Эра Сопина - Печаль Алконоста

• Название: Печаль Алконоста
• Автор: Эра Сопина
• Жанр: Ужасы и Мистика

От автора.

 Время вносит свои коррективы. И мы уже не ведём споры о БАКе - Большом Адронном Коллайдере, поскольку, хотим мы того или нет, он работает. Иногда успешно.

 Знания развиваются, и уже говорят о том, что найдена новая характеристика нейтрино, которая превысила скорость света.

 Что несёт это открытие?

 Пересмотр теории относительности? 

 Конец СВЕТУ?

 Ведь мерилом всем скоростям была скорость света. А теперь нейтрино "обогнал" эту главную цифру скорости и вместо него будет... что?

 Скорость ТЬМЫ?

 Как в нашей земной жизни можно это представить реально? И как соотнести физические величины с нашими, биологическими, то есть "жизненными" установками?

 Станет ли короче Река-Памяти-и-Забвения?

 И в какое русло повернёт наша Река Времени?

---

 Его книгу дочь принесла мне в больницу почитать. Вроде от нечего делать. Я зачиталась, увлеклась, что-то напоминало мне в этом полотна Сальвадора Дали. Моего обожаемого Дали! А потом поразила мысль: больница, дурман, дочь, Кастанеда...

 Чуть больше месяца назад я к ней в больницу ходила. Теперь она со мной мается. Я попала сюда из-за своей безответственности перед собственным здоровьем. Она – по глупости. У меня получился шок от атропина. Было жутко и страшно. Хотелось улететь из окна вниз головой, чтобы не ощущать свою беспомощность, свои провалы. Просто медсестра сделала мне укол по предписанию врача. Атропин – это основное вещество в дурмане.

 А дочь моя, начитавшись Кастанеды, отведала зёрнышек дурмана, попала полуживая в токсикологию. В компании они там все пробовали булочки с «маком». Что я пережила, видя её сошедшей с ума, с огромными, в фиолетовой дымке от расширенных зрачков, глазами…

 Так вот почему в детстве я ненавидела эту вонючую траву, обвивающую плетень тихонова огорода, и обходила её десятой дорогой. Я словно бы предчувствовала, какое горе меня ждёт впереди. Но Судьба всё равно столкнула меня с ненавистным растением. От неё, своей Судьбы, ведь не уйдешь.

 На самом деле горе было горькое. Да разве оно сладким бывает? Каждый вечер я ждала мою дочь, когда она возвращалась домой. И всегда не позднее десяти она приходила. А в тот день я потеряла контроль над собой. Мы с ней ездили в Москву, меня «укатало» в поезде, и я всю ночь не спала. А утром она ушла в школу, я – на работу. Придя с работы, я кое-как приготовила еду, сходила в душ и прилегла, в надежде дождаться свою девочку. Но меня сморил сон, и я, конечно, не увидела, в какое время пришла моя дочь. в каком состоянии...

 Среди ночи она пришла ко мне в постель и стала, что-то бормотать, будто ей не дают спать, и хотят убить её. Я решила, что ей приснился страшный сон. Мало ли, как поездка в Москву может отразиться на психике девочки-подростка. Было столько встреч, поездок в набитом московском транспорте. А на ней лежала миссия помогать мне и ухаживать, поскольку я тогда очень болела. Но поездку отложить мы не могли, поскольку от неё зависел важный договор, который нужен был для моего дела.

 Я приподняла край одеяла, подвинулась к стене и полусонная прошептала:

 – Иди, моя куколка, я тебя обниму, согрею...

 Но моя куколка стала на кровать, перешагнула через меня и попробовала идти дальше. Но стена ей мешала. А она не понимала этого и продолжала «идти». И тогда я вспомнила Вальку, которая «лезла на стенку», объевшись белены. Сон, как рукой сняло. И хотя было три часа ночи, я стала звонить маме друга моей дочери. На том конце трубки не спали, и, оказалось, ждали моего звонка. Потому, что и друг повёл себя неадекватно.

 – Галина Аркадьевна! Если моя дочь умрёт, я всех вас перестреляю...

 – Я ждала твоего звонка. Попробуй вызвать у неё рвоту. Ей срочно надо промыть желудок...

 Я попробовала. Но паника и страх напрочь уничтожили моё хладнокровие. К тому же дочь стала такой сильной, что невозможно было с нею совладать. Я растолкала сына.

 – Держи её, а я ей пальца в рот засуну.

 Ага! Сын тоже не смог справиться. Она, казалось, была сделана из стали: у неё не гнулись руки, её нельзя было схватить в охапку, а зубы были сцеплены намертво.

 «Скорая» приехала и затребовала воды для промывания. Воды, как всегда, не было. Эта дурацкая советская привычка отключать на ночь воду! У соседей тоже. Но это только всё надо себе представить! В полчетвёртого утра я звоню соседям в дверь. Выходит сонная Люся.

 – Нужно много чистой воды, для промывания.

 Сонная Люся готова меня укусить.

 – Какая вода! Ты же знаешь, её отключают по ночам...

 Потом до неё доходит странность ситуации: а почему это ночью надо делать промывание.

 Люся приходит в себя.

 – А что случилось?

 У меня истерика:

 – Алиса умирает...

 Но врач, женщина опытная, сама мать, твёрдо говорит:

 – Собирайтесь, едем в токсикологию...

 Для меня всегда вопрос с больницами стоял остро. Сама всю молодость провела в таком экстриме с поджелудочной, когда нужны были капельницы...

 И здесь я хочу остановиться. Оказывается, существует две правды. Одна – это та, что ты пережила и знаешь о себе. Другая – та, которую якобы знают люди.

 Когда я умирала от адских болей и мне нужны были цитостатики и гемодез, а мои вены были сплошь в синяках от многочисленных капельниц, то я о себе знала, что у меня хронический рецидивирующий панкреатит. Моя соседка сверху спрашивала меня прямо:

 – У вас рак?

 Кто-то, шутя, говорил, что я наркоманка. А правда была моя – я тяжело болела...

 Когда за дочерью пришла «скорая», и мне было сказано, что мы едем в областную токсикологию, врач, само собой, подразумевала передозировку наркотиками.

 Но я-то этого не знала! Я и предположить не могла, что у моей дочери передозировка. Она что-то бормотала про булочки с маком, и понять было невозможно, что она съела, и отчего она умирает.

 Когда в половине пятого утра меня с дочерью доставили в приёмное отделение, то врач, дежурившая в ту ночь в токсикологии, смотрела на нас, как на существ, помешавших её сладкому предутреннему передыху. Я же, видя, что доктор не торопится спасать мою дочь, стала просить поставить ей капельницу с гемодезом. Ведь мою болезнь «откапывали» именно гемодезом, и немедленно.

 Врачиха, видя, что я, опытная волчица, привезла своего кутёнка с передозировкой и требую гемодез. Она не торопилась! Она имела свою правду. И мама опытная, и с дочерью, видно, это не в первый раз. Одной наркоманкой меньше – от неё ничего уже не зависело. А тут ещё мамаша указывает, что надо делать и что капать. Алису от меня увезли на каталке, но ничего ей для спасения в приёмном отделении не сделали. Я уже жалела, что приехала с ней в больницу, может, дома удалось бы вызвать у неё рвоту и сделать ей несколько клизм. По крайней мере, времени бы столько не ушло. Ведь пока я просила у Люси воду, пока мы ехали в полуразваленной дребезжащей машине «Скорой помощи», пока нас принимали и заполняли все бумажки, пока ждали, когда придёт дежурный врач...

 Пока... Пока... Моя доченька умирала... Яд всё настойчивее растекался по её телу, поражал все её органы...

 Как оказалось по чужой правде, врачихиной, так нам и надо. Зачем торопиться спасать разложившиеся элементы. Мамаша всё знает, значит это не впервой...

 Меня всегда возмущает в людях их собственная «правда» о других. Как в фильме «Поезд милосердия». Человеку было плохо, он задыхался, требовал положить его в ванну. Потому, что его так лечили до этого. И ему помогало. Но в вагоне не было ванны, зато было много советчиков и толкователей. Наконец, когда врач даёт указание организовать больному душ, страдалец умирает, так и не дождавшись его. Только тогда все стали мучиться совестью.

 Как часто и бывает в жизни. Тебе необходимо одно, а подсовывают другое, или вообще принимают за сумасшедшего...

 Наверное, поэтому я одиноко иду по жизни, потому, что мою правду не понимают и спешат заменить своей. А потом оказывается, что я не укладываюсь в их примитивные и удобные для них самих правила. Это же так неудобно – принимать кого-то в расчёт, когда самому не хватает.

 Зато сама столько раз пролетала, когда видела, что человек не оправдывал моего о нём представления. Как в стихах: «Мне показалось, алмаз бесценный в тебе нашла я, а пригляделась – обыкновенный кусок стекла». В первый раз я применила эту формулу разочарования к своей единственной настоящей подруге в отрочестве. Мы с ней переписывались с пятого по десятый классы. И после девятого решили встретиться. Она приехала ко мне, в нашу казарму. По её виду я поняла, что Наталка не ожидала такой нужды, какую она увидела в нашем доме. Потом я повезла её в Ростовскую область к моей бабушке Дуне. И там я увидела, что мои представления о подруге не соответствуют её воззрениям на жизнь и на меня... Я создала себе идеальный образ настоящего друга и захотела владеть им безраздельно. Но она не вписалась в мои параметры, которые я задала ей. Её просто не хватило. И на много. Нечем было заполнять пустоту... И тогда я в дневнике написала стихи кавказской поэтессы: «Мне показалось алмаз...».

 Наверное, она случайно прочла. Она – умница. Исправилась. И все параметры оказались заполненными: мы с ней стали как сёстры-близняшки. У которых получилось одинаковым внутреннее наполнение.

 Жизнь показала, что мои параметры она превзошла намного. Дошла до министра по детскому питанию в Израиле, но попала в какой-то скандал, и это было сообщено по Евроньюсу. Нет, не то, что моя подруга влипла, а то, что пострадали дети во всём мире от некачественного детского питания, произведённого в Израиле. И министр детского питания Наталия Дегтяр ответила на несколько вопросов корреспондента Евроньюс...