Герман Титов - 700.000 километров в космосе (полная версия, с илл.)

• Название: 700.000 километров в космосе (полная версия, с илл.)
• Автор: Герман Титов
• Издательство: Издательство «Правда»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1961

Рассказ о жизни Космонавта Два — Германа Титова: его учёбе в лётном училище, службе в авиационном полку, о тренировках первых космонавтов. Отдельная глава — описание полёта советского космического корабля «Восток-2».

На последней странице книги сказано, что это — «литературная запись специальных корреспондентов газеты „Правда“ С. Борзенко, Н. Денисова и журнала „Вестник Воздушного Флота“ Ф. Важина, М. Голышева, И. Шипилова.

Фотоиллюстрированное оформление Т. Мельника.

В книге использованы кадры киносъёмки, произведённой в космосе лётчиком-космонавтом СССР Г. Титовым, кадры из научно-документального кинофильма „Снова к звёздам“, снимки из альбома семьи Г. Титова, фотохроники ТАСС, В. Бабурина, В. Базанова, С. Коршунова, А. Ляпина, О. Лебедева, Г. Омельчука, А. Пахомова, А. Сергеева, А. Софийского, И. Снегирёва, А. Устинова, А. Шевича.

Редактор — Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Н. Каманин.»

---

На борту «Востока-2» был установлен и приёмник широковещательных диапазонов. Включив этот приёмник, я услышал знакомый голос диктора Московского радио, который передавал официальное сообщение о том, что в космос запущен новый советский космический корабль и что управляет им гражданин Союза Советских Социалистических Республик — Герман Титов. Было совсем необычным и странным слышать такие хорошие слова о себе, о том, что я в это время делал. «Наверное, и отец, и мама, и сестра, и жена сейчас слышат это сообщение, — подумалось мне, — и, наверное, они волнуются и переживают».

Приёмник доносил до меня передачи многих радиостанций мира. В эфире, перебивая друг друга, слышались и родные и чужие голоса. Я с удовольствием прослушал несколько жизнерадостных вальсов Штрауса. Они отзвучали, и в кабину ворвалась бесшабашная какофония джаза. Барабанный грохот и волчье завывание саксофонов сменила задушевная русская песня о подмосковных вечерах, а затем зазвучал бодрый «Марш энтузиастов».

Несколько раз в приёмник просачивался «Голос Америки» на русском языке. Он передавал что-то невнятное о боге, ангелах, святых. Какая-то японская радиостанция вела урок русского языка. А наш Дальний Восток радовал меня «Амурскими волнами». Я слышал их несколько раз. Меня даже спросили: нравится ли мне эта передача? Я ответил, что нравится, но всё же попросил сменить пластинку. Дальневосточники ответили: «Вас поняли» — и снова, в который уже раз, запустили «Амурские волны».

Дальний Восток… Рыбное Охотское море. Камчатка. Курильская гряда. А южнее — Японские острова. Япония — страна вулканов, землетрясений и вишнёвых садов. Подумав о ней, я вспомнил, что сегодня — 6 августа. В этот день шестнадцать лет назад полковник американских военно-воздушных сил Роберт Льюис сбросил первую атомную бомбу на японский город Хиросиму. Адский взрыв этой бомбы уничтожил город, убил и искалечил сотни тысяч мирных жителей — стариков, женщин, детей. До сих пор в Японии умирают люди, кровь которых отравлена губительными излучениями этого взрыва.

Если 6 августа 1945 года вошло в историю как один из самых мрачных дней летописи человечества, то 6 августа 1961 года, по отзывам всей мировой общественности, станет одним из её самых светлых дней. Ещё и ещё раз, пролетая вокруг Земли, я слышал, как радиостанции всех стран, каждая на своём языке, вели передачи о новой победе советского народа. Многие комментаторы связывали победу СССР в космосе с недавно опубликованным проектом Программы нашей Коммунистической партии. Экземпляр «Правды» с текстом проекта Программы, испещрённый цветным карандашом, был всегда со мной в дни подготовки к полёту. Много в новой Программе окрыляющих человечество мыслей, и я прочитал её с тем же восторгом, с каким много лет назад впервые познакомился с «Коммунистическим Манифестом», созданным гением Карла Маркса и Фридриха Энгельса.

Я слышал голоса радиостанций всех материков Земли, называющих имя Никиты Сергеевича Хрущёва, говорящих о советских космических кораблях, и в ответ с борта «Востока-2» передавал свои приветы. На третьем витке, находясь над Европой, я передал приветствие народам Советского Союза и Европы, а затем, пересекая южную часть западного полушария, — народам Южной Америки. Когда «Восток-2», оставив за собой более 200 000 километров космического пути, на пятом витке проходил над Китаем, в районе Гуанчжоу, такое приветствие было передано мною народам Азии. Находясь над Мельбурном, я приветствовал жителей пятого материка — равнинной Австралии. Из космоса был передан привет также и народам Северной Америки.

Позже, уже после возвращения на Землю, просматривая вороха газет и журналов, я натолкнулся на сообщения американской прессы, где было написано, что голос «Востока-2» звучал подобно колоколу. Речь шла о приветственных радиограммах, которые я произносил на родном языке, понятном в этот день народам всего мира.

Почти весь полёт я провёл с открытым гермошлемом. Так было удобнее работать. Необходимости закрывать им лицо не было: полная герметизация кабины корабля не нарушалась ни на минуту. Да и питаться так, с открытым гермошлемом, куда удобнее.

По заданной программе первый приём пищи — обед — полагался на третьем витке. Наступил полдень — времени от завтрака на Земле прошло довольно много, и, хотя есть не особенно хотелось, я принялся за обед. В кабине не было ни тарелок, ни ложек, ни вилок, ни салфеток. Протянув руку к контейнерам с пищей, я достал первую тубу. На Земле она весила примерно полтораста граммов; здесь же, в космосе, не весила ничего. В тубе содержался суп-пюре, который я и принялся выдавливать в рот, как зубную пасту. На второе таким же манером я поел мясной и печёночный паштет и всё запил черносмородиновым соком, тоже из тубы. Несколько капель сока пролилось из неё, и они, как ягоды, повисли перед моим лицом. Было интересно наблюдать, как они, чуть подрагивая, плавают в воздухе. Я подобрал их на пробку от тубы и проглотил.

И есть и пить в космосе можно так же легко, как и на Земле. Мне, как и было намечено полётным заданием, пришлось не только пообедать, но и поужинать, а на следующий день позавтракать всё той же космической пищей. При этом я употреблял её не только из туб, но и в твёрдом виде — откусывал небольшие кусочки хлеба, разжёвывал и глотал витаминизированные горошины. Ну, и, конечно, пил воду из специального устройства. Всё получалось хорошо, «по-земному». Словом, вопрос с питанием человека в длительном космическом полёте можно, на мой взгляд, считать решённым — были бы только на корабле нужные запасы пищи.

Всё время поблизости от меня в кабине плавала ручная кинокамера, которую я захватил с собой в полёт, чтобы запечатлеть всю красоту, открывающуюся человеческому взору на орбите. Это был обычный репортёрский киноаппарат «Конвас», заряженный цветной плёнкой. Я сделал им несколько снимков горизонта при входе в тень Земли и при выходе из неё на Солнце. Снимал и звёздное небо. Дважды я видел Луну. Она была на ущербе, острый серпик её такой же, каким мы его видим с Земли. Создавалось впечатление, будто корабль стоит на месте, а Луна быстро, рожками вперёд проплывает мимо иллюминатора.

Земля, снятая Германом Титовым в космосе.

Луна напомнила мне гоголевскую «Ночь перед Рождеством», и я представил себе украинское село, засыпанное снегом, парубков и девчат, поющих на улице. Сверкающий в темноте месяц чудился настолько близким, что, казалось, стоит открыть иллюминатор и можно будет достать его рукой и положить в мешок, как описывал это Гоголь. Но всему своё время. И то, что в гоголевскую пору было сказкой, в наши дни становится действительностью. Кому-то из нас, космонавтов, доведётся первому и облететь Луну, и побывать у её кратеров, и даже привезти с собой на Землю мешок лунных камней.

Я не удержался от соблазна и раза два снял самого себя и даже подмигнул в объектив киноаппарата. Затем подбросил бортжурнал и, когда он поплыл в кабине над головой, тоже сделал несколько кадров. Я не специалист по киносъёмкам, и, хотя снимки получились не ахти какие, они всё же в какой-то мере дополняют впечатления, вынесенные из полёта.

Перед выходом корабля из тени Земли интересно было наблюдать за движением сумерек по земной поверхности. Одна часть Земли — светлая — в это время была уже освещена Солнцем, а другая оставалась совершенно тёмной. Между ними была чётко видна быстро перемещавшаяся сероватая полоса сумерек. Над ней висели облака розоватых оттенков.

Всё было необычно, красочно, впечатляюще. Космос ждёт своих художников, поэтов и, конечно, учёных, которые могли бы всё увидеть своими глазами, осмыслить и объяснить. Мне запомнились Тянь-Шаньские хребты и горные вершины Гималаев, покрытые ослепительно белым снегом. Их цепи были направлены под углом к линии полёта «Востока-2». Горы стояли, как скирды соломы, а между ними синели провалы ущелий.

Летая вокруг земного шара, я воочию убедился, что на поверхности нашей планеты воды больше, чем суши. Великолепное зрелище являли собой длинные полосы волн Тихого и Атлантического океанов, одна за другой бегущих к далёким берегам. Я глядел на них через оптический прибор с трёх- и пятикратным увеличением.

Океаны и моря, так же как и материки, отличаются друг от друга своим цветом. Богатая палитра, как у русского живописца-мариниста Ивана Айвазовского, — от тёмно-синего индиго Индийского океана до салатной зелени Карибского моря и Мексиканского залива.

Один раз в ночной темноте я увидел внизу золотистую пыль огней большого города. Глобус на приборной доске подсказал, что под «Востоком-2» — зарево освещённого Рио-де-Жанейро, одного из крупнейших городов Южной Америки. Там, на бразильской земле, всего несколько дней назад гостил Юрий Гагарин и миллионы людей слышали его рассказ, воочию видели советского космонавта. Любуясь огнями Рио-де-Жанейро, я подумал, что, может быть, в эти минуты кто-нибудь из наших бразильских друзей ловит в эфире сообщения «Востока-2».