Татьяна Минина - Исправленному верить (сборник)

• Название: Исправленному верить (сборник)
• Автор: Татьяна Минина
• Издательство: Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-58502-1

Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Всем остальным случается промахиваться – резидентам и президентам, владыкам и кухаркам, судьям и подсудимым, Акеле и Шер-хану, наконец. Ошибаются все. Исправляют ошибки – свои и чужие – лишь некоторые. Именно они, знаменитые и незаметные, стали героями уже четвертого сборника серии «Наше дело правое». Государственный врач в ранге прима, объявившиеся в современном Питере боги или же лица, к ним приравненные, боевой подполковник, крестьянская девчонка, она же офицер российского императорского космического флота, а также пламенные революционеры, дикие огры, московские урбаниды, коты-телепаты, отважные космодесантники и даже заведшаяся в компьютерных сетях вредоносная (на первый взгляд) программа. Будь ты хоть бог, хоть царь, хоть герой, хоть Наполеон или Дарт Вейдер – а исправления ошибок тебе не миновать! Вы еще не решили, заниматься этим или нет? Тогда мы идем к вам!

---

Безнаказанность опьяняла, и Шульцов нахально свернул к арке. Ожидаемого приказа остановиться так и не прозвучало; Олег Евгеньевич, благополучно миновав полосу гравия, под которым таилась укрощенная труба, вступил во двор и тут же шарахнулся за спины добрых молодцев в комбинезонах, так как навстречу шествовали эвакуируемые старухи. Розик с Тантиком на руках плыла первой, не оглядываясь ни на дом, ни на соседок. Навьюченная сумками и ридикюлями Нинель опекала толстую Клавдию в зимней песцовой шапке, та плакала, кота при хозяйках не было.

– Как вы сюда попали? – резко спросили за спиной. – Ладно, не до того! Времени у нас вряд ли много.

– Газ? – на всякий случай уточнил Олег Евгеньевич.

– Да. Очередное совпаденьице. Получите, распишитесь.

Специфический запах почувствовался сразу же. На площадке первого этажа возились двое в масках и с какими-то приборами; полковник, не заговаривая, двинулся вверх. Степаненко с Шульцовым не отставали, но с каждой ступенькой Олегу Евгеньевичу все отчетливей представлялся рыжий перс, дерущий когтями газовую трубу, а распахнутые настежь двери и люди в комбинезонах навевали мысли о календаре майя, хотя античнику такие мысли и не подобают.

– Ну, – сказал полковник, достигнув четвертого этажа, – нарушаем?

Вопрос был сугубо риторическим.

Первым порог переступил Аркадий Филиппович, и тут Шульцов осознал, что не представляет, что и как они станут искать. Полковник, впрочем, не спрашивал. Сначала стремительному осмотру подверглись кухня, ванная и туалет. Аркадий Филиппович проверил электросчетчики, зубные щетки, плиту со всеми кастрюлями и сковородками, заглянул под столы, сунул нос в мусорные ведра…

– Здесь живут, – объявил он, – едят, готовят, чистят зубы, мусорят, но только люди. Ни мисок тебе, ни лотков… Допустим, кот, как и шавка, ходит на улицу, но жрать-то они должны.

– Миски могут быть и в комнатах.

В комнатах, вне всякого сомнения, тоже жили – очень по-разному и при этом одинаково безнадежно.

Розик любила классическую музыку, пористый шоколад, кофе и собственные портреты – Шульцов не ошибся, в молодости она в самом деле была феерически хороша. Обиталище Нинель заполонили фотографии мужчин, главным образом актеров в ролях, но нашлось место и нескольким певцам, и даже бывшему кандидату в президенты, высокому, симпатичному, в шикарном светлом костюме. Самой бездуховной выходила Клавдия, по-хомячьи забивавшая свою нору скупленным на распродажах по принципу «второе, третье, пятое – в подарок».

– Стратегические запасы на случай апокалипсиса, – предположил полковник, созерцая залежи стиральных порошков и зеленого горошка. – А тут какой-то рак… Но где же эти кормушки?

Собачье-кошачьи миски так и не нашлись, хотя рыжая шерсть лежала пушистыми валиками по всем углам.

– Хотел бы я знать, – не унимался Аркадий Филиппович, – чем их тут кормят?

– Мумием, – буркнул Степаненко, едва не перевернувший детскую ванночку, чуть ли не наполовину заполненную пакетиками с черной смолистой пакостью. – Вы видели памятник?

– Где?

– За главным закидашником, в коридорчике.

На столе в «общей комнате», она же «главный закидашник», все еще стояла немытая шульцовская чашка и лежали брошенные карты, дальше топорщился лыжный куст, за которым тянулись нетронутые, серые от пыли барханы. Сюда моряк не заходил, он предпочел проследовать главной тропой к дальней двери, намертво заблокированной в приоткрытом состоянии. Шульцов вслед за соседом протиснулся в тесную прихожую, пустую, если не считать гипсовой паркового типа скульптуры, изображавшей целомудренно державшуюся за руки молодую пару. Судя по женским туфелькам и мужским брюкам, влюбленных ваяли в те поры, когда склочная Виноградская забодала вешалкой соседку. Отнести монумент к соцреализму, однако, мешало полное отсутствие лиц – казалось, прически натянули на гигантские куриные яйца. У ног девушки стояла пластмассовая посудинка с оранжевой надписью «Миска для Киски», а через плечо юноши на римский манер была перекинута грязная скатерть.

– Ну и что все это значит? – строго спросил Аркадий Филиппович, вертя в руках кошачью кормушку. – Грязи нет, еды тоже… А дверь эта, кстати говоря, числится замурованной. Проверим?

Ответить историк не успел – вмешался вновь отлучившийся в автономку Степаненко.

– Из этой клоаки ушла уже не Саша, – твердо сказал он, – Саша не оставила бы фотографию этого… Овалова, а она у бабки на трельяже, за раму заткнута. Я не сразу узнал, но глаз зацепило. Вернулся проверить. Овалов и есть, даже с подписью…

– Они с Колпаковой поссорились, – объяснил Аркадий Филиппович и тут же сам себя опроверг: – Не сходится. Когда ссорятся, фотографии рвут или жгут. Конечно, эта Нинель могла снимок банально стащить из любви к брюнетам…

– Скорее уж, – набычился Степаненко, – они стащили Сашу… Черт!

Невесть откуда взявшийся перс, стоя на дыбках, пытался точить когти о капитанские брюки. Молча и сосредоточенно.

3

Неучтенная дверь была таким же двойным, открывающимся в разные стороны и сцепленным крюками чудищем, что и та, через которую Шульцов проходил уже трижды. Пространство между нерабочими створками занимали полки, забитые мастикой для пола, высохшей масляной краской и домашними заготовками, с которыми случилось что-то химически нехорошее. На проходе лежал коврик, поверх него валялась рваная блузка, судя по размеру и стилю, принадлежавшая Нинель.

Сквозь глазок Шульцов увидел пустую площадку и дверь квартиры напротив. Отчего-то этот вид историку крайне не понравился, но дело могло быть и в коте. Взгромоздившаяся на статую тварь глядела на людей, как креативный менеджер на всяких там врачишек.

– Твою…! – Юрий со странным выражением уставился на сообщников. – Только сейчас вспомнил: псов в Озерках цуцик вроде здешнего заводил! Мелкий и в попонке, или как эту фигню называют…

– Однако… – задумчиво протянул полковник. Кот потянулся и беззвучно чихнул.

– Аркадий Филиппович, – дал слабину Шульцов, – нам не пора?

– Сейчас узнаем.

Историк почти не сомневался, что абоненты окажутся недоступны, но связь была. Валера под видом расспросов о Гумно-Живицком сторожил Александру, а неведомый Шульцову Григорьич сообщил, что источник утечки газа не обнаружен, газовщики предполагают хулиганство, но давать отбой пока не намерены.

– Около часа у нас есть, – резюмировал сосед. – Олег Евгеньевич, это была ваша идея… Что вы ожидали найти?

– Подтверждение своей гипотезы. Я его не нашел, как и опровержения, но мне все сильней кажется, что я прав… Эту дверь обязательно открывать?

– Почему нет?

Относительно новый замок не сопротивлялся, под дверью никто не таился, но выйти из квартиры Шульцов никому не дал.

– Идемте, – велел, именно велел он, уже протискиваясь в «закидашник».

За спиной щелкнуло – сосед запер дверь.

– Вам не кажется, что стало темнее?

– А вы в окно посмотрите… Март есть март.

Небо сыпало серым снегом, дальние углы чудовищной комнаты терялись во мраке, средь которого белыми пятнами мерцали Чайковский на своем шкафу и забытые на столе чашки.

– Их три, – буркнул полковник, – причем мытые, а была одна, с кофейной гущей. А ну-ка быстро! Проверим, что за фокусник тут у нас орудует…

Комнаты, кухня, ванная, коридор… Аркадий Филиппович быстро и умело открывал шкафы, те, которые можно было открыть, не взломав. Шульцов видел то керосинку, то скатанные матрацы, то похожие на удавленников белые мешки с шубами и пальто… Один гардероб оказался пуст, в другом нашлись старые календари, великое, неисчислимое множество старых календарей, желтый плюшевый медведь и продранная гвоздем «Боярыня Морозова» в золоченой раме. Из-под следующего шкафа выкатился теннисный мячик. Тот, кто поменял чашки, либо успел уйти, либо… был сродни исчезнувшим канарейкам.

– Сдаюсь, – признался полковник. – Это работа для археолога.

Олег Евгеньевич скромно промолчал, ему хотелось на улицу, к машинам, магазинам, толстухам в розовых лосинах. Крепче всех оказался Степаненко:

– Мы не можем уйти, не поняв, что с Сашей.

– У Олега Евгеньевича, кажется, есть идея.

– Есть. Давайте вернемся в кафе… Если я прав, придется искать священника…

– Наташе Саврасовой это не помогло.

– Я о нашем сладкоежке и его охранниках… Послушайте, разве оцепление уже сняли?

– Не должны…

Запертые двери, гулкая пустота. О том, что будет, историк догадался за секунду до того, как это произошло.

– Сейчас погаснет свет. Не звоните, без толку… Или нет, проверьте.

Теория была блистательно подтверждена практикой.

– Что теперь? – невозмутимо спросил полковник. – Вниз?

– К панскому поезду? – с удивившим его самого сарказмом хмыкнул Шульцов. – Наверх, в квартиру! Если сможем войти, конечно…