Анна Годберзен - Зависть

• Название: Зависть
• Автор: Анна Годберзен
• Жанр: Исторические любовные романы

Завистливые перешептывания. Старое соперничество. Новые предательства. Минуло два месяца, как мисс Элизабет Холланд вернулась в лоно семьи, и весь Манхэттен с нетерпением ждёт её возвращения в светское общество. Но когда Элизабет отказывается присоединиться к своей сестре Диане на балах, люди, пристально следящие за каждым шагом обласканной всеобщим вниманием семьи, снова начинают подозревать, что за дверями дома номер семнадцать в Грэмерси-парке не всё так ладно. Ближе к центру города живет Генри Шунмейкер с молодой женой Пенелопой, и об этой паре говорит весь Манхэттен. Но несмотря на сверкающий бриллиант на пальце новоиспеченной миссис Шунмейкер, супруги не испытывают друг к другу ничего, кроме презрения. И хотя газеты называют быстро набирающую репутацию в обществе лучшую подругу Пенелопы Каролину Брод богатой наследницей, её деньги и слава ни в коей мере не находятся в безопасности, особенно когда одна из любимиц высшего света делится, с жаждущей сенсаций прессой, историями из своего окружения. У самых обсуждаемых жителей Манхэттена, казалось бы, есть все: богатство, красота, счастье. Но иногда под самыми ослепительными улыбками скрываются самые скандальные тайны…

---

Если Диана рассчитывала, что почувствует облегчение, оставив комнату, где Генри и Пенелопа праздновали своё счастье, то очень скоро поняла, что ошибалась. Её хрупкую фигурку всё ещё сотрясала дрожь осознания того, чем всегда являлась совместная жизнь Шунмейкеров, даже в те минуты, когда она фантазировала, что на самом деле сердце Генри принадлежит ей одной. Но Генри воспользовался ею, или, по крайней мере, намеревался это сделать. Она попыталась убедить себя, что стоит только радоваться, что ей удалось так скоро узнать правду. Но её вера в то, что нет худа без добра, основательно поколебалась после этого потрясения.

– В этой галерее особенно красивые картины.

Они вошли в тускло освещенную комнату, и Грейсон поднял над головой свечу, найденную где-то по пути сюда, хотя Диана сейчас меньше всего хотела рассматривать полотна.

– Мисс Диана, я так рад, что мы одни. Я хотел рассказать вам, как часто за последнюю неделю я думал о вас.

Она повернулась к Грейсону и увидела, что его лицо выглядело не только красивым, коим оно, безусловно, являлось, но еще открытым и честным. Это удивило её.

– Искренен ли ваш интерес ко мне, или это очередная интрига вашей сестры? – спросила она ровным спокойным голосом.

– Мой интерес – и это слово не совсем отражает мои подлинные чувства к вам – более чем искренен. Теперь, пожалуйста, не заставляйте меня рассказывать, как это всё начиналось, но поверьте, это больше не имеет значения. – Грейсон потянулся к ней, чтобы заправить локон ей за ухо, и посмотрел в глаза Дианы с обожанием, на которое она вряд ли могла ответить тем же. Диана видела, что его намерения чистосердечны, или по крайней мере он хотел заставить её в это поверить. Но могла ли она после всего случившегося доверять своему инстинкту?

– Скажите мне, почему. – После того, как поступил с ней Генри, Диана не была уверена, что мужчины могут по-настоящему любить женщин, но хотела в это верить. Ей хотелось, чтобы на неё сыпались комплименты, а пугающие тиски, сдавившие её сердце, разжались до разумного предела.

– Ну, – тихо рассмеялся Грейсон, – потому что вы красивы, любопытны, любите жить на полную катушку и посещать новые места. Потому что с вами я чувствую себя свободным, и меня больше не сковывают глупые правила и мои скучные манеры.

– О. – Диана отступила к стене. Она задумалась, а чувствовал ли Генри когда-нибудь нечто подобное по отношению к ней? Возможно, в самом начале, до того, как понял, что ею можно легко управлять? И снова Генри заполонил её мысли, вновь и вновь проворачивая нож, и Диана невольно застонала.

Грейсон бережно положил руку ей на талию.

– Думаете, вы так и будете испытывать ко мне эти чувства? – помолчав, спросила она.

Он глубоко вдохнул:

– Не могу представить, что перестану.

Она открыла глаза, но не смотрела на него, пока не задула свечу. Затем она потянулась к нему, положив руки ему на плечи и притягивая к себе. Латунная застежка со стуком упала на пол. Диана ощутила его дыхание на своей шее и поняла, что ей приятно. Она никогда даже не представляла себе, что её может касаться не Генри, а кто-то иной, но теперь поняла, что близость теплого тела другого мужчины делает раны на сердце менее мучительными. Она приоткрыла губы и поцеловала Грейсона.

– Я никогда прежде не испытывал подобного ни с одной женщиной, – произнес Грейсон, когда через минуту оторвался от её губ. – Я хочу быть с вами всегда и…

Диана кивала в такт его словам, но ей не хотелось больше ничего слышать. Ей хотелось, чтобы он целовал её, пока поцелуи не затмят все чувства. Девушка откинула голову, коснувшись макушкой стены, приглашая его поцеловать её шейку. Сначала он заколебался, но затем прижался к ней губами, и снова приник к её губам, покрывая их нежными поцелуями. Она обвила его шею руками, запустив пальцы в волосы.

Она почти забыла о времени и людях, оставшихся в гостиной, когда Грейсон вновь отстранился от неё.

– Думаете, они заметили наше отсутствие? – Его дыхание немного сбилось.

Диана попыталась перевести дух.

– Пока нет, – ответила она. Грейсон посмотрел ей в глаза, возможно, пытаясь понять, насколько хорошо она понимает собственные желания. В темноте он выглядел совсем как Генри, похожим на него.

– Мисс Ди, – нежно произнес он, – я не хочу соблазнять вас…

Он смущенно замолчал, увидев взгляд, которым Диана смотрела на него. Она вспоминала, как Генри умел смотреть на неё через всю комнату так, что она словно чувствовала прикосновение кончиков его пальцев к своей коже. От этой мысли она ослабела. В эту минуту, слыша доносившиеся из соседнего крыла вскрики гостей и стук капель дождя по карнизам, совсем не желая спать, Диана думала, что только одно способно заставить её забыть о боли, которую причинил ей Генри. Она подняла палец и прижала его к губам Грейсона, заставляя его замолчать.

– Прошу вас, – прошептала она.

И он приподнял её, прислонив спиной к дубовой панели. Бледно-зеленая юбка и кринолин окружили их, как волна, разбившаяся о мол, и Диана почувствовала, как полностью раскрывается перед ним. Грейсон наклонился, осыпая поцелуями её плечи, и Диана поняла, что ей это приятно. Его руки поддерживали её за бёдра, и это ей тоже понравилось. Она снова прижалась к нему, полностью осознавая, что сейчас отдастся ему, страстно желая, чтобы он погрузил её в бездну забвения.

Диана полностью погрузилась в свои ощущения и отвернулась от Грейсона, подставляя ему шейку. И тут она увидела чей-то силуэт в темном проеме входной двери. Был ли это Генри или он просто мерещился ей повсюду? А затем фигура исчезла, и Диана осознала, что никогда больше не испытает того нового, чистого и светлого чувства, какое было между ней и Генри.

Глава 41

Реакция мужчин на известие о впервые предстоящем им отцовстве зачастую неадекватна, в основном из-за нервозности; если же они мудры, то в поисках примера посмотрят на собственных отцов, у которых было достаточно времени, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

Мейв де Жун «Любовь и другие безумства великих семей старого Нью-Йорка»

– Как же радостна мысль о прибавлении в семье, – объявил старший мистер Шунмейкер, грузно усаживаясь на стул. На минуту он устал поднимать бокал за сына, невестку и их пока ещё неполную семью. Это пошло на пользу Пенелопе, которая, должно быть, вконец утомилась – как мог предположить Генри – от беспрестанных усилий заливаться румянцем всякий раз, когда старик упоминал её интересное положение. Генри это тоже пошло на пользу, поскольку он даже не знал, что стоит изображать ему. Во главе стола отец Пенелопы невидящим взглядом уставился в свой бокал, наполненный десертным вином. На другом конце стола вся вне себя сидела миссис Хейз, хихикая и подмигивая каждому взглянувшему в её сторону. Остальные гости продолжали веселиться, требуя ещё шампанского и без перерыва сыпля поздравлениями и восторгами.

– Всё прошло очень мило, – нерешительно заметил Ричмонд Хейз, когда официанты начали убирать остатки последней перемены блюд. Гости замолчали и оглянулись на хозяина дома, поскольку даже они знали, что вечер ещё не окончен. Генри задумался, устали ли они от всего происходящего так же, как он. Но всем нравятся застолья, особенно когда они уже идут полным ходом, и глаза гостей блестят от выпитого.

– Мистер Хейз, – обратилась к мужу миссис Хейз, – не пригласить ли нам гостей в курительную комнату на дижестивы? [8]

Женщины и мужчины, рассевшиеся за длинным столом, одобрительно забормотали, и Ричмонд Хейз не совсем убедительно согласился, что мысль хорошая. Генри не мог заставить себя посмотреть на сидящую напротив Диану, наполовину скрытую цветочной композицией из розовых бегоний. Все отодвигали стулья и вставали. Джентльмены протягивали руки дамам, с которыми несколько часов назад, ещё не будучи подшофе, входили в зал.

– Генри, сядь рядом с женой, – приказал старый Шунмейкер, когда все гости, порой спотыкаясь, переместились в курительную.

Пенелопа повернулась к Генри, глядя на него большими и доверчивыми оленьими глазами. Генри подумал, что от разнообразия деланных эмоций на лице жены голова идёт кругом. В бледно-розовом искусно скроенном платье она выглядела совсем как молодая мать, для которой не существует ничего, кроме её детей, хотя Генри больше никогда не поверит, что она хоть отчасти является таковой. Никогда после того, как она использовала этих детей в своих целях задолго до их рождения. Он прошёл к ней и присел рядом, но не находил в себе смелости посмотреть ей в глаза.

Так проходили часы. Сначала Генри отказывался от предлагаемого шампанского. Он не пил всю неделю, и до сих пор чувствовал, что должен оставаться сильным, готовым ко всему и храбрым. Но затем он начал задумываться о малейшей возможности того, что Пенелопа говорит правду, и сама эта мысль заставила его потребовать принести ему выпивку и сразу же поспешно опустошить стакан. Затем младший Шунмейкер заказал ещё и ещё. Когда собравшиеся начали говорить настолько громко, чтобы заглушить его слова, Генри обратился к жене.