.

Вейр пожал плечами. Этих тварей он терпеть не мог, но разве можно винить волков за то, что они режут больных овец? Слуги Жрицы пришли собрать кровавую дань.

— Ваше дело и ваше право. Мое право — поступать, как мне вздумается, — он отвернулся от призрака. Скорик выпучил глаза на странного чужака, который разговаривал сам с собой.

— Не обманывай себя, ты знаешь, зачем мы здесь, — прошипела тьма.

— Вали, делай свою работу, — буркнул Вейр и взялся за переднюю луку седла.

— Господин, куда же Вы? — пискнул Скорик. — Щас само интересно будет, уже запалили ведь!

Всё. Терпение лопнуло. Вейр вынул ногу из стремени, развернулся и врезал кулаком в жирную челюсть. Схватил старосту за грудки и грохнул о землю с такой силой, что у того дух вышибло. Добавил ногой, сломав ребра.

— Иди ты, Скорик… поближе. Виднее будет. Если сможешь, тварь, — процедил Вейр, развернулся и пошел к жрецу.

Раньше бы он проехал мимо. Раньше. Но не теперь. На миг, на один страшный миг ему показалось, что там, у столба, она.